Защита прав бенефициарных собственников

Одной из проблем отечественного корпоративного права, долгое время остающейся не решенной, является вопрос о допустимости предъявления косвенного иска лицом, не имеющим прямого участия в хозяйственном обществе, но являющимся бенефициарным собственником.

Вместе с тем, несмотря на частое обсуждение в экспертных кругах существующего в российском праве и судебной практике пробела, законодателем не обеспечено необходимое правовое регулирование двойных (множественных) косвенных исков.

Под косвенными исками в корпоративном праве понимается право участника (участников) хозяйственного общества на предъявление в судебном порядке требования о возмещении убытков, причиненных обществу недобросовестными действиями менеджмента или других участников¹. При этом особенность процессуального положения истца заключается в том, что он обращается с иском в защиту собственных интересов и интересов общества, а само требование должно быть заявлено в пользу непосредственно юридического лица, участником которого он является².

Отличительная черта множественных косвенных исков состоит лишь в том, что с требованием о взыскании убытков с менеджмента обращаются не прямые участники общества, а бенефициарные владельцы, также имеющие имущественный интерес в эффективном управлении компанией. Под бенефициарным собственником понимается физическое лицо, которое косвенно (через третьих лиц) владеет обществом либо имеет возможность контролировать его действия³ – т.е. связь такого лица с обществом является многоуровневой, а порой неочевидной.

Однако именно эта особенность, прямо не отмеченная законодателем в соответствующих нормативных правовых актах, является, на мой взгляд, причиной непринятия судами такой процессуальной конструкции, как множественные косвенные иски.

Практике известны лишь несколько инициированных бенефициарными собственниками исков о взыскании убытков с менеджмента общества – в частности, дело ООО «Разрез Аршановский» (№ А74-3619/2018), решение по которому оценивается экспертами преимущественно критически в связи с формальным подходом судов к рассмотрению спора.

В рамках данного дела истец А.С. Постригайло, действующий в интересах ООО «Разрез Аршановский», обратился с заявлением о взыскании солидарно с А. и В. Луневых, исполнявших обязанности директоров, в пользу общества убытков на сумму более 14 млрд руб.

Как следует из обстоятельств дела, единственным участником общества является кипрская компания Zimber Investments Ltd (100% уставного капитала), которой владели три иные кипрские компании: Graftonex Investments Ltd (75%), Bluenut Trading Ltd (15%) и Suala Holdings Ltd (10%). При этом А.С. Постригайло являлся единственным акционером как Bluenut Trading Ltd, так и Suala Holdings Ltd и, соответственно, оценивался в качестве бенефициарного владельца в отношении 25% долей в уставном капитале Zimber Investments Ltd.

В обоснование требований А.С. Постригайло как процессуальный истец по делу ссылался на то, что является представителем ООО «Разрез Аршановский» в силу закона на основании ст. 53.1, 65.1 и 65.2 ГК РФ, которые должны применяться по аналогии к нему как бенефициарному владельцу общества и предоставлять полномочие на подписание искового заявления от имени данного юрлица, что с правовой точки зрения представляется логичным и обоснованным.

Вместе с тем суд, руководствуясь положениями п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ, оставил исковое заявление без рассмотрения, указав, что истец не относится к лицам, наделенным согласно п. 1 ст. 53.1 ГК, а также п. 5 ст. 44 Закона об обществах с ограниченной ответственностью (далее – Закон об ООО) правом на подачу иска о возмещении убытков обществу, – таким правом обладают само общество и его прямые участники.

Из правовой позиции судов фактически следовало, что в российской правоприменительной практике множественные косвенные иски недопустимы, поскольку бенефициарные собственники (участники материнских, холдинговых и подобных им компаний) не являются непосредственными участниками общества, в защиту прав и законных интересов которого подается заявление о взыскании убытков.

Если исходить из буквального толкования указанных норм ГК и Закона об ООО, решение суда представляется верным, так как с формальной точки зрения российское право действительно не предусматривает возможность заявления множественных косвенных исков, что вытекает, в частности, из ст. 65.2 Кодекса. Однако, как обоснованно отметила М. Белова, «Такая позиция не позволяет эффективно разрешать корпоративный конфликт в ситуациях, когда реальные владельцы бизнеса находятся на другом корпоративном этаже по отношению к обществу, которому причиняются убытки недобросовестным менеджментом, а опосредованная материнская компания, обладающая правом на предъявление косвенного иска, была создана для других целей и не имеет самостоятельного интереса в делах дочернего общества, не ведет никакой деятельности»⁴.

