Тема, затронутая Нвером Гаспаряном в материале «Поможет ли “умная” остановка умному адвокату? Нюансы видеозаписи с камеры городского наблюдения как доказательства в уголовном процессе», не так проста, как может показаться на первый взгляд.
Безусловно, если защитник по уголовному делу полагает, что на публичных камерах видеонаблюдения запечатлены события, свидетельствующие в пользу подзащитного, он должен как можно скорее установить владельца или балансодержателя камеры, направить ему адвокатский запрос и попытаться получить копию записи.
Если защитник «опередил» в этом следствие, одно это уже способно положительно повлиять на ход защиты и уберечь от негативных последствий в виде уничтожения или сокрытия записи, на которые указал Нвер Гаспарян, – ведь если адвокатский запрос зарегистрирован и по нему выдана запись, маловероятно, что следователь или лица, ответственные за хранение записи, пойдут на откровенно противоправные действия.
Однако самостоятельного доказательственного значения ответ на адвокатский запрос и полученная защитником видеозапись иметь не будут – даже в случае приобщения их к материалам уголовного дела следователем или судом. Более того, попытка адвоката сделать видеозапись ключевым элементом защиты может, на мой взгляд, привести к печальному результату.
Дело в том, что видеозаписи с публичных камер наблюдения хранятся на серверах и являются информацией, находящейся на электронных носителях. Порядок придания таким записям доказательственного значения особо урегулирован ст. 164.1 УПК.
В соответствии с ч. 2 ст. 164.1 УПК информация, находящаяся на электронных носителях (видеозапись), может быть изъята вместе с носителем при условии обязательного участия специалиста с составлением протокола следственного действия.
Норма ч. 3 той же статьи Кодекса позволяет следователю обойтись без изъятия носителя и самостоятельно скопировать информацию (видеозапись) на свой носитель. При этом в протоколе следственного действия должны быть указаны технические средства, примененные при копировании информации, порядок их применения, электронные носители, к которым эти средства были применены, и полученные результаты.
Таким образом, видеозапись, полученная в ходе любых других мероприятий, в том числе по запросам органа, осуществляющего ОРД, в ходе доследственной проверки, по запросу следователя и – главное для нас – по адвокатскому запросу, не будет иметь доказательственного значения в силу ст. 75 УПК.
Если носитель с видеозаписью не будет являться вещественным доказательством автоматически, то в удовлетворении ходатайства об осмотре следователь вполне может отказать, исключив тем самым появление в деле доказательства в виде протокола осмотра записи.
Признание видеозаписи в качестве иного документа, предусмотренного п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК, представляется сомнительным. Приобщенный к материалам уголовного дела адвокатский запрос и ответ на него с приложением носителя с видеозаписью может быть признан недопустимым доказательством на любом этапе оценки доказательств, включая непосредственно постановление приговора.
Соответственно представление адвокатом полученной видеозаписи на судебном этапе рассмотрения уголовного дела будет запоздалым и рискованным и допустимо только тогда, когда на этапе следствия по делу видеозапись не получилось представить по объективным причинам. Для закрепления доказательственного значения полученной адвокатом видеозаписи на предварительном следствии целесообразно – наряду с ходатайством о ее приобщении и осмотре – заявлять ходатайство о проведении следственного действия, связанного с изъятием этой записи, в порядке ст. 164.1 УПК.
