Как ранее писала «АГ», Верховный Суд РФ опубликовал Определение Судебной коллегии по гражданским делам от 21 ноября 2023 г. № 77-КГ23-13-К1, в котором указал, что применение судами аналогии закона – без учета, в частности, прямого указания в п. 2 ст. 61 Семейного кодекса РФ на прекращение родительских прав, предусмотренных гл. 12 Кодекса, по достижении детьми совершеннолетия, а также норм Закона об опеке и попечительстве, – нельзя считать правильным.
Определение, на мой взгляд, содержит два ключевых для правоприменительной практики аспекта:
- дискуссионный: применение аналогии закона к правоотношениям «родитель – совершеннолетний недееспособный ребенок» без учета прямого законодательного указания на прекращение родительских прав при достижении детьми совершеннолетия было признано Верховным Судом неправильным;
- бесспорный: ВС напомнил судам, что при рассмотрении аналогичных споров надлежит исходить из прав и интересов недееспособных совершеннолетних граждан, тщательно исследовать фактические обстоятельства дела и давать им правовую оценку.
В первую очередь рассмотрим дискуссионный аспект.
Положениями законодательства определено, что родительские права, предусмотренные гл. 12 Семейного кодекса, прекращаются при наступлении следующих обстоятельств (п. 2 ст. 61 Кодекса):
- достижения ребенком 18 лет (совершеннолетия);
- вступления несовершеннолетних в брак;
- в других установленных законом случаях получения детьми полной дееспособности до достижения совершеннолетия (к таким относится объявление несовершеннолетнего, достигшего 16 лет, эмансипированным).
Таким образом, вопрос о порядке осуществления родительских прав, в том числе родителем, проживающим отдельно от ребенка, попадает в сферу правового регулирования и судебной защиты только до момента наступления обстоятельств, предусмотренных п. 2 ст. 61 Семейного кодекса, – то есть до момента достижения ребенком совершеннолетия или приобретения полной дееспособности.
Порядок принудительного общения родителя с его ребенком, достигшим совершеннолетия, не регулируется законом – то есть понудить совершеннолетнее лицо к общению с родителями и (или) другими родственниками не представляется возможным.
Особенностью спора, попавшего на рассмотрение Судебной коллегии по гражданским делам ВС, стало требование истца об определении порядка общения с совершеннолетней недееспособной дочерью, поскольку, с его слов, ответчица (мать девушки) препятствовала истцу в общении с дочерью. При этом дочь в силу имеющихся у нее заболеваний не понимает значение своих действий и действий окружающих и не может самостоятельно выразить желание или нежелание общаться с отцом.
Суд частично удовлетворил исковые требования: определил порядок общения истца с дочерью в присутствии опекуна с соблюдением рекомендаций врачей и учетом состояния здоровья опекаемой. Апелляция и кассация оставили решение суда первой инстанции без изменения.
Рассматривая кассационную жалобу ответчицы (матери девушки), Верховный Суд пришел к выводу о наличии оснований для отмены судебных постановлений по делу и его направления на новое рассмотрение в первой инстанции. В качестве одного из аргументов, которыми Суд обосновал свою позицию, указана невозможность применения к спорным правоотношениям аналогии закона.
Такая позиция представляется спорной в силу следующего. Лицо может быть признано недееспособным при наличии у него психического расстройства, не позволяющего этому лицу понимать значение своих действий. Признание недееспособным осуществляется в судебном порядке. Над лицом, признанным недееспособным, устанавливается опека (ст. 29 ГК РФ). Основные источники правового регулирования отношений, связанных с опекой, – ГК, Федеральный закон от 24 апреля 2008 г. № 48 «Об опеке и попечительстве» и принимаемые в соответствии с ними иные нормативные правовые акты РФ. При этом перечисленные нормативные правовые акты не содержат положений, регулирующих отношения между родителем и его совершеннолетним ребенком, признанным судом недееспособным. На это и обратил внимание Верховный Суд в комментируемом Определении.
