17 мая на III Международном форуме по банкротству, проходившем в рамках IX Петербургского международного юридического форума, состоялась дискуссия «Нетипичные обеспечительные конструкции в российском “банкротном” праве – как защититься обычному кредитору?».
На сайте мероприятия сообщается, что по статистике незалоговые кредиторы при банкротстве должника получают не более 1,7% заявленных требований. Доля удовлетворения требований залоговых кредиторов (как правило, банков) приближается к 20% – их основным обеспечительным инструментом является договорный залог, традиционно используемый при кредитовании. «Кредиторы, не занимающиеся профессионально кредитованием, в силу специфики некредитных отношений лишены данного инструмента. Мировой правопорядок предоставляет таким кредиторам шанс на защиту при банкротстве за счет обеспечительной функции зачета и так называемого залога из ареста (Англия, Германия, Франция)», – отмечалось в повестке дискуссии.
В этой связи предлагалось обсудить именно эти обеспечительные модели – залог из ареста (ст. 174.1 ГК РФ) и зачет (ст. 410 ГК), поскольку российская судебная практика, в отличие от зарубежной, не признает их, что негативно сказывается на стабильности гражданского оборота и защите необеспеченных кредиторов – в том числе крупных компаний, активно участвующих в подрядных отношениях с уполномоченным органом.
Модератором дискуссии выступил начальник управления по сопровождению процедур банкротства и взысканию проблемной задолженности департамента судебной практики ПАО «НК “Роснефть”» Рустем Мифтахутдинов, который подтвердил, что незалоговые кредиторы практически ничего не получают при банкротстве должника. Спикер высказался в защиту тех кредиторов, которые на стадии вступления в договорные отношения контрагентом, который в будущем может быть признан банкротом, в отличие от банков, не могут заставить своих контрагентов предоставить соответствующее обеспечение.
По словам Рустема Мифтахутдинова, если анализировать отдельный зарубежный опыт, в Великобритании кредиторы с зачетом своих требований защищены больше всех – зачет при банкротстве происходит автоматически, кредитору даже не нужно подавать соответствующее заявление. Кредиторы, у которых были взаимные обязательства, исключаются из дела о банкротстве, а остальные, не имеющие взаимных требований с должником, распределяют оставшиеся активы. Такой подход, полагает он, отвечает принципу справедливости. Спикер также отметил два других схожих правопорядка – французский и немецкий. В последнем, пояснил он, кредитору банкрота все-таки следует подать соответствующее заявление о зачете. Во Франции до 2016 г. заявление о зачете не подавалось, теперь же его нужно направлять.
В России, по словам модератора, в 2013 г. Высший Арбитражный Суд РФ запретил зачет требований кредитора при банкротстве, поэтому отечественные суды не используют такой метод. Зачет требований запрещен также в Польше и странах Прибалтики – в странах с не самой эффективной экономикой. «Залог из ареста практикой Верховного Суда РФ также не поддержан», – добавил Рустем Мифтахутдинов.
Профессор права Галле-Виттенбергского университета имени Мартина Лютера в Германии Стефан Мадаус рассказал, что немецкая практика не столь эффективна в плане обсуждаемых средств. По его словам, залоговые кредиторы получают порядка 17–20% долга, незалоговые – около 2%. Проблема, по мнению спикера, в том, что банкрот не может платить по своим долгам, его крупные активы обременены, поэтому «мелким» кредиторам в итоге мало что достается.
По мнению ученого, статус обеспеченного или необеспеченного кредитора – ключевой в разрешении таких вопросов, поэтому законодательство о банкротстве должно учитывать существующие до введения банкротства права. В то же время профессор подтвердил неравенство прав залоговых и незалоговых кредиторов – первые имеют явный приоритет в удовлетворении своих требований. Зачет по обязательству, возникшему до процедуры введения банкротства, носит автоматический или заявительный механизм его функционирования, поэтому он защищает права кредиторов.
Спикер также отметил, что законодательство Германии ограничивает возможности злоупотребления взаимозачетом требований и залога из ареста. С точки зрения международных стандартов интересы кредиторов должника, приобретенные до процедуры банкротства, должны уважаться, за исключением случаев недобросовестности.
В процедуре оспаривания зачета требований кредитору важно доказать наличие права на требование, возникшее до банкротства, – независимо от даты подачи заявления о взаимозачете. Эксперт также подтвердил возможность наложения налоговым органом внесудебного залога из ареста. Если два разных кредитора подали заявления на арест имущества с небольшой временной разницей, действует правило приоритета первого заявления, добавил он.
Эксперт по банкротству, председатель национальной ассоциации специалистов по банкротству «Банкротный клуб» Олег Зайцев считает, что отрицание арестного залога и взаимозачета требований в рамках банкротства в российской практике выглядит очень экзотично в сравнении с международным опытом и в конечном счете ослабляет эффективность экономики. «В плане зачета это особенно поразительно», – отметил спикер. По его словам, такая мера является одной из немногих обоснованных привилегий, однако не используется в России в открытую. Тем не менее она допускается национальными судами в отдельных случаях (финансовый рынок, лизинг, подряд) под терминами «неттинг» и «сальдо».
