26 июня на сайте «АГ» была опубликована заметка Анастасии Саморуковой «Новый “прием” для закрытия судебных заседаний».
В заметке автор рассказала, что она и ее коллеги столкнулись с простым и эффективным «приемчиком», позволяющим обойти закрепленный уголовно-процессуальным законодательством принцип гласности, а также с невозможностью выводить в публичное поле общественно значимые аспекты конкретных дел.
В описанном в заметке деле в самом начале каждого судебного заседания при избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу следователь заявляет ходатайство «о рассмотрении дела в закрытом режиме в порядке п. 1 ч. 2 ст. 241 УПК РФ для сохранения тайны следствия», прокурор объявляет такое ходатайство «законным и обоснованным», а суд, несмотря на протесты защиты, немедленно его удовлетворяет.
К сожалению, я и мои коллеги в Пензенской области оказываемся в аналогичных ситуациях. Учитывая, что мы с автором упомянутой заметки работаем в разных регионах, можно заключить, что, по всей видимости, такая практика складывается повсеместно.
Процедура, описанная Анастасией, лишь немного отличается от той ситуации, с которой приходится сталкиваться мне. В ее случае ходатайство о проведении закрытого судебного заседания заявляет следователь, в моем же – прокурор.
Примечательно, что механизм закрытия судебных заседаний в моем деле стал использоваться не сразу. Первоначально при избрании меры пресечения и ее продлении судебные заседания проводились в открытом режиме.
В связи с чем же поменялась позиция прокурора, следователя и суда?
Как это ни прискорбно, в закрытом режиме заседания стали проводиться после заявления подследственными о пытках, применяемых к ним органом, производящим расследование, и привлечения в связи с этим внимания к уголовному делу правозащитников и прессы.
То есть можно сделать вывод, что на первом, самом важном, этапе расследования – а это порядка четырех месяцев, когда, как правило, и происходит основной сбор доказательств по уголовному делу, – орган следствия и прокуратуру вопрос о раскрытии тайны следствия не интересовал, а стал он для них актуальным лишь после заявления обвиняемых о применении к ним незаконных методов получения доказательств.
Еще один прискорбный момент: изложенная судебная практика, по сути, свела на нет действие положений о гласности такого важного нормативного правового акта в области прав человека, как Конституция РФ, следовательно, нарушено и разъясненное в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 13 декабря 2012 г. № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов» (далее – постановление Пленума ВС РФ) право обвиняемых на справедливое судебное разбирательство, которое обеспечивает принцип гласности.
Напрашивается вывод, что любое касающееся меры пресечения судебное разбирательство по уголовному делу, несмотря на общепризнанный принцип гласности и нормативное его закрепление в УПК РФ, можно объявить закрытым, лишь сославшись на тайну следствия, без дополнительных аргументов. Нормы Конституции РФ о публичности разбирательства дела в нашем государстве могут «тихонечко» приобрести «неработающий» характер. Содержащимися в постановлении Пленума ВС РФ разъяснениями о том, что открытость и гласность судопроизводства являются гарантией справедливого судебного разбирательства, суды на местах не всегда руководствуются.
Наш и описанный Анастасией случаи показывают: как только дело приобретает общественный резонанс, вместо проведения открытых процессов, что укрепило бы доверие общества к суду, наши органы сразу пытаются «закрыться» от публичности, а это способствует лишь негативному восприятию общественностью правосудия по уголовным делам.
При обвинительном уклоне нашего правосудия обсуждаемое положение вещей в еще большей степени лишает обвиняемого возможности эффективно защищаться, поскольку, на мой взгляд, суду было бы тяжелее отвергать доводы защиты, если бы они прозвучали в присутствии общественности.
В ст. 241 УПК РФ названы случаи, когда допускается закрытое разбирательство уголовного дела. Тайна следствия в этом перечне не поименована.
Вместе с тем в силу нормы п. 1 ч. 2 ст. 241 УПК РФ закрытое судебное разбирательство допускается, если слушание уголовного дела в суде может привести к разглашению иной охраняемой федеральным законом тайны.
Как раз к «иной» тайне и относят тайну следствия представители правоохранительных органов.
Сомневаюсь, что законодатель, устанавливая упомянутый перечень открытым и вводя словосочетание «иная охраняемая федеральным законом тайна», имел в виду тайну следствия. Не названа в качестве примера тайна следствия и в разъяснениях, содержащихся в упомянутом постановлении Пленума ВС РФ. Правда, стоит отметить, что имеются и иные разъяснения Пленума ВС РФ, указывающие на возможность проведения закрытых судебных заседаний для сохранения тайны следствия. Такие разъяснения содержатся, в частности, в п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».
В некоторых заседаниях мы с подзащитным хотели указать на явные нарушения, допущенные следователем при подаче в суд ходатайства, а также донести до общественности иные, на наш взгляд, значимые факты, но сделать этого не удалось, в связи с чем закрытие судебных заседаний лишило подзащитного прав на справедливое судебное разбирательство и на предание доводов защиты гласности.
Подача жалоб в апелляционную и кассационную инстанции ситуацию не исправляет. Апелляционная инстанция указывает на надуманность доводов защитника о нарушении принципа гласности, поскольку судьей принято обоснованное решение по заявленному ходатайству прокурора о рассмотрении ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей в закрытом судебном заседании в соответствии с требованиями ст. 241, 161 УПК РФ. Кроме того, по мнению суда, факт слушания в закрытом режиме на законность и обоснованность постановления судьи не влияет.
Аналогичной является позиция судьи кассационной инстанции, выраженная в определении об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции.
На основании изложенного считаю, что принцип гласности – основополагающий принцип правосудия, закрепленный в Конституции РФ, – в наших судах в любых уголовных делах при рассмотрении вопроса, касающегося меры пресечения, легко можно сделать «неработающим». И для этого стороне обвинения даже не нужны специальные аргументы, достаточно сослаться на тайну следствия. Практика закрытия судебных заседаний без убедительных оснований становится повсеместной, а право обвиняемого на справедливое судебное разбирательство нарушается. Грубое попирание основных начал судопроизводства – опасный прецедент, способный привести к массовому нарушению иных основополагающих принципов правосудия и прав человека.
