Конституционный Суд опубликовал Определение № 3256-О/2023 по жалобе на неконституционность ст. 303 «Фальсификация доказательств и результатов ОРД» УК РФ.
Ранее суд признал бывшего следователя Полину Покараеву виновной в фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении. Суд пришел к выводу, что она изготовила подложный протокол допроса свидетеля по уголовному делу, составив текст показаний на основе аудиозаписи их телефонного разговора, а подписи от имени свидетеля были выполнены иным лицом по ее просьбе. Суд также признал, что этот протокол содержал ложные сведения о самом факте производства следственного действия. Впоследствии вышестоящие инстанции согласились с такой оценкой деяния, совершенного осужденной.
В жалобе в КС Полина Покараева указала, что ст. 303 УК РФ не соответствует Конституции в той мере, в какой – вследствие своей неопределенности – порождает противоречивую правоприменительную практику, противоречит конституционным принципам, позволяя признавать фальсификацией доказательств изготовление протокола фактически не проводившегося следственного действия с включением в его содержание достоверных сведений, а также не конкретизируя вред интересам правосудия, который причиняется таким деянием.
Конституционный Суд не нашел оснований для принятия жалобы к рассмотрению. Он напомнил, что ч. 2 ст. 303 УК устанавливает ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или защитником. В свою очередь, ч. 3 этой статьи усиливает ответственность в случае фальсификации доказательств по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении, а равно за фальсификацию доказательств, повлекшую тяжкие последствия. Основной непосредственный объект преступления в рамках ст. 303 УК – общественные отношения, обеспечивающие нормальное осуществление правосудия, в качестве же дополнительного объекта выступают права и свободы граждан. При этом посягательство на основной объект преступления может причинить вред и его дополнительному объекту, поэтому фальсификация доказательств может навредить в том числе и конкретным лицам, если для них в результате вынесения обвинительного приговора на основе таких доказательств наступили тяжкие последствия. Вместе с тем не исключается причинение фальсификацией доказательств вреда конкретным лицам и без наступления тяжких последствий, которые являются квалифицирующим признаком только применительно к ч. 3 ст. 303 УК, которое отнесено к категории тяжких преступлений.
КС отметил, что такая оценка федеральным законодателем характера и степени общественной опасности фальсификации доказательств по уголовному делу отражает то значение, которое доказательства имеют для принятия решений в уголовном судопроизводстве, а также то, что искажение доказательств может привести к незаконным и ошибочным судебным решениям и в конечном счете не только нарушить установленный данным Кодексом процессуальный порядок, но и подорвать сущность правосудия по уголовным делам как такового. «При этом фальсификация доказательств всегда сопряжена с преднамеренным искажением информации посредством подлога вещественных доказательств или документов, внесения в документы заведомо ложных сведений, изготовления поддельных доказательств, в том числе письменных документов, а также путем совершения других подобных действий», – заметил суд.
Он добавил, что ранее Пленум Верховного Суда в п. 12 Постановления от 28 июня 2022 г. № 20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия» разъяснил, что при фальсификации доказательств должностным лицом, уполномоченным составлять протоколы об административных правонарушениях или уполномоченным рассматривать такие дела, либо лицом, производящим дознание, или следователем объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 и 2 ст. 303 УК РФ, состоит, в частности, в умышленном приобщении ими к делу об административном правонарушении или к уголовному делу в качестве доказательств заведомо поддельных предметов и документов, во внесении ими в процессуальные акты, являющиеся источниками доказательств по таким делам (в протокол об административном правонарушении или иные документы, указанные в ч. 2 ст. 26.2 КоАП РФ, в протоколы следственных действий), заведомо ложных сведений, в подделке ранее приобщенных к делу вещдоков и документов.
В свою очередь, в рамках УПК РФ проведение любого следственного действия требует ведения его протокола, который признается доказательством и допускается в таком качестве, если соответствует требованиям этого Кодекса, в том числе к форме и содержанию, внесению записей о разъяснении участникам следственного действия их прав, обязанностей, ответственности, порядку составления и подписания. «Тем самым изготовление протокола следственного действия без фактического его проведения в целях приобщения такого документа к материалам уголовного дела не только является процессуальным нарушением, но и подрывает само существо уголовного судопроизводства, а потому достигает того уровня общественной опасности, который в правовой системе России легитимирует уголовное преследование. Это также относится к фальсификации протокола допроса свидетеля, поскольку без удостоверения личности допрашиваемого лица, разъяснения ему прав и обязанностей, предупреждения об уголовной ответственности, предусмотренной ст. 307 и 308 УК РФ, выполнения иных процессуальных требований полученные следователем в ходе разговора сведения не могут считаться доказательством», – подчеркнул КС. Он заключил, что оспариваемая норма, предусматривающая ответственность за фальсификацию доказательств как по их содержанию, так и по форме представления, не может нарушать конституционные права заявительницы в обозначенных в ее жалобе аспектах.