Указанный круг случаев применения завуалированного зачета, по мнению спикера, объективно стремится к расширению, поскольку точечное использование обеспечительной меры крайне неконструктивно. В этой связи Олег Зайцев поддержал введение указанных обеспечительных мер, при этом отметив, что налоговый орган тоже выиграет от появления залогового зачета относительно удовлетворения своих требований в противостоянии с кредиторами в лице банков.
В свою очередь управляющий партнер АБ «Бартолиус» Юлий Тай высказался против введения зачета требований и арестного залога. «Никакой логики в банкротстве нет, есть только политическая воля на это», – отметил он. Спикер также указал на наличие лоббистских интересов в процедуре банкротства в российской практике. Зачет требований, по мнению спикера, потенциально опасен различными злоупотреблениями. Юлий Тай поддержал позицию отечественного законодателя, который изначально презюмирует недобросовестность участников таких отношений. Он также не согласился с тезисом Олега Зайцева о проигрышной позиции ФНС России в «банкротных» делах ввиду высокой информированности ведомства о них, а также того, что службе в настоящее время удается получать налоги не с прибылей, а с убытков.
Также спикер отметил, что нигде не прописано, что закрепленное в ГК понятие залога не применяется в делах о банкротстве. В целях контроля регулирующего воздействия, добавил он, нужно провести чрезвычайно глубокий анализ целесообразности таких мер. Также спикер высказался за необходимость нормативной определенности, запрещающей судам подстраивать конкретные правоотношения по банкротству под те или иные понятия.
В своем выступлении директор проектов ПАО «Сбербанк» Андрей Смирных отметил, что судебный (арестный) залог достаточно органично связан с процедурой банкротства – возможность оспаривания сделок кредиторами увязывается с природой залога. Он добавил, что за короткий период существования такого залога в России ничего страшного не произошло. По словам спикера, судебный залог не должен конкурировать с залогом, вытекающим из договоров, однако при этом он должен действительно следовать из судебных актов. Относительно зачета требований спикер пояснил, что рациональные причины его недопуска в делах о банкротстве отсутствуют, но при этом нужно отслеживать его целесообразность, допуская постепенное введение в хозяйственный оборот.
Заместитель директора департамента судебной практики ПАО «НК “Роснефть”» Константин Гричанин выразил двойственное отношение к обсуждаемым мерам. Арестный залог, по его мнению, следует из обеспечительных мер, принятие которых в России зачастую носит весьма спорный и неоднородный характер. Существующий элемент случайности в таких правоотношениях, отметил спикер, не позволяет четко определить, кто и на что может рассчитывать в деле о банкротстве.
Закон о банкротстве, считает Константин Гричанин, должен содержать прозрачные нормы, а не те положения, которые нужно вычленять специально. Лица, чьи требования к должнику созрели в преддверие банкротства или во время него, не получат никакой обеспечительной меры, добавил он.
По словам спикера, действующий Закон о банкротстве – это закон исключений, с появлением которых нужно бороться, при этом не следует безусловно полагаться на зарубежный опыт. Эксперт пояснил, что не против указанных мер, однако отметил необходимость осторожного отношения к ним и четкого определения их возможностей в законе.
Начальник Управления развития инфраструктурных организаций и инструментов финансовых рынков Департамента стратегического развития финансовых рынков Банка России Екатерина Абашеева рассказала, что ликвидационный неттинг в российской практике по банкротству функционирует с 2011 г., однако правовая определенность такого инструмента до сих пор отсутствует. Спикер пояснила, что причиной появления ликвидационного неттинга стала борьба с системным риском – так называемым «эффектом домино», когда банкротство одной финансовой организации влечет несостоятельность другой. Относительно последствий его введения она отметила, что судебная практика пока насчитывает всего три дела по указанному правовому средству.
По мнению Екатерины Абашеевой, легализация зачета требований в банкротстве была бы эффективна, однако она высказалась против поэтапного введения таких мер. По ее мнению, отечественный менталитет противоречит введению залога, поэтому системное существование квазиинститутов таких мер в российском праве вполне оправданно.
В завершение дискуссии партнер юридической фирмы «Пепеляев Групп» Роман Бевзенко высказал мнение, что доктрина эластичности залога будет эффективно работать в сфере применения таких правовых средств, поскольку несправедливо, когда деликтные кредиторы банкрота лишаются возможности удовлетворения своих требований из-за отсутствия залогового ареста. Юлий Тай в свою очередь отметил, что в случае введения зачета требований и арестного залога «бедные станут еще беднее, а богатые – еще богаче». Рустем Мифтахутдинов, напротив, поддержал введение обсуждаемых мер, но подчеркнул необходимость их добросовестного использования.
Результаты голосования по вопросу необходимости расширения обеспечительных мер при банкротстве, целесообразности защиты сделки по оспариванию зачета и возможности залога из ареста показали, что аудитория в целом одобряет их введение.