Фактически бенефициарные собственники в настоящее время не могут защитить свои имущественные интересы и противопоставить их незаконным действиям менеджмента дочерних обществ, поскольку нередки случаи, когда общество отделяют от его конечного собственника ряд офшорных организаций, созданных с целью «налоговой оптимизации» и не задействованных в производственном процессе.

Особенно актуальна эта проблема сейчас, когда бенефициарные собственники должны обеспечивать как управление холдингом в условиях антироссийских санкций, затрудняющих ведение хозяйственной деятельности, так и связь с офшорными компаниями, наделенными правом подачи косвенных исков к менеджменту общества.

Указанная ситуация может привести к совершению менеджментом таких компаний недобросовестных действий ввиду фактической безнаказанности, поскольку суды исходят из буквального толкования положений законодательства, не предусматривающего возможность подачи множественных косвенных исков.

Вместе с тем, по мнению А. Егорова, разрешение бенефициарным собственникам обращаться в суд с множественными косвенными исками является избыточным для российского правопорядка⁵, поскольку такой участник вправе предъявлять требования к менеджменту компании ввиду бездействия последнего.

Обосновывая свою позицию, А. Егоров ссылается на дело Кировского завода (№ А56-1486/2010), указывая: «В этом деле ВАС РФ высказал важную правовую позицию: генеральный директор основного общества под риском привлечения к имущественной ответственности не должен был устраняться от исполнения обязанности по контролю за выполнением директором дочернего общества полномочий руководителя дочерней компании». При этом он, на мой взгляд, не учел, что по результатам рассмотрения дела суды отказали в удовлетворении требования к генеральному директору материнского общества, поскольку истец не обосновал подлежащие взысканию убытки, что неудивительно ввиду невозможности доказывания вины и причинно-следственной связи через несколько «корпоративных этажей» при высоком стандарте доказывания.

Таким образом, российскому праву конструкция множественных косвенных исков в полной мере пока не известна, что зачастую затрудняет защиту имущественных интересов бенефициарных собственников, не имеющих иных механизмов воздействия на недобросовестный менеджмент.

Вместе с тем опыт стран с развитыми системами корпоративного управления свидетельствует о недопустимости формального подхода при рассмотрении множественных косвенных исков даже в условиях отсутствия соответствующего законодательного регулирования. Так, в рамках дела Brown vs Tenney, рассмотренного Верховным судом штата Иллинойс, суд, не согласившись с мнением ответчика, отметил: «Двойной косвенный иск является давней доктриной права справедливости, которая была вплетена в ткань принципов справедливости, охватывающих отношения между акционерами и корпорациями, более столетия назад. ˂…˃ Независимо от ярлыка, прикрепленного к иску акционера, будь это обычный, двойной, тройной или многократный, он тем не менее является производным по своей природе и, следовательно, подчиняется принципам права справедливости».

В деле Waddington Ltd vs Chan Chun Hoo Thomas, рассмотренном в Гонконге, судья Роджерс сделал вывод, что идея справедливости, требующая предоставления инвесторам права подачи двойного косвенного иска, должна превалировать над процессуальными особенностями рассмотрения таких дел, а задача суда – не придерживаться выработанных правил, если это приведет к несправедливому решению. Отсутствие какого-либо упоминания о таких исках в акте о компаниях Гонконга суд посчитал досадным недостатком законодательной техники, нуждающимся в исправлении, со ссылкой на законодательство Канады, Австралии и Новой Зеландии, прямо допускающее множественные косвенные иски, предъявленные участником холдинговой структуры.

Судья Бриггс в 2013 г. в рамках дела UPMS vs Fort Gilkicker отметил, что у истца есть право на множественный косвенный иск, поскольку Закон о компаниях 2006 г. прямо не запретил такой способ правовой защиты, а при принятии закона парламент не мог иметь намерения устранить его применение, поскольку если раньше обычные и двойные косвенные иски в общем праве мирно сосуществовали, то в современном усложнившемся мире, когда корпорации структурируются в виде даже не корпоративных «многоэтажек», а «небоскребов», предложение о том, что с реформой законодатель хотел бы избавиться от двойных косвенных исков, едва ли отвечает задачам правосудия.

