Совет АП г. Москвы опубликовал решение о прекращении дисциплинарного производства в отношении адвоката, подзащитный которого не поддержал выбранную им стратегию и тактику ведения уголовного дела, в связи с чем отказался от его услуг.
В производстве судьи З. районного суда Москвы находилось уголовное дело по обвинению К. и иных лиц в совершении ряда преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210 УК РФ, ч. 4 ст. 159 УК РФ. Адвокат Л. защищала К. с середины ноября 2023 г. по назначению суда.
В судебном заседании 18 октября 2024 г. суд предложил подсудимым и их защитникам представлять свои доказательства, а также дать подсудимым показания по существу предъявленного обвинения. Поскольку участники дела были не готовы к этому, судебное заседание было отложено на 21 октября. В ходе следующего судебного заседания К. указал на наличие расхождения позиций со своим защитником – адвокатом Л. по представлению доказательств, в связи с чем она отказалась от ее услуг. Этот отказ был принят судом, адвоката Л. освободили от дальнейшей защиты подсудимого.
Впоследствии в АП г. Москвы поступило обращение судьи З., в котором против адвоката Л. были выдвинуты дисциплинарные обвинения в фактическом уклонении от принятой на себя защиты подсудимого К., непринятии мер по согласованию с ним позиции по делу. В нем также отмечалось, что защитник Л. занимала по делу позицию, противоположную позиции подзащитного. В отношении адвоката было возбуждено дисциплинарное производство.
Адвокат Л. не согласилась с доводами судьи. Она сообщила, что накануне судебного заседания, согласно выработанной с К. тактике и стратегии защиты, она подготовила и направила ему проекты письменных ходатайств, которые предполагала заявить в судебном заседании. Речь шла о ходатайствах по приобщению к материалам дела значимых документов, о вызове свидетелей и об исследовании в судебном заседании конкретных материалов дела. Однако содержание этих проектов ходатайств не устроило К., так как он изменил ранее согласованную с Л. позицию защиты. Поэтому он отказался заявлять подготовленные ею ходатайства и согласовывать с ней свои действия по представлению доказательств, что лишило ее возможности оказывать ему квалифицированную юрпомощь.
По словам Л., непосредственно перед судебным заседанием она пыталась убедить К. в целесообразности заявления подготовленных ею ходатайств, но он вновь ответил отказом и отказался от дальнейшего общения с ней. 21 октября 2024 г. в судебном заседании подсудимый заявил об отказе от защитника, она это заявление поддержала, а суд его удовлетворил. Адвокат добавила, что она не занимала по делу позицию, противоположную позиции доверителя. По ее мнению, обращение судьи в палату вызвано не озабоченностью соблюдением прав К., а собственными соображениями по устранению ее из дела.
В декабре 2024 г. Квалификационная комиссия АПГМ вынесла заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства, возбужденного в отношении адвоката Л. ввиду отсутствия в ее действиях или бездействии нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая КПЭА.
Совет АПГМ поддержал выводы Квалифкомиссии, указав, что они основаны на правильно и полно установленных обстоятельствах дела. Совет палаты напомнил, что адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого. Согласно подп. 2 п. 1 ст. 9 КПЭА установлен запрет адвокату занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного. Исходя из п. 5 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, адвокат согласовывает с подзащитным позицию по делу. Согласно п. 8 ст. 10 КПЭА обязанности адвоката при работе по назначению не должны отличаться от тех, что выполняются за гонорар.
Совет палаты счел, что профессиональное поведение адвоката Л. соответствовало вышеуказанным требованиям. Будучи независимым профессиональным советником по правовым вопросам, адвокат самостоятельно определяет круг юридически значимых действий, которые следует совершить в интересах доверителя при оказании ему юрпомощи. По этой причине избранные адвокатом стратегия и тактика ведения дела не могут служить основанием для привлечения его к дисциплинарной ответственности.
«По мнению адвоката Л., заявление ходатайств иного содержания и в иной редакции противоречило бы тактике и стратегии защиты К. Она пыталась убедить его в этом, но он остался при своем мнении и отказался от ее юридической помощи. Она поддержала этот отказ. При таких обстоятельствах Совет, соглашаясь с Квалификационной комиссией, приходит к выводу об отсутствии оснований для выводов об уклонении адвоката Л. от осуществления защиты К., о неисполнении ею обязанности по согласованию с ним позиции по делу и о занятии ею позиции по делу, противоположной позиции К. Совет признает презумпцию добросовестности адвоката Л. неопровергнутой, а дисциплинарное производство – подлежащим прекращению», – отмечено в решении Совета АПГМ, который прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката Л. за отсутствием нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.
Адвокат Мартин Зарбабян отметил, что на сегодняшний день существует актуальная практическая проблема, когда правоприменитель достаточно широко, а зачастую и ошибочно трактует статью 49 УПК РФ. «Рассматриваемый пример, на мой взгляд, как раз из таких, когда последовательное и разумное поведение защитника в процессе, к сожалению, было воспринято в качестве нарушения принятых на себя обязательств. Потому крайне важно для профессионального сообщества, что Совет АПГМ обращает внимание на то, что расхождение с доверителем в стратегии защиты не может быть причиной для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности. Такая позиция представляется абсолютно логичной, верной и, главное, направлена на защиту профессиональных прав адвокатов. Если обвиняемый или подсудимый вправе в любой момент производства по уголовному делу отказаться от помощи защитника, в том числе ввиду несовпадения взглядов относительно защитительной тактики, то, разумеется, адвоката невозможно упрекнуть в отказе от защиты», – полагает он.
Кроме того, по словам эксперта, этот казус демонстрирует и другую процессуальную проблему, связанную с рассмотрением объемных и сложных дел с участием нескольких подсудимых, где нередко в попытках соблюдения разумных сроков судопроизводства правоприменитель ожидает от сторон непрерывного участия в судебных заседаниях. «При этом любой отказ от защитника, конечно, требует отложения судебного разбирательства, что порой воспринимается правоприменителем критически. В данном случае важно не забывать, что право выбора защитника принадлежит самому подсудимому, и это конституционное право на свободный выбор защитника не должно нарушаться ни при каких обстоятельствах», – подчеркнул Мартин Зарбабян.
Заместитель председателя КА «Нянькин и партнеры» Алексей Нянькин полагает, что ключевым фактором, повлиявшим на разрешение дисциплинарного дела в пользу адвоката, стала его последовательная позиция в отстаивании перед доверителем выбранной стратегии. «Являясь профессиональным советником, адвокат должен не просто слепо следовать воле подзащитного, но и обосновывать негативные последствия отклонения от этой стратегии. Ситуация, при которой подзащитный в конечном итоге не согласен с доводами адвоката, неминуемо должна завершаться самоотводом адвоката. Это не может расцениваться как самоустранение от защиты, поскольку такое процессуальное поведение адвоката прямо следует из КПЭА», – заключил он.