Адвокат МКА «Град» Азамат Дадов полагает: КС РФ вынес вполне ожидаемое определение, поскольку из его содержания следует, что в протокол допроса свидетеля были внесены ложные сведения о самом факте производства следственного действия. Судом верно указан и основной, и дополнительный объекты такого состава преступления. При этом согласно ст. 303 УК РФ под фальсификацией доказательств понимается не только искажение фактических данных, но и внесение в процессуальные документы ложных сведений, не соответствующих действительности, а также их удостоверение лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или защитником. Данная правовая позиция соответствует последовательной практике КС РФ, Постановлению Пленума ВС РФ от 28 июня 2022 г. № 20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия», а также сложившейся судебной практике.
Председатель КА «Династия» Борис Асриян отметил: в рассматриваемом случае осужденная утверждала, что провела допрос свидетеля по телефону и на основе полученных сведений составила протокол, а за допрашиваемое лицо расписался кто-то другой. «При этом не имеет значения, какие именно данные были искажены: сами показания и обстоятельства дела, данные о лице, давшем показания, способ производства следственного действия, его место, дата или время. В силу значимости уголовного преследования лица, законодатель и правоприменитель посчитали излишним делать какие-либо исключения, которые при различном толковании могли бы привести к злоупотреблениям со стороны должностных лиц. Подобное, к сожалению, часто встречается в практике, так как следователи в силу нехватки времени не удосуживаются направлять заблаговременно отдельное поручение о проведении следственных действий. Вместе с тем в уголовно-процессуальном законодательстве имеется возможность проведения допроса по видеоконференции с приложением видеозаписи всей процедуры», – напомнил он.
Адвокат АП Московской области Сергей Чернушевич отметил, что на практике следователь нередко не спрашивает паспорт гражданина, участвующего в процессуальном действии, очень часто в материалах дела имеется копия паспорта или иного документа, но это происходит не всегда. «Отсюда вытекает следующий вопрос: надо ли прикладывать к протоколам следственных действий паспорт лица или иной документ, удостоверяющий личность участвующих в следственных действиях лиц? По логике вещей, нужно прикладывать копию документа, на котором лицо, участвующее в следственных действиях, должно ставить подпись, что оно является тем лицом, в отношении которого ведется следственное действие, а следователь в протоколе следственного действия должен делать ссылку на то, что перед допросом он убедился в личности лица, и приложить соответствующий документ либо подтверждать личность свидетеля каким-либо другим образом. Является ли простое указание в протоколе данных соответствующего документа подтверждением того, что следователь убедился в личности человека? А что делать, если в данных имеется опечатка, можно ли признать такой протокол недопустимым доказательством в отсутствие копии документа? Помимо этого возникает другой вопрос: как удостовериться в личности допрашиваемого лица, если он является лицом без определенного места жительства? Также возникает вопрос и касательно действий адвоката при проведении следственных действий в рамках УПК РФ – он не имеет права диктовать следователю, что делать. При этом если следователь не убедился в личности допрашиваемого лица, что должен делать адвокат?» – задался вопросами он.
Эксперт напомнил, что защитник вступает в дело на основании ордера, только после этого его могут допустить к следственным действиям, а уже на следственных действиях иногда становится очевидно, что следователь не убедился в личности участвующего в процессуальных действиях лица, но при этом требовать от следователя убедиться в личности подзащитного адвокат не может, встать и уйти он тоже не может, потому что он уже вступил в дело. «Также следователь может не убедиться в личности лица, участвующего в очной ставке. Что делать в этой ситуации? Получается, надо брать расписку с подзащитного о том, что он – это он, а в протоколе указывать, что есть сомнения в личности лица, в отношении которого проводилось следственное действие или участвовавшего в очной ставке? Если выяснится, что лицо, в отношении которого велось следственное действие, – не то лицо, которое должно было в нем участвовать, будет ли тогда считаться, что адвокат является соучастником фальсификации доказательств? Должен ли удостовериться в личности суд, и достаточно ли делать это так, как делается сейчас? К примеру, если суд установил личность лица по копии паспорта в деле, можно ли считать это правильным удостоверением? Если честно, у меня возникло очень много вопросов в связи с этим определением КС РФ, которое по своей сути является абсолютно правильным», – заметил Сергей Чернушевич.