Несложно смоделировать ситуацию, при которой, с одной стороны, имеются недееспособное лицо, не осознающее значение своих действий и, например, не имеющее способности к общению, не способное выражать свое мнение, и его опекун, не всегда действующий в интересах опекаемого, а, с другой стороны – заинтересованный в общении и заботе об этом лице родитель или родственник, которому со стороны опекуна чинятся препятствия. Фактически запрещая использовать аналогию закона в такой категории споров, ВС предопределяет судьбу прав и интересов недееспособного лица еще до стадии исследования вопроса о том, будет такое общение соответствовать интересам данного лица или нет.
В частности, Верховный Суд указал, что применение аналогии закона к правоотношениям «родитель – совершеннолетний недееспособный ребенок» без учета законодательного указания на прекращение родительских прав при достижении детьми совершеннолетия не может быть признано правильным. Вместе с тем Суд не привел оснований, которые ясно свидетельствовали бы о том, что применение аналогии закона в конкретном случае неправильно и противоречит существу спорных правоотношений.
Иными словами, ВС признал наличие правового пробела и в то же время отказался восполнить его доступным и законным механизмом – применением аналогии закона или аналогии права, что, как представляется, не отвечает базовым задачам гражданского судопроизводства.
В рассматриваемом деле над совершеннолетним недееспособным лицом установлена опека в пользу матери, поэтому к их отношениям применимы соответствующие нормы ГК и Закона об опеке и попечительстве, а также принимаемые в соответствии с ними иные нормативные правовые акты. Отношения между истцом (отцом ребенка) и его совершеннолетней дочерью, как представляется, должны определяться как отношения между членами семьи – то есть семейные отношения, которые при этом не урегулированы нормами семейного и гражданского законодательства. К таким отношениям применяется аналогия закона – то есть нормы семейного и (или) гражданского законодательства, регулирующие сходные правоотношения (ст. 5 Семейного кодекса).
То есть ключевыми условиями для применения аналогии закона являются:
- наличие пробела в законодательстве;
- наличие законодательного регулирования сходных правоотношений;
- отсутствие запрета на применение к конкретным правоотношениям закона по аналогии;
- соответствие применяемых норм существу правоотношений.
Применение к отношениям между родителем и его совершеннолетним недееспособным ребенком по аналогии норм семейного законодательства, регулирующих порядок общения родителей с несовершеннолетними ребенком, на мой взгляд, не противоречит существу спорных правоотношений.
Родители, которые проживают отдельно от совершеннолетнего недееспособного ребенка и выражают желание общаться с ним, могут столкнуться с препятствиями, которые чинятся опекуном. В отсутствие правового регулирования они не могут повлиять на обеспечение соблюдения интересов недееспособного лица, которое может нуждаться во внимании, заботе и помощи родителя, но не способно выразить это желание самостоятельно.
Полагаю, что формальный судебный подход к рассмотрению комментируемого спора противоречит основным началам семейного законодательства и не позволяет правоприменительной практике сделать еще один шаг на пути к полноценному обеспечению защиты семейных отношений.
Альтернативным вариантом разрешения спора, как представляется, могло бы быть указание на уровне Верховного Суда на то, что праву судов применять в схожих спорах аналогию закона корреспондирует обязанность исследовать фактические обстоятельства дела в каждом конкретном случае и оценивать, не противоречит ли существу спорных отношений применение аналогии закона. Полагаю, таким образом можно достичь баланса соблюдения прав совершеннолетних недееспособных граждан и членов их семей.
При этом аспект комментируемого Определения, касающийся выяснения судом вопроса о том, будет ли общение совершеннолетнего недееспособного лица с родителем соответствовать его интересам, бесспорен. Для этого, как указал Верховный Суд, необходимо исходить из интересов недееспособного лица, в связи с чем судам – в числе прочего – надлежит проверять обстоятельства, касающиеся нравственных и личностных качеств родителя. ВС также предписывает судам при необходимости специальных познаний обсуждать с лицами, участвующими в деле, вопрос о назначении судебно-психологической и (или) психолого-педагогической экспертизы.
Однако, на мой взгляд, неприменение в подобных спорах аналогии закона может привести к тому, что до выяснения вопроса о том, соответствует ли интересам совершеннолетнего недееспособного лица общение с родителем, дело может не дойти, а правовой пробел еще долго останется невосполненным.
