2 июня Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС24-24318 по делу № А40-206328/2023, в котором напомнил нижестоящим судам о необходимости самостоятельной квалификации договора, не ориентируясь лишь на его название.
16 августа 2022 г. ИП Александр Миронин и ООО «Хороший переводчик» заключили договор инвестиционного займа, по условиям которого предприниматель передал обществу 2 млн руб. для реализации инвестиционного проекта, связанного с производством и продажей одежды на онлайн- и офлайн-площадках. В соответствии с договором общество обязалось уплачивать предпринимателю проценты за пользование заемными средствами в размере 20% от чистой прибыли, полученной в результате реализации инвестиционного проекта, но не менее 100 тыс. руб. ежемесячно. Проценты подлежат начислению с 1 января 2023 г. до момента прекращения реализации инвестиционного проекта, который подтверждается исключением общества из ЕГРЮЛ.
Стороны согласовали порядок осуществления контроля со стороны общества по целевому использованию займа, в соответствии с которым оно обязалось представлять ИП отчет об использовании предмета займа в письменной форме с приложением документов, подтверждающих данные отчета, в срок до 5 числа месяца следующего за отчетным. Проценты за пользование займом должны были уплачиваться не позднее 5 числа месяца, следующего за отчетным. В договоре также был установлен график возврата суммы займа (тела долга): до 15 октября 2022 г. – 500 тыс. руб.; до 15 ноября 2022 г. – 500 тыс. руб.; до 15 декабря 2022 г. – 500 тыс. руб.; до 15 января 2023 г. – 500 тыс. руб. Кроме того, было предусмотрено, что за нарушение сроков уплаты процентов за пользование займом заимодавец вправе требовать с заемщика уплаты неустойки в размере 1% от суммы подлежащих уплате процентов за пользование займом за каждый день просрочки. За нарушение сроков представления обществом отчета о расходовании предмета займа заимодавец вправе требовать с заемщика уплаты штрафа в размере 1 тыс. руб. за каждый день просрочки.
Денежные средства были переданы платежными поручениями в период с 16 августа 2022 г. по 12 сентября 2022 г. В нарушение условий договора общество не представляло предпринимателю отчетность о продажах и выписки банка о движении денежных средств, в результате чего минимальный ежемесячный платеж за пользование займом составил 100 тыс. руб., начиная с 1 января 2023 г., а общая сумма задолженности по процентам за период по 24 июля 2023 г. составила 700 тыс. руб. Согласно расчету предпринимателя по состоянию на 24 июля 2023 г. неустойка за просрочку уплаты процентов за пользование займом составила 768 тыс. руб., неустойка за несвоевременный возврат займа составила более 116 тыс. руб., штраф – около 1,9 млн руб.
Поскольку принятые Александром Мирониным меры по досудебному урегулированию спора не привели к положительному результату, он обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском к обществу «Хороший переводчик» о взыскании задолженности по договору займа от 16 августа 2022 г. в размере более 3,4 млн руб.
Руководствуясь ст. 309, 310, 330, 333, 807, 809, 810 ГК, разъяснениями, изложенными в Постановлении Пленума ВС от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судам некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», суд удовлетворил исковые требования. Он исходил из того, что ответчик надлежащим образом не исполнил обязательства по возврату займа, обязан уплачивать проценты в соответствии с условиями договора, а также из наличия оснований для применения гражданско-правовой ответственности в виде взыскания неустойки и штрафа. При этом размер неустойки за нарушение сроков уплаты процентов за пользование предметом займа был снижен до 350 тыс. руб., а штраф – до 500 тыс. руб., так как суд констатировал явную несоразмерность начисленной истцом неустойки последствиям нарушения обязательства с применением положений ст. 333 ГК. Апелляция и кассация поддержали эти выводы.
Общество «Хороший переводчик» обратилось с жалобой в Верховный Суд. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС отметила: в п. 47 Постановления Пленума ВС от 25 декабря 2018 г. № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» разъяснено, что судам при квалификации договора для решения вопроса о применении к нему правил об отдельных видах договоров необходимо прежде всего учитывать существо законодательного регулирования соответствующего вида обязательств и признаки договоров, предусмотренных законом или иным правовым актом, независимо от указанного сторонами наименования квалифицируемого договора. Условия договора подлежат толкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в ст. 1 ГК, другими положениями ГК, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права. При этом суд с учетом особенностей конкретного договора вправе применить как приемы толкования, прямо установленные ст. 431 ГК, иным правовым актом, вытекающие из обычаев или деловой практики, так и иные подходы к толкованию.
При этом, напомнил ВС, суд должен вынести на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора. Также он должен указать мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. Ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования, о чем указано в п. 9 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».
