26 сентября Конституционный Суд вынес Определение № 2067-О/2024 по жалобе на неконституционность ст. 81 «Вещественные доказательства», ст. 82 «Хранение вещественных доказательств» и ч. 3 ст. 115 «Наложение ареста на имущество» УПК.
В отношении застройщика было возбуждено уголовное дело о хищении средств физлиц − участников долевого строительства, в рамках которого на имущество застройщика наложили арест. Также было возбуждено дело о банкротстве застройщика, в рамках которого в интересах АО «НС Банк» и конкурсного кредитора подавались жалобы на судебные решения, связанные с арестом имущества, которые были оставлены без удовлетворения. Суды исходили в том числе из того, что арест наложен на земельные участки, которые получены в результате совершения преступления и служили средством обмана для создания видимости легальной хозяйственной деятельности застройщика и видимости финансовой возможности отвечать по обязательствам перед дольщиками.
«НС Банк» обратился с жалобой в Конституционный Суд, в которой просил признать не соответствующими Конституции РФ ст. 81, 82 и ч. 3 ст. 115 УПК, которые вопреки требованиям ст. 126 «Последствия открытия конкурсного производства» Закона о банкротстве предоставляют органам следствия и дознания право произвольно запрещать или ограничивать в рамках процесса о банкротстве оборот имущества должника, не предоставляя никаких гарантий защиты прав добросовестных залоговых кредиторов. Кроме того, заявитель оспаривал законность наложенного на имущество ареста и просил разрешить вопросы об объеме прав кредиторов, об обоснованности наложения ареста защитой публично-правовых интересов и об их наличии в его деле, о возможности признания залогового кредитора потерпевшим, гражданским истцом, о сроке применения данной принудительной меры.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд отметил, что ч. 3 ст. 115 УПК во взаимосвязи с абз. 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве ранее были предметом его рассмотрения (Постановление № 1-П/2011) и он признал их не противоречащими Конституции РФ, поскольку содержащиеся в них положения не предполагают наложение ареста на имущество должника, в отношении которого введена процедура конкурсного производства, либо сохранение после введения данной процедуры ранее наложенного в рамках уголовного судопроизводства ареста на имущество для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска в отношении отдельных лиц, являющихся конкурсными кредиторами.
Со ссылкой на Постановление № 25-П/2014 Конституционный Суд пояснил, что по буквальному смыслу ч. 3 ст. 115 УПК наложение ареста на имущество лица, которое не является подозреваемым, обвиняемым и не привлекается по уголовному делу в качестве гражданского ответчика, допускается лишь в публично-правовых целях обеспечения предполагаемой конфискации имущества или сохранности имущества, относящегося к вещественным доказательствам по данному уголовному делу, и лишь при условии, что относительно этого имущества имеются достаточные, подтвержденные доказательствами основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования преступной деятельности.
Собственник или иной владелец имущества, на которое наложен арест, вовлекается в связи с этим в уголовно-процессуальные отношения, становится участником процесса и наделяется рядом прав, возможность реализации которых обеспечивается, в силу ч. 1 ст. 11 УПК, в том числе в рамках процедуры продления срока этой принудительной меры (Определение КС № 3-О/2023).
КС указал, что в силу ч. 9 ст. 115 УПК отменяется наложение ареста по постановлению, определению лица или органа, в чьем производстве находится уголовное дело и в чьи полномочия входит установление и оценка фактических обстоятельств, исходя из которых снимаются ранее наложенные аресты на имущество должника, признанного банкротом. В случае спора не исключается возможность проверки действий или бездействия лица или органа, уполномоченных отменять наложение ареста на имущество, вышестоящим органом или судом (определения № 813-О/2012, № 2586-О/2023 и др.).
К тому же, добавил Суд, при решении вопроса о продлении срока ареста, наложенного на имущество, о сохранении ограничений, которым подвергается арестованное имущество, лицо или орган, в производстве которого находится уголовное дело, а также суд обязаны обеспечить соблюдение разумного срока применения данной меры процессуального принуждения в отношении имущества лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия. Вопрос о присуждении компенсации за нарушение разумного срока применения данной меры процессуального принуждения в отношении имущества лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, решается судом в порядке, установленном федеральным законом. Вопросы, связанные с возмещением имущественного вреда, причиненного нарушением разумного срока применения данной меры процессуального принуждения, разрешаются в порядке гражданского судопроизводства.
Следовательно, подчеркнул Конституционный Суд, ч. 3 ст. 115 УПК не может расцениваться как нарушающая права заявителя обозначенным в жалобе образом. Относительно ст. 81 и 82 УПК, указал КС, их применение в конкретном деле не подтверждено судебными актами. Рассмотрение прочих требований заявителя не входит в его компетенцию.
В комментарии «АГ» адвокат «МКА Князев и партнеры» Артем Чекотков отметил, что КС подтвердил свою давно высказанную позицию о том, что в случаях открытия конкурсного производства должны быть сняты все ранее наложенные аресты на имущество, в том числе и те, которые возникли в ходе расследования уголовного дела (Постановление № 1-П/2011). Таким образом, отказ в принятии жалобы к рассмотрению представляется логичным, учитывая, что аналогичная ситуация уже была разрешена Судом.
«Вместе с тем на практике суды, зачастую, формально подходят к трактовке позиции КС и снимают аресты только тогда, когда имущество формально принадлежит именно должнику. Однако, если, например, арестованным оказывается имущество учредителя, который полностью владеет должником, позиция КС не применяется, но фактически под ограничения попадают все те же активы должника. И таких ситуаций не мало, − указал Артем Чекотков. − Не зная фактических обстоятельств, невозможно сказать, как обстояло дело в рассмотренной КС ситуации, но излишний формализм правоприменителя деформирует логику позиции Суда, предполагающую приоритет норм Закона о банкротстве перед всеми другими ограничениями имущества, попавшего в конкурсную массу».
Адвокат АП Краснодарского края, управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов полагает, что тема, затронутая в определении, является острой. Он пояснил: когда в рамках уголовного дела на предмет залога накладывается арест, любые попытки его отменить, в том числе апелляции к регистрации сделки в Росреестре, непричастности к уголовному делу и отсутствию процессуального статуса, заканчиваются для залогодержателя ничем.
«Между уголовно-правовыми и процессуальными правоотношениями и конституционным правом частной собственности Конституционный Суд отдал предпочтение публичным правоотношениям. КС не стал вдаваться в оценку баланса и даже не стал создавать видимость защиты конституционного права. Одного лишь предположения следователя достаточно для ограничения конституционных прав залогодержателя, не вовлеченного в уголовно-процессуальные отношения. Статьи 123–125 УПК, на которые сослался КС, выступают слабым союзником, поскольку прокуратура и суды попросту отказывают в отмене ареста добросовестному залогодержателю. В итоге предположения следователя достаточно для ограничения, а в дальнейшем и лишения конституционного права собственности. В такой парадигме перспективы взыскания займа, обеспеченного залогом, стремятся к нулю. Залогодержатель, как и его кредиторы, рискуют остаться ни с чем», − заключил Алексей Иванов.
