Совет АП г. Москвы опубликовал решение о прекращении статуса адвоката, который представлял истца в гражданском деле вне рамок адвокатской деятельности, добился необоснованного взыскания судебных расходов в пользу истца и отказался передать ему полученный исполнительный лист, требуя выплаты дополнительного вознаграждения.
В феврале 2021 г. гражданин Т. выдал адвокату Ш. нотариально удостоверенную доверенность на ведение дел во всех судебных инстанциях и получение исполнительных листов. После этого Ш. составил от имени Т. иск о взыскании с Ши. 50 тыс. руб., уплаченных по соглашению, предмет которого сводился к заключению между этими гражданами договора купли-продажи квартиры; 1,9 тыс. руб. неустойки за просрочку возврата денег; 30 тыс. руб. компенсации морального вреда и 50 тыс. руб. судебных расходов на оплату работы представителя. Адвокат подписал этот иск, действуя на основании доверенности, и подал его в суд, приложив к нему, в частности, копию соглашения без номера от 18 февраля 2021 г., заключенного между Т. и Ш., действующим не в качестве адвоката, а в качестве физлица. По условиям этого соглашения вознаграждение Ш. за представление интересов Т. составило 50 тыс. руб. В действительности Т. не передавал адвокату деньги в качестве оплаты его работы, а расписка в получении Ш. 50 тыс. руб. была безденежной.
Далее суд частично удовлетворил иск, в том числе взыскав с Ши. расходы на оплату услуг представителя в размере 50 тыс. руб. со ссылкой на имеющееся в деле соглашение между истцом и его представителем. Затем адвокат получил в суде оригинал исполнительного листа на основе выданной ему доверенности и потребовал от Т. еще 30 тыс. руб. Эта денежная сумма не была предусмотрена договоренностями сторон, поэтому Т. пожаловался в Адвокатскую палату г. Москвы, в связи с чем в отношении адвоката Ш. было возбуждено дисциплинарное производство.
В своем заключении Квалификационная комиссия АПГМ отметила, что, заключив с Т. вне рамок адвокатской деятельности соглашение от 18 февраля 2021 г. и подав от имени Т. в гражданском деле требования о взыскании 50 тыс. руб. судебных расходов, подтвержденного собственноручной записью о получении денежных средств, сделанной в соглашении, в то время как деньги ему Т. не передавались, адвокат Ш. нарушил п. 2 и 3 ст. 5 КПЭА во взаимосвязи с подп. 1 п. 1 и абз. 1 п. 3 ст. 9 Кодекса. Кроме того, как заметила комиссия, адвокат, получив на основании оформленной ему Т. доверенности оригинал исполлиста, не передал его этому гражданину, а требовал выплаты 30 тыс. руб., не предусмотренных их договоренностями, вынудив Т. обратиться в суд с заявлением о выдаче дубликата исполлиста.
Вместе с тем, поскольку Т. отозвал свою жалобу, квалифкомиссия сочла возможным прекратить дисциплинарное производство в отношении Ш.
В заседании совета палаты адвокат Ш. согласился с выводами заключения комиссии и пояснил, что он является молодым адвокатом и сожалеет о случившемся. По его словам, он не должен был так действовать, однако доверился Т., который обещал позже внести деньги в кассу.
Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, заключение квалифкомиссии, выслушав адвоката Ш., Совет АПГМ отметил, что Т. в сентябре 2023 г. подал в палату заявление о прекращении дисциплинарного производства в связи с примирением с адвокатом Ш. и об отзыве жалобы. От адвоката не поступало возражений против прекращения дисциплинарного производства в связи с примирением с доверителем Т. и отзывом им жалобы. Совет палаты не усомнился в добровольности волеизъявления Т. и в связи с этим признал установленным факт отзыва жалобы в отношении адвоката Ш.