Как отметил Верховный Суд, свобода сторон спора в самостоятельном определении предмета договора и его условий не исключает обязанность суда правильно квалифицировать возникшие между ними правоотношения, обеспечить правильное истолкование условий договора с учетом предмета, цели договора, прав и обязанностей сторон, и принимая во внимание все соответствующие обстоятельства. Осуществляя толкование условий договора, суд устанавливает, в чем состоит согласованное волеизъявление сторон относительно правовых последствий сделки, достигнутое сообразно их разумно преследуемым интересам. При этом правовые последствия сделки устанавливаются на основании намерений сторон достигнуть соответствующий практический, в том числе экономический результат.
Таким образом, судам следовало установить экономическую цель, которую преследовали стороны при заключении договора и ожидания каждой из сторон от его исполнения, осуществить должную квалификацию возникших между сторонами отношений для последующего применения относимых к соответствующим договорам правовых норм. Как отметил ВС, из условий заключенного между сторонами договора, поименованного как договор инвестиционного займа, усматривается, что он имеет признаки как договора займа, так и простого товарищества, поскольку посредством заключения договора от 16 августа 2022 г. предприниматель не просто предоставил средства обществу на условиях возвратности, платности и срочности, но вложил эти средства в осуществление деятельности общества и разделил с обществом риск неполучения прибыли, а общество – обязалось уплачивать предпринимателю части своей прибыли. При этом само по себе определение размера уплачиваемых процентов в зависимости от размера чистой выручки общества, а также право лица, предоставившего средства, осуществлять контроль за расходованием денежных средств не исключают возможности квалификации договора в качестве договора займа, в силу действия принципа свободы договора.
Однако, с учетом того что заключенный между сторонами договор обладает признаками договора простого товарищества, судам следовало поставить на обсуждение сторон вопрос о квалификации спорного договора как смешанного и применении к отношениям сторон на основании п. 3 ст. 421 ГК в соответствующих частях правил о договоре займа и договора простого товарищества, заметил Верховный Суд. При этом необходимо иметь в виду, что по смыслу п. 3 ст. 1, п. 1 и 3 ст. 307 ГК стороны не могут установить обязательство, в котором должник бессрочно лишается возможности его прекращения вследствие надлежащего исполнения или по иным основаниям, предусмотренным гражданским законодательством.
Экономколлегия разъяснила, что Гражданское законодательство, обеспечивая свободу участников оборота, как правило, признает необходимым предоставить стороне обязательства, состоящей в правоотношении, возникшем на неопределенный срок, возможность воспользоваться правом на его одностороннее прекращение, и из такого же подхода исходит практика Верховного Суда, признавая недопустимым бессрочный запрет на прекращение участия лица в договоре, когда такой запрет не отвечает существу законодательного регулирования обязательств определенного вида (определения ВС от 11 июня 2020 г. № 306-ЭС19-24912; от 20 августа 2021 г. № 305-ЭС21-10216 и др.).
Существо законодательства регулирования заемных правоотношений предполагает необходимость установления срока, в пределах которого осуществляется возврат суммы займа и начисление процентов за пользование займом, и не предполагает возможность установления неограниченного по времени и не прекращаемого обязательства заемщика по уплате процентов. В свою очередь участник договора простого товарищества, которому возвращается вклад, утрачивает право на участие в распределении прибыли от деятельности, т.е. не вправе претендовать на получение прибыли, полученной вне связи с совместной деятельностью.
Как заметил Верховный Суд, из условий заключенного договора следует, что тело долга должно было быть возвращено до 15 января 2023 г., а проценты – подлежат уплате с 1 января 2023 г. в размере 20% от чистой прибыли общества, но не менее 100 тыс. руб. в месяц, то есть уплата процентов носит отсроченный характер. При этом общество вправе было использовать полученные средства в своей деятельности в течение пяти месяцев, возвращая поэтапно заемные денежные средства.
Принимая во внимание отсутствие в договоре условий, позволяющих достоверно установить период отсрочки по уплате процентов и указанные положения гражданского законодательства, ограничивающие возможность бессрочного начисления процентов по займу и бессрочного получения прибыли от совместной деятельности лицом, которому возвращено предоставленное финансирование, Экономколлегия указала, что судам в соответствии с п. 2 ст. 66 АПК следовало предложить сторонам представить дополнительные доказательства относительно периода, в течение которого ими изначально предполагалось участие истца в получении прибыли от деятельности общества, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон. В случае уклонения сторон от представления соответствующих доказательств суд в соответствии с ч. 2 ст. 9 АПК вправе исходить из разумного периода отсрочки в уплате процентов, приняв во внимание обычную сумму процентов, которая могла быть начислена в пользу истца в сравнимых обстоятельствах за период фактического пользования финансированием, как минимальный уровень доходности от вложения капитала, и период, в течение которого данная сумма была бы возвращена при условии уплаты не менее 100 тыс. руб. в месяц и не более 20% от чистой выручки общества, начиная с 1 января 2023 г.
