Потребность в таком участнике уголовного судопроизводства, как представитель адвокатской палаты, возникла с введением в УПК РФ ст. 450.1, закрепляющей существенные гарантии прав адвокатов при производстве в отношении них следственных действий – осмотра, обыска и выемки. В данной статье Кодекса прямо указано, что член совета адвокатской палаты субъекта РФ, на территории которого производится следственное действие в отношении адвоката, или иной представитель, уполномоченный президентом палаты, присутствует и обеспечивает неприкосновенность предметов и сведений, составляющих адвокатскую тайну.
Таким образом, законодатель фактически ввел в УПК нового участника уголовного судопроизводства – представителя адвокатской палаты, однако при этом не упомянул его в гл. 8 Кодекса, содержащей сведения об иных участниках уголовного процесса. Тем самым законодатель оставил открытым вопрос о том, кто может выступать как представитель адвокатской палаты, какими правами и обязанностями наделено данное лицо, предусмотрены ли процессуальные гарантии в отношении него, а также не обозначил ответственность представителя палаты.
Между тем необходимость в таком участнике уголовного судопроизводства, как представитель адвокатской палаты, возникла значительно раньше – с введением в действие Закона об адвокатуре, в п. 4 ст. 29 которого указано, что адвокатские палаты создаются в том числе для «представительства и защиты интересов адвокатов в органах государственной власти, местного самоуправления, общественных объединениях и иных организациях».
Тем самым законодатель поставил региональные адвокатские палаты в «двойственное» положение: обязав защищать адвокатов, но не предусмотрев механизм, позволяющий палате выступить в защиту адвоката – члена палаты в уголовном или административном судопроизводстве, а ведь именно в этих процессах сосредоточена львиная доля нарушений профессиональных прав адвокатов!
На момент введения в действие Закона об адвокатуре (т.е. на 1 июля 2002 г.) такого количества нарушений профессиональных прав адвокатов, как в настоящее время, не наблюдалось. Защитник являлся сильной стороной уголовного процесса. Следователи и суды «опасались» жалоб защитников, а на адвокатский запрос, направленный в РОВД, можно было получить полную сводку информации, даже несмотря на то, что закон не предусматривал ответственность за непредоставление сведений по адвокатскому запросу.
С каждым последующим годом ситуация менялась не в лучшую для адвокатского сообщества сторону: количество нарушений профессиональных прав росло, нарушения становились все более существенными, что привело к необходимости создавать не только региональные комиссии по защите профессиональных прав адвокатов, но и Комиссию Совета Федеральной палаты адвокатов РФ по защите прав адвокатов.
По данным статистики, чаще всего нарушают права адвокатов, специализирующихся на уголовных и административных делах (около 90% опрошенных). Среди адвокатов без специализации о нарушениях своих прав заявили 81,6% респондентов. Специалисты по гражданскому и административному производству сталкиваются с посягательством на их профессиональные права в 61,3% случаев.
Еще в 2017 г. на XIII конференции «Адвокатура. Государство. Общество» вице-президент ФПА, председатель Комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов Генри Резник отмечал, что в большинстве стран «посягательство на права адвокатов – это дикость», и призывал сделать все зависящее от адвокатского сообщества, чтобы сократить нарушения уже в ближайшие пять лет.
Адвокатское сообщество готово к тому, чтобы защищать членов корпорации, ибо никто нас не защитит лучше нас самих, но как это сделать, если представитель адвокатской палаты до сих пор не имеет закрепленного в УПК права защищать профессиональные права адвоката в уголовном судопроизводстве?
Члены комиссии по защите профессиональных прав, чтобы защитить права коллеги, обратившегося в региональную палату с соответствующим заявлением, вынуждены заключать с ним соглашение и выступать в судебном заседании не в качестве представителей палаты, а как представители заявителя. Тем самым представитель палаты в заседании суда выражает личное мнение, а не мнение адвокатского сообщества, что, как верно заметил председатель президиума КА «Лапинский и партнеры» Владислав Лапинский, принижает мнение адвокатуры по допущенному нарушению.
До недавнего времени даже такая «неполноценная» форма участия представителя адвокатской палаты в уголовном процессе вполне устраивала членов комиссии, но впоследствии суды поставили перед адвокатурой новый вызов: если раньше защитника могли не допустить к участию в деле, то сегодня мы порой сталкиваемся с проблемой недопуска к участию в деле члена комиссии по защите профессиональных прав адвокатов, который прибыл как представитель заявителя и представил ордер.
Все это заставляет задуматься о необходимости оперативного закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве прав, обязанностей, гарантий и ответственности представителя адвокатской палаты в уголовном судопроизводстве.
В частности, для достижения целей и задач, поставленных перед членом комиссии, представляется необходимым предоставить ему полномочия и гарантии не меньшие, чем у защитника в уголовном процессе. Он должен также иметь право быть уведомленным о необходимости участия в следственных действиях, регламентированных ст. 450.1 УПК, не позднее чем за 12 часов до их проведения; проводить аудио- и видеофиксацию следственного действия; знакомиться с постановлением суда, которым разрешено производство следственных действий в отношении адвоката, а также с протоколом следственных действий, получать копии указанных документов, в том числе с помощью технических средств, с правом их обжалования всеми процессуальными способами, которыми обладает защитник.
Представителю адвокатской палаты, полагаю, должно быть предоставлено и право обжаловать действия (бездействие) и решения следователя, руководителя следственного органа и дознавателя, нарушающие профессиональные права адвокатов.
Норма ч. 2 ст. 125 УПК, на мой взгляд, также нуждается в корректировке – в нее целесообразно включить представителя адвокатской палаты как самостоятельного субъекта обжалования действий и решений должностных лиц, расследующих уголовные дела, что, в свою очередь, согласуется с п. 4 ст. 29 Закона об адвокатуре.
Для представителя палаты, как любого адвоката-защитника, должны быть предусмотрены гарантии – например, законодательно установленный запрет на его допрос в качестве свидетеля, если он осуществляет защиту профессиональных прав адвокатов или присутствует при производстве следственных действий, регламентированных ст. 450.1 УПК.
Справедливости ради нельзя забывать и об ответственности представителя палаты, поскольку он как участник уголовного судопроизводства может быть предупрежден о недопустимости разглашения данных предварительного расследования, и в случае их разглашения привлечен к ответственности по ст. 310 УК РФ, что также должно быть прямо отражено в УПК.
Кроме того, представляется важным предусмотреть ответственность представителя адвокатской палаты, который по каким-либо причинам воспрепятствовал должностным лицам при производстве следственного действия, предусмотренного ст. 450.1 УПК, строго регламентировав, как именно в случае нарушения адвокатской тайны должностным лицом, производящим следственные действия в отношении адвоката, представитель палаты управомочен их пресекать.
В части ответственности представителя палаты понимаю, что не все коллеги меня поддержат, поскольку речь идет о необходимости возложения на представителя палаты дополнительной ответственности. Но чтобы что-то получить, нужно быть готовым чем-то пожертвовать. Законодатель, думаю, вряд ли расширит полномочия представителя адвокатской палаты, закрепив только его права и гарантии и не предусмотрев при этом ответственность наравне с возложенной на адвоката-защитника. Полагаю, такой подход справедлив.