Вместе с тем, как отмечено в решении совета со ссылкой на доводы представления вице-президента палаты, адвокат Ш. не оформил свои полномочия на представление интересов Т. в гражданском споре по его иску к Ши. согласно предписаниям ст. 25 Закона об адвокатуре. Ш. осуществлял свои полномочия на основании доверенности и без представления надлежаще оформленного ордера адвоката, тем самым позиционируя себя в качестве представителя-юриста, а не адвоката. Соответственно, между Т. и Ш., действующим вне рамок адвокатской деятельности, было заключено соглашение от 18 февраля 2021 г., по условиям которого Ш. представлял интересы истца Т. в суде, заявив при этом требование о компенсации судебных расходов Т. на представителя и представив в подтверждение расходов истца документ о якобы произведенной оплате в сумме 50 тыс. руб., которая в действительности не производилась. «Эта ситуация не изменилась и в дальнейшем – в период до вступления решения суда в законную силу, а также впоследствии, вплоть до окончательного рассмотрения Советом настоящего дисциплинарного производства. По этой причине Совет признает презумпцию добросовестности адвоката Ш. опровергнутой, а его умышленную вину в совершении дисциплинарного проступка – доказанной», – отмечено в решении.
Совет также отклонил ранее выдвигавшийся Ш. довод о том, что соглашение, заключенное им 18 февраля 2021 г. с Т., было утеряно при переезде коллегии адвокатов из одного офиса в другой и что он после вынесения судом решения заключил с Т. допсоглашение о выплате вознаграждения в размере 30 тыс. руб. после передачи Т. исполлиста. Этот довод опровергнут ответом коллегии адвокатов о том, что соглашения между адвокатом Ш. и доверителем Т., в том числе от 18 февраля 2021 г., в коллегии не регистрировались и денежные средства не вносились.
Также совет принял во внимание, что Ш. признал допущенные им нарушения. Представляя в суд соглашение, заключенное с Т., на котором Ш. была сделана собственноручная и не соответствующая действительности запись о получении им от Т. 50 тыс. руб., и указав в иске требование Т. о взыскании с ответчика денег в качестве компенсации понесенных истцом судебных расходов на представителя, адвокат заведомо знал, что денежные средства ему Т. не передавались. Этими умышленными действиями адвокат создал ситуацию, при которой суд, будучи введен им в заблуждение, безосновательно взыскал с ответчика Ши. 50 тыс. руб. в качестве компенсации якобы понесенных истцом Т. судебных расходов на представителя, которые в действительности Т. не понес, поскольку никаких денег Ш. не передавал. Далее, продолжая действовать вне рамок адвокатской деятельности, Ш. получил на основании доверенности Т. оригинал исполнительного листа, но не передал его самому Т., а удерживал у себя в течение длительного времени, требуя выплаты 30 тыс. руб. В связи с этим Т. вынужден был обратиться в суд за получением дубликата исполлиста. Адвокат Ш. поставил передачу этого документа в зависимость от выплаты ему Т. вознаграждения, выплата которого ни письменными, ни устными договоренностями не подтверждена. Получив от Т. отказ в передаче ему денег, адвокат Ш. удерживал исполлист у себя.
Такое поведение, заключил совет палаты, не может быть признано честным и достойным, так как оно порождает недоверие к Ш. как к адвокату. Подобные действия нарушают требования подп. 1 п. 1 ст. 9 КПЭА, в соответствии с которым адвокату запрещено действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юрпомощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды.
Давая оценку остальным дисциплинарным обвинениям, выдвинутым в представлении вице-президента АПГМ, совет напомнил, что КПЭА определяет как этические правила поведения адвоката непосредственно в процессе осуществления профессиональной деятельности, т.е. при оказании юрпомощи по принятым поручениям доверителей, так и общие правила поведения адвоката, которыми он должен руководствоваться во всех случаях и обстоятельствах, в отношениях с доверителем и при общении с ним, а также за рамками такого общения. Так, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре, а злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.
Как правильно указала квалифкомиссия, заметил совет палаты, заключение адвокатом Ш. с доверителем Т. соглашения от 18 февраля 2021 г. с целью несоблюдения требований Закона об адвокатуре и КПЭА, последующее поведение адвоката влекут за собой подрыв доверия как к адвокату Ш., так и к адвокатской деятельности всех членов адвокатского сообщества. Кроме того, заявляя от имени Т. в суде ложное требование о возмещении ему судебных расходов на представителя и подтверждая факт произведенных Т. расходов своей собственноручной и не соответствующей действительности записью о получении 50 тыс. руб., в то время как никаких денег адвокат от Т. не получал, Ш. осознавал, что вводит суд в заблуждение и что при удовлетворении такого требования на стороне Т. возникнет неосновательное обогащение.
