30 апреля постановлением следователя по особо важным делам первого отдела по расследованию особо важных дел СУ СК России по Самарской области, майором юстиции Павлом Венгрженеком было прекращено уголовное дело в отношении профессора кафедры юридического факультета гражданского процессуального и предпринимательского права Самарского национального исследовательского университета имени академика С.П. Королёва Евгении Трещёвой.
Как ранее писала «АГ», в марте 2018 г. профессор Трещёва по состоянию здоровья проходила 12-дневное лечение в санатории в Словакии. В тот период у нее не было по расписанию занятий со студентами, заседаний ученого совета и кафедры, а также совещаний с участием декана факультета и т.д. Находясь на лечении, профессор не переставала готовиться к предстоящему заседанию диссертационного совета, членом которого она являлась, проверяла диссертацию как научный руководитель, а также продолжала работать над научной статьей.
8 августа того же года Советским МСО СУ СК РФ по Самарской области в отношении Евгении Трещёвой было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 292 УК РФ, впоследствии дополненное обвинением по ч. 3 ст. 159 УК, и избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
Из постановления о возбуждении уголовного дела следовало, что Евгения Трещёва в нарушение трудовой дисциплины, без согласования с работодателем и уважительных причин не находилась на рабочем месте и не исполняла свои трудовые обязанности. При этом она, используя служебное положение, утвердила два табеля учета использования рабочего времени, содержащие ложные сведения об исполнении ею трудовых обязанностей, которые затем были переданы в бухгалтерию, тем самым совершив служебный подлог. В результате ей за период отсутствия была необоснованно начислена и выплачена заработная плата, а университету таким образом причинен ущерб в размере более 30 тыс. руб.
Защитник обвиняемой, адвокат АП Самарской области Андрей Карномазов тогда отмечал, что как только профессор услышала упреки в свой адрес со стороны оперуполномоченного, она немедленно попросила бухгалтера рассчитать, какая сумма ей причиталась за период ее отсутствия, и эту сумму (около 20 тыс. руб.) – даже с превышением – перечислила на счет университета.
Доводы обвиняемой о специфике преподавательского труда
В постановлении о прекращении уголовного дела (имеется в распоряжении «АГ») отмечается, что Евгения Трещёва, допрошенная в качестве обвиняемой, вину в инкриминируемых ей преступлениях не признала. Она пояснила, что ей непонятно, о каком именно рабочем месте указано в обвинении, что подразумевается под отсутствием на рабочем месте в пределах шестичасового рабочего дня, а также на основании какого документа или локального акта следствие пришло к такому выводу. «Если следователь полагает, что она как преподаватель, как профессор, как заведующий кафедрой каждый день должна находиться на некоем рабочем месте 6 часов при шестидневной рабочей неделе, то он глубоко заблуждается, и это может свидетельствовать только о прискорбном непонимании специфики преподавательского труда», – приводятся в документе доводы обвиняемой.
Она также отметила, что рабочее место преподавателя определяется только расписанием занятий, которое составляется с учетом ежегодной учебной нагрузки, за выполнение которой, как и за выполнение индивидуального учебного плана, преподаватель получает зарплату. Профессор добавила, что подготовка к занятиям, профессиональная самоподготовка, изучение законодательных изменений, продумывание и написание статей, монографий, учебных пособий, научное руководство выпускниками и диссертантами не требуют определенного места и фиксированного рабочего времени: «Вся эта работа ведется не только днем, но и по вечерам, а нередко и ночью, далеко за рамками 36-часовой рабочей недели, и без всяких претензий со стороны преподавателей на заслуженную оплату».
Обвиняемая подчеркнула, что ни действующим законодательством, ни локальными актами для преподавателей не установлены ни конкретное место работы, ни продолжительность рабочего дня, а также его начало и окончание по указанным выше причинам. При этом она добавила, что прогул не является институтом уголовного права и к компетенции следователя не относится. Со стороны работодателя к ней не было претензий, к дисциплинарной ответственности за прогул она не привлекалась, никаких объяснительных ей писать не предлагалось. Таким образом, по мнению обвиняемой, обвинение является безосновательным, голословным и тенденциозным.
Обвинение в невыполнении обязанности по противопожарной безопасности в помещении вверенной ей кафедры профессор сочла смехотворным. Она пояснила, что руководство и контроль осуществлялись ею постоянно, в том числе через методиста, которая, в отличие от преподавателей, должна постоянно находиться на кафедре.
Кроме того, Евгения Трещёва обратила внимание, что должность заведующего кафедрой не предусматривает полномочий принимать исполнительно-распорядительные акты. Она подчеркнула, что подписанные ею табели не содержали ложных сведений, поскольку в указанный период она совмещала лечение в санатории с научной и учебно-методической нагрузкой и больничный не оформляла, поэтому зарплата была начислена и выплачена обоснованно. Вернула она ее не из соображений виновности, а исключительно не желая, чтобы на ее честное имя пало подозрение. С указанием проректора по общим вопросам, на которое ссылался следователь, она ознакомлена не была.
Министерство образования разъяснило режим рабочего времени ППС
В постановлении о прекращении дела также приведены разъяснения Департамента государственной политики в сфере высшего образования Минобрнауки РФ, касающиеся режима рабочего времени профессорско-преподавательского состава вузов.
В них отмечается, что в нормативных правовых актах федерального уровня отсутствует указание на выполнение преподавателем обязанностей, связанных с научной, творческой и исследовательской работой, только непосредственно в организации, реализующей программы высшего образования.
