Конституционный Суд вынес Определение № 1095-О от 23 апреля, в котором указал заявителю на неподведомственность ему вопроса о признании практики Верховного Суда неконституционной.
Как ранее писала «АГ», бывший судья Владимир Дорофеев жаловался в Конституционный Суд на то, что ст. 295 и 298 УПК не соответствуют Конституции, поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, запрещают судье в установленные законом периоды отдыха выезжать за пределы места своего проживания (пребывания), а ч. 1 ст. 401.2 и ч. 1 ст. 412.1 Кодекса противоречат Конституции в той мере, в какой позволяют отказывать судьям, чьи полномочия были досрочно прекращены, в доступе к правосудию, что выражается в непризнании их права обжаловать решения об отмене принятых ими судебных актов. Тогда КС Определением от 6 декабря 2018 г. № 3105-О отказал в принятии жалобы к рассмотрению.
Во вновь поданной в Конституционный Суд жалобе Владимир Дорофеев попросил признать правоприменительную практику ВС по истолкованию и применению ст. 298 УПК, по бездействию в части неисполнения определений Конституционного Суда от 25 октября 2018 г. № 2741-О и от 6 декабря 2018 г. № 3105-О не соответствующей Конституции и ст. 6 Закона о Конституционном Суде. Также бывший судья попросил обязать Верховный Суд возбудить надзорное производство по его жалобе, признать незаконными и отменить решения Дисциплинарной и Апелляционной коллегий ВС, принять решение в соответствии с КАС РФ, на основании чего отменить решение квалификационной коллегии судей Ростовской области, оставленное в силе решением Высшей квалификационной коллегии судей при Верховном Суде, о привлечении его к дисциплинарной ответственности с досрочным прекращением полномочий судьи и лишением шестого квалификационного чина, мотивированные тем, что Владимир Дорофеев после объявления перерыва для отдыха при вынесении им приговора выезжал за пределы месторасположения суда и при этом высказывал свое мнение по данному делу третьим лицам, чем нарушил тайну совещательной комнаты.
Изучив материалы жалобы, Конституционный Суд не нашел оснований для принятия ее к рассмотрению. Он напомнил, что своим Определением № 3105-О/2018 отказал в принятии к рассмотрению жалоб Владимира Дорофеева на нарушение его конституционных прав ст. 295 и 298, ч. 1 ст. 401.2 и ч. 1 ст. 412.1 УПК, поскольку они не отвечали требованиям Закона о Конституционном Суде, в соответствии с которыми жалоба признается допустимой. При этом КС пришел к выводу, что оспариваемые законоположения конституционных прав бывшего судьи не нарушают, а проверка правильности их применения в его конкретном деле требует исследования фактических обстоятельств и не относится к компетенции Конституционного Суда.
КС заметил, что действует в пределах своей компетенции и по смыслу п. 3 ч. 1 ст. 3 и ст. 96, 97 Закона о Конституционном Суде по жалобам граждан на нарушение конституционных прав и свобод проверяет конституционность закона, примененного в конкретном деле. При этом Конституционный Суд принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов (ч. 2 ст. 74 Закона).
«Вместе с тем правоприменительная практика сама по себе не является предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации, а служит лишь одним из подтверждений наличия или отсутствия правовой неопределенности оспариваемых норм, обусловливающих данную практику», – подчеркнуто в определении. Таким образом, подчеркнул КС, рассмотрение вопроса о соответствии Конституции правоприменительной практики ВС РФ как таковой в части истолкования и применения им ст. 298 УПК в его подведомственность не входит.
Суд отметил, что Владимир Дорофеев оспаривает законность и обоснованность решений Верховного Суда, а также квалификационных коллегий судей, настаивая на их пересмотре. Однако, указал КС, исходя их положений ч. 1 ст. 120, ст. 125 Конституции и ст. 3 Закона о Конституционном Суде, он не является вышестоящей инстанцией по отношению к другим судам судебной системы РФ, в том числе к Верховному Суду, и не уполномочен оценивать их решения с точки зрения фактической обоснованности, тем более предопределяя их отмену и конкретное содержание.
В комментарии «АГ» профессор кафедры судебной власти факультета права НИУ ВШЭ, заслуженный юрист РФ, федеральный судья в отставке Сергей Пашин назвал определение КС «удручающе логичным». «Действительно, между Конституционным и Верховным судами РФ установлен баланс, который позволяет этим органам считать себя равновеликими, не поднадзорными друг другу. В 2016 г. КС РФ даже оказал Верховному Суду любезность за счет граждан, позволив председателю ВС не вносить в Президиум представления о новых обстоятельствах, если признанные ЕСПЧ нарушения принципов справедливого правосудия не помешали вынесению законного приговора (Определение КС РФ от 14 января 2016 г. № 14-О и др.). КС может освободить партнера по правосудию от исполнения обязанностей, но не вправе обязать Верховный Суд возбудить надзорное производство и пересмотреть какие-либо решения», – указал Сергей Пашин.
Он отметил, что Конституционный Суд не вдается в вопросы факта и использует данные о неконституционной правоприменительной практике не для ее непосредственного пресечения, а лишь как одно «из подтверждений наличия или отсутствия правовой неопределенности оспариваемых норм». «В этой цитате из Определения № 1095-О заключен глубокий смысл, позволяющий сохранить равновесие и приязнь между конституционным и прочим судопроизводством. В России “законы святы, да судьи – супостаты”, поэтому важны не столько слова, написанные на бумаге, сколько то понимание, которое придают им исполнители, ссылаясь на узаконения. КС РФ же предпочитает ограничиваться сопоставлением текстов. Видимость вместо сути, камень вместо хлеба. Поэтому у Владимира Дорофеева, к несчастью, не было ни малейшего шанса добиться удовлетворения своего обращения», – указал федеральный судья в отставке.
Он добавил, что закон РСФСР 1991 г. о КС позволял рассматривать жалобы, если права заявителя нарушались неконституционными «обыкновениями правоприменительной практики», в том числе основанной на постановлениях Пленума ВС. «К этой разумной норме стоило бы вернуться в процессе реформирования конституционного судопроизводства», – посчитал Сергей Пашин.
Старший юрист INTELLECT Анатолий Зазулин указал, что в данном случае у заявителя не было иного способа защиты своих прав, кроме как просить признать правоприменительную практику Верховного Суда неконституционной. «Бывший судья уже обращался в Конституционный Суд с просьбами о признании неконституционными самих ст. 295, 298 и иных норм УПК РФ. Заявления не были приняты к рассмотрению в том числе потому, что они предполагают гарантии правовой защиты не для суда, а сторон уголовного процесса, следовательно, права судьи ими не нарушаются, – отметил эксперт. – Более того, позиция квалификационной коллегии, лишившей заявителя статуса судьи, основывалась на апелляционном определении, которым был отменен вынесенный им приговор. При этом сам судья не мог опровергнуть доводы о нарушении им тайны совещательной комнаты в апелляции, так как не являлся стороной уголовного дела. На этом же основании суды отказались пересматривать акт апелляции. Таким образом, возник сбой судебной машины: суды вынуждены были ориентироваться на преюдициальное апелляционное определение, обжаловать которое сам судья не мог».
Анатолий Зазулин заметил, что ГПК и АПК предусмотрена возможность обжалования акта апелляции любыми лицами, чьи права были затронуты судебным актом, в том числе судьей. По его мнению, отсутствие аналогичной нормы в УПК должно было стать основанием для рассмотрения жалобы Конституционным Судом и стимулировать законотворческую инициативу.