Признав обоснованными требования истца в части начисления штрафа за непредставление отчетов об использовании заемных средств, суды не дали оценку доводу ответчика о правомерности его начисления после окончательного возврата займа 15 января 2023 г. и имеющемуся в материалах дела письму от 28 января 2023 г. с приложением отчетов о финансовых результатах общества за период с 16 августа по 31 декабря 2022 г., 1 ноября 2023 г. Таким образом, Верховный Суд отменил обжалуемые судебные акты, а дело направил на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Адвокат, к.ю.н. Константин Евтеев указал, что на практике действительно существует проблема квалификации смешанного договора инвестиционного займа, а сам факт того, что стороны назвали договор «инвестиционным займом», не означает, что он действительно является таковым. «Суды должны исследовать реальную экономическую цель договора, распределение рисков и прибыли, а также сам факт участия сторон в деятельности. Сочетание признаков займа, таких как возвратность, платность, с признаками договора простого товарищества, таких как участие в прибыли, контроль за деятельностью, на практике требует более глубокого анализа и применения правил о смешанных договорах», – пояснил он.
Также адвокат обратил внимание на вывод ВС о том, что неопределенные условия о сроках выплаты процентов и периоде участия истца в прибыли имеют важное значение для установления действительной воли сторон при заключении договора. Согласно определению суды не должны ограничиваться формальным анализом текста договора, а обязаны истребовать доказательства, подтверждающие намерения сторон, включая переписку и результаты переговоров.
Кроме этого, заметил Константин Евтеев, Верховный Суд подчеркнул недопустимость установления бессрочного обязательства по выплате процентов, которое должник не может прекратить, – это является важным сигналом о том, что свобода договора не безгранична. «Законодательство в целом, а также судебная практика в частности говорят о праве на прекращение обязательств (в определенных случаях), суды же в свою очередь должны обеспечивать соблюдение этого права. В совокупности это играет колоссальную роль в сфере заемных отношений, где установлены определенные требования к срокам и условиям возврата займа», – заключил адвокат.
Партнер АБ «Плешаков, Ушкалов и партнеры» Елена Якушева отметила, что нижестоящие суды формально подошли к рассмотрению спора, не стали вникать в суть правоотношений сторон, не приняли во внимание существенную кабальность договора для заемщика: «Верховный Суд напомнил, что подобный формальный подход к разрешению споров недопустим, указал на необходимость самостоятельно определять юридическую квалификацию договора и истинные экономические цели сторон, что позволит судам правильно определить подлежащие применению нормы права».
Адвокат заметила, что нижестоящие суды ограничились применением лишь норм, касающихся заключения и исполнения договора займа. В то же время отношения сторон имели гораздо более широкий спектр правоприменения. «Учитывая тот факт, что денежные средства предоставлялись обществу для реализации инвестиционного проекта, связанного с производством и продажей одежды на онлайн- и офлайн-площадках, подобная судебная практика могла привести к плачевным результатам и существенному препятствованию в развитии малого и среднего бизнеса, особенно в сфере онлайн продаж, популярных в настоящее время. Позиция же Верховного Суда максимально соответствует сохранению баланса интересов обеих сторон спорного договора и направлена как на поддержание бизнеса, так и на обеспечение защиты интересов заемщика с учетом добросовестности его поведения», – считает Елена Якушева.
По мнению адвоката Николая Куркина, это определение не является типичным для Экономколлегии ВС. Он пояснил, что обычно Суд разъясняет нижестоящим инстанциям на конкретном примере, как применять ту или иную правовую норму, и такой судебный акт становится определенным путеводителем для судов и практикующих юристов в схожих делах, тогда как данное определение вынесено в стиле Конституционного Суда. «Отменяя принятые по делу судебные акты, ВС поучает нижестоящие суды, как правильно толковать правовую норму, в очередной указывает на недопустимость формального подхода к рассмотрению спора. В частности, ВС не соглашается с выводами трех нижестоящих судов, оценивших спорный договор как договор займа, указывая на то, что лишь одного наименования договора, в данном случае договора займа, недостаточно для правовой квалификации всей сделки, для этого необходимо изучить само содержание сделки и ее структуру. Интересное определение, однако не имеющее прикладного значения для практикующих юристов, при этом полезное для судейского сообщества и студентов юридических факультетов», – резюмировал адвокат.