Департамент также отметил, что данные правоотношения могут быть урегулированы локальными нормативными актами вуза. При этом подчеркивается, что Правила внутреннего трудового распорядка университета, в котором работала обвиняемая, также не закрепляют исполнение преподавателем соответствующих обязанностей непосредственно в вузе.
Кроме того, разъяснено, что должностные обязанности заведующего кафедрой регламентированы в подразделе III раздела «Квалификационные характеристики должностей руководителей и специалистов высшего профессионального и дополнительного профессионального образования» Единого квалификационного справочника должностей, утвержденного Приказом Минздрава РФ от 11 января 2011 г. № 1н. «По мнению Департамента, осуществление перечисленных в ЕКС должностных обязанностей заведующим кафедрой связано не только с непосредственным присутствием в организации, реализующей образовательные программы высшего образования», – указано в постановлении. Таким образом, полагает Департамент, трудовая функция зав. кафедрой может быть конкретизирована соглашением между работником и работодателем.
Как отмечается в постановлении, в ходе расследования должностные инструкции заведующего кафедрой Трещёвой установлены не были, что подтверждается актами внутреннего аудита, служебной запиской, допросами свидетелей, а также обыском в помещении кафедры.
Выводы следствия
Органы предварительного следствия учли указанные разъяснения Департамента. «В весеннюю сессию 2017–2018 гг. у Трещёвой Е.А. не было никаких учебных занятий, за время ее отсутствия…учебный процесс нарушен не был, каких-либо происшествий в сфере противопожарной безопасности и охраны труда допущено не было. Кроме того, Трещёва Е.А. в указанные периоды времени фактически находилась на санаторно-курортном лечении, без оформления необходимых документов, с целью дальнейшего продолжения учебного процесса и дальнейшего выполнения в полном объеме своих должностных обязанностей», – указано в постановлении.
Там же отмечается, что в санатории за рубежом обвиняемая находилась по устному согласованию с руководством факультета и ее участие в официальных протокольных мероприятиях в указанный период не требовалось.
В постановлении подчеркивается, что в действиях обвиняемой отсутствуют признаки преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК. В частности, следствие отметило, что Трещёва выполняла возложенные на нее обязанности в виде учебной нагрузки, при этом претензий к ней как зав. кафедрой за время ее пребывания за рубежом не возникало.
Также указано и на отсутствие признаков преступления по ч. 1 ст. 292 УК. Следствием, в частности, было установлено, что приказом или должностной инструкцией на обвиняемую не были возложены обязанности по утверждению учета табеля рабочего времени, а указание проректора по общим вопросам не является обязательным для исполнения, поскольку тот не относится к органам управления учебного заведения. Также не был установлен факт ознакомления Трещёвой с данным указанием.
Следствие признало, что сведения, указанные профессором в табелях, не являются ложными, поскольку она выполняла возложенные на нее обязанности в виде учебной нагрузки. Кроме того, как отмечено в постановлении, табель учета рабочего времени не являлся основанием для начисления заработной платы, которая была бы начислена и при его отсутствии.
Таким образом, уголовное дело было прекращено в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
Комментарий защитника
Комментируя «АГ» постановление о прекращении уголовного преследования, Андрей Карномазов отметил, что следствие вынуждено было согласиться со всеми ключевыми доводами защиты – в первую очередь о том, что никакой обязанности у профессора, как у любого преподавателя, находиться на рабочем месте на протяжении рабочего дня не имеется – прежде всего потому, что для ППС не существует понятия ни рабочего места, ни рабочего дня. «Точнее, его не существует в смысле, привычном для следователя, который обязан приходить на работу к 9:00 в свой служебный кабинет, – пояснил защитник. – Рабочее время для преподавателей – это часы лекций и семинаров, рабочее место – аудитория по расписанию. Рабочее время ученого измерить невозможно, как и определить рабочее место. Заведующий кафедрой обязан организовать ее качественное функционирование, но не обязан, подобно вахтеру, находиться на кафедре и следить за противопожарной безопасностью (воспроизвожу обвинение) – видимо, чтобы никто не сгорел на работе».
По словам адвоката, чтобы смириться с этими простыми истинами и вынести единственно законное решение, следствию понадобилось 9 месяцев. «Печаль, однако, не в уровне юридической подготовки “учеников”, а в откровенно заказном характере дела, инициированного органами госбезопасности в качестве мести за жесткую и принципиальную позицию профессора Трещёвой против присоединения Самарского госуниверситета к Аэрокосмическому, которое состоялось в 2015 г.», – резюмировал он.
Значение данного уголовного дела, по мнению Андрея Карномазова, заключается в том, что под угрозу были поставлены академические свободы университетского сообщества. «Силовики вынуждены были отступить не только перед логикой здравого смысла, чего могло бы оказаться недостаточно, но и перед общественным резонансом, который вызвало данное дело, – отметил он. – Если бы не пресса и не общественное мнение, помноженные на одиозность и безумность дела, ситуацию мы могли бы и не переломить. Когда ситуация была освещена со всех сторон, дело стало приобретать другой оборот. Появились вопросы о том, что здесь делают органы госбезопасности и в чем политический аспект преследования профессора? Именно пресса озвучивала ответы, которые складывались явно не в пользу силовиков. Это заставило следствие остановиться, задуматься, а затем принять единственно верное решение об отсутствии в действиях профессора какого-либо состава преступления».
В заключение адвокат добавил, что профессор пока не желает воспользоваться правом на реабилитацию: «Как член экзаменационной комиссии в Самарском областном суде, она продолжает экзаменовать будущих судей, но на данный момент обращаться за компенсацией морального вреда за незаконное уголовное преследование пока не желает».
