Как следует из представленной в Обзоре судебной практики ВС РФ № 1 за 2017 г. фабулы дела, в реестр требований кредиторов должника с удовлетворением в третью очередь были включены только требования гражданина Я. и общества на общую сумму около 520 млн рублей.
На собрании кредиторов большинством голосов было принято решение о заключении мирового соглашения, условиями которого предусматривались рассрочка исполнения должником обязательств (с декабря 2016 г. по январь 2019 г.) и прощение примерно половины долга. В качестве источников исполнения мирового соглашения предусмотрены эксплуатация и последующая реализация имеющихся у должника объектов недвижимости, а также принадлежащие последнему денежные средства, размещенные на депозитном счете нотариуса. При этом «за» голосовал Я. (53,11%), «против» – общество (46,89%).
Объясняя свое несогласие с мировым соглашением, общество указывало на его неисполнимость, поскольку в отношении кредитной организации, в которой находится депозитный счет нотариуса, осуществляется процедура ликвидации, в связи с чем удовлетворение требований кредиторов за счет указанных денежных средств маловероятно. Также общество ссылалось на недоказанность возможности погашения требований кредиторов в соответствии с мировым соглашением, так как должник не ведет какой-либо хозяйственной деятельности. При этом никакой финансовой и бухгалтерской документации, свидетельствующей об обратном, суду представлено не было.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением арбитражного суда округа, мировое соглашение было утверждено. Суды пришли к выводу, что несогласие общества с условиями мирового соглашения не является основанием для отказа в его утверждении.
Однако Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ пришла к другому выводу. По ее мнению, несмотря на то что отношения, возникающие при заключении мирового соглашения, основываются на предусмотренном законом принуждении меньшинства кредиторов большинством ввиду невозможности выработки единого мнения иным образом, правила Закона о банкротстве, регулирующие принятие решения о заключении мирового соглашения, не означают, что оно может приниматься произвольно.
Также коллегия пояснила, что при утверждении мирового соглашения суду необходимо выяснить, в каких целях оно заключается: направлено ли оно, как это определил законодатель, на возобновление платежеспособности должника, включая удовлетворение требований кредиторов, либо применяется не в соответствии с предназначением института мирового соглашения (Постановление КС РФ от 22 июля 2002 г. № 14-П).
Ошибка суда первой инстанции состоит в том, что он не выяснил, являются ли в данном случае предложенные сроки погашения задолженности и существенная скидка долга оправданными или такие условия противоречили смыслу и целям мирового соглашения как реабилитационной процедуры банкротства и поэтому не могли считаться нормальным способом расчетов с кредиторами, указала коллегия ВС РФ.
Управляющий партнер АБ «Кацайлиди и партнеры» Андрей Кацайлиди также обратил внимание на то, что само по себе принятие решения общим собранием кредиторов об утверждении мирового соглашения по установленной законом процедуре (простым большинством) не обязывает арбитражные суды утверждать такие соглашения.
«Основополагающими признаками такого договора являются его реальность, то есть действительная фактическая возможность реализации документа. Поэтому суды должны учитывать интересы всех кредиторов, как этого требует законодательство о банкротстве, а не проголосовавшего за утверждение мирового соглашения большинства», – уточнил эксперт.
Такой же позиции придерживается и адвокат АБ «ЕМПП» Сергей Егоров. По его мнению, суд обязан проверить экономическую обоснованность мирового соглашения перед его утверждением, даже если за его заключение проголосовало большинство кредиторов. «Данная позиция также направлена на пресечение злоупотреблений со стороны контролирующего кредитора и нарушения прав меньшинства кредиторов. Для контролирующего кредитора это означает, что суду для утверждения мирового соглашения должны быть предоставлены доказательства возможности достижения предполагаемого в соглашении экономического результата», – пояснил он.