«В настоящем дисциплинарном производстве предметом рассмотрения являются не только содержание заключенного адвокатом Ш. с Т. соглашения от 18 февраля 2021 г., но и все последующие действия адвоката Ш. в совокупности. Демонстративное игнорирование адвокатом Ш. основополагающих начал осуществления профессиональной деятельности свидетельствует об отсутствии у него необходимых для осуществления адвокатской деятельности профессиональных и этических качеств», – счел Совет АПГМ, который прекратил статус адвоката Ш. По истечении двух лет он сможет быть допущен к сдаче квалификационного экзамена на приобретение этого статуса снова.
Адвокат КА «Полковников, Тарасюк и партнеры» Светлана Тарасюк указала, что в данном случае описано очередное дисциплинарное производство, которого не было бы, если бы адвокат соблюдал требования закона, которые он в силу своего статуса просто не мог не знать. «А ведь для того, чтобы избежать последствий в виде лишения статуса адвоката, требовалось всего лишь заключить соглашение об оказании юрпомощи в соответствии с действующим законом. На необходимость заключения соглашения с доверителями, соответствующего Закону об адвокатуре и КПЭА, неоднократно обращалось внимание адвокатов на всех уровнях адвокатского самоуправления», – заметила она.
Эксперт напомнила, что знания требований профильного закона и КПЭА являются ключевыми при решении вопроса о присвоении статуса адвоката, поэтому заведомо «провальной» является позиция защиты от дисциплинарных обвинений, прозвучавшая в данном дисциплинарном производстве, о том, что нарушения требований закона и КПЭА совершены в силу недостатка адвокатского опыта. «Для любого думающего адвоката заведомо провальной (и зачастую приводящей к лишению адвокатского статуса) является и позиция “я умнее/хитрее всех”, которой, видимо, руководствовался адвокат в данном случае. При этом Совет АПГМ в своем решении указал, что у адвоката была возможность вплоть до окончательного рассмотрения cоветом дисциплинарного производства изменить ситуацию, устранив допущенные нарушения. Непринятие действий по устранению адвокатом допущенных нарушений совет справедливо расценил как опровержение презумпции добросовестности адвоката и доказательство умышленной вины в совершении дисциплинарного проступка», – пояснила Светлана Тарасюк.
Она добавила, что исходя из действий, совершенных адвокатом Ш. при исполнении им поручения по представлению интересов Т. по выданной им доверенности, другого вывода, кроме как о нарушении адвокатом положений КПЭА, быть не могло. «Не вызывает сомнения и адекватность совершенному Ш. дисциплинарному проступку избранной Советом АПГМ меры дисциплинарной ответственности в виде лишения статуса адвоката. Нарушаешь закон и не можешь защитить свои права – тебе не место в адвокатуре, так как по твоим делам и поступкам оценивают все адвокатское сообщество», – подчеркнула адвокат.
Адвокат АП г. Москвы Вадим Кудрявцев отметил, что лишение статуса адвоката – это высшая мера дисциплинарного наказания и она должна применяться очень избирательно. «Лишить статуса адвоката в 50 лет – значит, обречь его на профессиональную смерть и подвергнуть его и его семью страданиям. Если это предательство интересов корпорации, когда адвокат сотрудничает с правоохранительными органами, или ситуации, когда адвокат предает интересы клиента или наносит ему большой ущерб, то тут решение должно быть однозначным и таких людей не должно быть в корпорации. Что же касается взаимоотношений с клиентами – тут много субъективного. И нужно смотреть, как адвокат исправляет ситуацию, что он делает, чтобы нарушения не повторились. Ведь каждое лишение статуса изучается корпорацией и влияет на моральный климат в корпорации. В последнее время нередки угрозы в адрес адвоката по сложным делам, когда обращение в палату используется как факт давления на адвоката со стороны судей и противников профессиональных адвокатов. Согласен с последними инициативами коллеги Константина Ривкина, который в своей статье в “Адвокатской газете” предложил закрепить в КПЭА критерии привлечения адвокатов только за виновные действия и уточнить их перечень. Там же следует уточнить способы защиты адвокатами своих прав», – предложил он.