Итак, можно заключить, что зарубежные суды склонны к рассмотрению и удовлетворению двойных косвенных исков, заявленных бенефициарными собственниками, несмотря на отсутствие прямого законодательного регулирования такого механизма.

В российской судебной практике, к сожалению, зафиксирован пока единственный случай, когда суды в отсутствие прямо определенного в законе права на обращение опосредованного участника общества в суд с множественным косвенным иском рассмотрели и в итоге вынесли решение в пользу бенефициарного собственника.

Так, Верховный Суд по иску М.В. Москалёва к ЗАО «Аспект-Финанс» о признании недействительным решения общего собрания акционеров (дело № А40-104595/2014) Определением от 31 марта 2016 г. отменил акты нижестоящих судов, отметив, что в рамках спора не было исследовано наличие у истца как бенефициарного собственника бизнеса, не являвшегося акционером данного общества, права обращаться с иском о признании недействительным решения общего ЗАО «Аспект-Финанс».

На новом круге рассмотрения спора суды признали, что М.В. Москалёв как процессуальный истец имел право оспаривать решения собрания акционеров – хотя формально он не являлся прямым акционером общества, однако имел защищаемый интерес. Примечательно то, что суды отступили от буквального толкования и применения гражданского законодательства, допустив возможность подачи бенефициарными собственниками множественного косвенного иска в отсутствие прямого указания в законе, – правда, не в рамках требования о взыскании убытков с менеджмента, а по спору о реализации «косвенным» участником корпоративных прав, что, думается, не является существенным отличием.

В связи с этим возникают закономерные вопросы: что послужило причиной принятия в рамках дела ООО «Разрез Аршановский» кардинально иного решения в условиях наличия вступившего в силу судебного акта по иску к ЗАО «Аспект-Финанс» (дело № А40-104595/2014)? Почему суды предпочли не использовать по аналогии выводы, изложенные Верховным Судом, применительно к рассматриваемому спору?

Ответ, полагаю, в том, что суды подошли к разрешению спора формально, мотивировав выводы тем, что законодатель прямо не предоставил бенефициарным собственниками право обращаться в суд с требованиями к менеджменту дочерних компаний.

Возможно, решение судов по делу ООО «Разрез Аршановский» было обусловлено подозрением в недобросовестности бенефициарного собственника⁶, использующего косвенный иск с целью давления на менеджмент или иных участников общества, парализовав деятельность компании, поскольку косвенные иски действительно могут стать средством получения незаконного полного контроля над компанией (по сути, рейдерской атакой⁷), что, к слову, встречается не часто.

В то же время прямое закрепление в российском законодательстве права взыскания убытков с бенефициарных собственников в пользу дочерних обществ или привлечение их к субсидиарной ответственности при фактическом лишении средства защиты от недобросовестных действий менеджмента лишь по той причине, что отечественное право не предусматривает возможность подачи множественных косвенных исков, кажется несправедливым.

Таким образом, в отсутствие прямо закрепленного в законодательстве права бенефициарных собственников обращаться в суд с множественными косвенными исками (как, к примеру, в Канаде, Австралии, Новой Зеландии) применение такой конструкции в качестве средства защиты не представляется возможным, поскольку российские суды, в отличие от зарубежных судов, руководствующихся при рассмотрении споров принципом справедливости, зачастую склонны к буквальному толкованию и применению правовых норм.

В связи с этим в процессе разработки соответствующих норм перед законодателем возникнет необходимость решить ряд вопросов, подлежащих урегулированию в целях закрепления на законодательном уровне множественных косвенных исков, в частности:

• о необходимости соблюдения досудебного порядка разрешения корпоративного спора;
• о принадлежности бенефициарному собственнику корпоративных прав на момент совершения правонарушения;
• об объеме корпоративных прав бенефициарного собственника при заявлении множественных косвенных исков и др.

Последствия указанного пробела в гражданском законодательстве в условиях антироссийских санкций могут обостриться и привести к необоснованному нарушению прав добросовестных бенефициарных собственников, фактически не имеющих средств защиты их имущественных интересов и корпоративных прав.