9 декабря Верховный Суд вынес Определение № 302-ЭС22-16135 по делу № А19-14701/2021, в котором прояснил порядок рассмотрения российскими арбитражными судами экономических споров с участием иностранных лиц.
В декабре 2013 г. казахстанское АО «Национальная атомная компания “Казатомпром”» заказало консультационные услуги у компании Quorum Debt Management Group. По условиям рамочного договора исполнитель обязался оказать консультационные услуги, направленные на возврат под контроль заказчика отчужденные доли участия в уранодобывающих предприятиях ТОО «Байкен-U» и ТОО «Кызылкум», а также связанные с возможным инициированием арбитражных и судебных споров в иностранных юрисдикциях и ведением соответствующих дел.
В августе 2015 г. права и обязанности исполнителя по рамочному договору были переданы АБ г. Москвы «Кворум» по договору цессии, а затем – председателю МКА «Кворум». Спустя два года права требования к АО «НАК “Казатомпром”» по рамочному договору были уступлены компанией Quorum Debt Management Group Фонду защиты прав инвесторов в иностранных государствах.
Далее фонд обратился в Арбитражный суд Иркутской области с иском к АО «НАК “Казатомпром”» о взыскании 50 млн долларов США задолженности по рамочному договору. При этом фонд указывал на то, что п. 10 ч. 1 ст. 247 АПК РФ предусматривает установление компетенции арбитражных судов «в других случаях при наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией РФ». Преимущественное исполнение по рамочному договору, из которого вытекает спорное правоотношение, осуществлялось, как указывал фонд, на территории РФ, в России находится большая часть доказательств по делу, уполномоченный представитель исполнителя являлся гражданином РФ, а услуги оказывались с использованием электронной почты, расположенной в российской доменной зоне. Все это, по мнению истца, свидетельствовало о наличии тесной связи спорного правоотношения с территорией РФ и, следовательно, подтверждало компетенцию российских арбитражных судов на рассмотрение спора.
Суд первой инстанции прекратил производство по делу на основании п. 1 ч. 1 ст. 127.1 АПК, а апелляция и кассация поддержали его определение. Они заключили, что спор не подлежит рассмотрению в судах РФ, и указали, что заявленные исковые требования вытекают из ненадлежащего исполнения иностранной организацией обязательств по спорному договору на территории иностранного государства. Они также отметили, что правом, применимым к договору, является право иностранного государства: согласно п. 8.2 рамочного договора вытекающие из него споры рассматриваются в судебном порядке в соответствии с законодательством Казахстана. Со ссылкой на отсутствие доказательств, подтверждающих, что спорное правоотношение тесно связано с территорией РФ, суды указали на отсутствие у них компетенции на его рассмотрение.
Рассмотрев кассационную жалобу фонда, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда напомнила, что к спорным отношениям по определению компетенции арбитражных судов РФ на рассмотрение спора сторон применяются нормы международных договоров, а в части, не урегулированной нормами таких договоров, нормы разд. V «Производство по делам с участием иностранных лиц» АПК.
К рассмотрению спора сторон применимо Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г. как специальный международный договор, регулирующий вопросы разрешения экономических споров в государственных судах, участниками которого являются Россия и Казахстан, а в части, не урегулированной нормами этого соглашения, – АПК РФ. При разрешении вопроса о компетенции арбитражных судов РФ по экономическим спорам, осложненным иностранным элементом, арбитражные суды руководствуются общими правилами, установленными нормами применимого международного договора и ст. 247 АПК; правилами об исключительной и договорной компетенции (ст. 248, 249 АПК РФ; п. 3 Постановления Пленума ВС РФ от 27 июня 2017 г. № 23 «О рассмотрении арбитражными судами дел по экономическим спорам, возникающим из отношений осложненных иностранным элементом»).
Как пояснил Верховный Суд, рассматривая вопрос о принятии иска к производству и устанавливая наличие своей компетенции на рассмотрение спора с участием иностранных лиц, суд прежде всего проверяет наличие или отсутствие исключительной компетенции, а затем договорной компетенции на разрешение спора. В соответствии с п. 3, 4 ст. 4 Соглашения от 20 марта 1992 г., ст. 248, 248.1 АПК рассматриваемый спор не относится к исключительной компетенции арбитражных судов РФ, заметил ВС. «Основания для договорной компетенции арбитражных судов РФ в настоящем случае также отсутствуют (п. 2 ст. 4 Соглашения от 20 марта 1992 г., ст. 249 АПК РФ), поскольку между участниками спора отсутствует пророгационное соглашение о выборе арбитражных судов РФ в качестве компетентного органа разрешения споров из рамочного договора. Равно как между сторонами отсутствует какое-либо исполнимое пророгационное соглашение о выборе определенных судов РФ или определенных судов Республики Казахстан, конкретных судебных органов нейтральной страны либо арбитражное соглашение о разрешении спора в определенном международном коммерческом арбитраже», – отмечено в определении.
В нем также указано, что п. 8.2 рамочного договора, на который сослались суды и ссылался ответчик в качестве указывающего на наличие пророгационного соглашения о выборе государственных судов Казахстана, нельзя признать исполнимым пророгационным соглашением, поскольку установить, судебную систему какого государства или конкретный судебный орган какого государства выбрали стороны для разрешения спора, употребив слова «в судебном порядке», определенно невозможно. «Указание на применимое право свидетельствует исключительно о выборе материального права, на основании которого подлежит разрешению спор сторон из договора. При этом на основании автономии воли сторон осуществляется исключительно выбор права, применимого к материально-правовым отношениям сторон. Следовательно, установить согласованную волю сторон на выбор конкретного судебного органа соответствующего государства как компетентного органа разрешения спора из договора невозможно, стороны такой четкий и определенный выбор не сформулировали», – заметил ВС.
Таким образом, в отсутствие оснований для исключительной и договорной компетенции, при разрешении вопроса об установлении компетенции арбитражных судов РФ на рассмотрение этого спора применяются общие правила компетенции арбитражных судов РФ по спорам с участием иностранных лиц (п. 1 ст. 4 Соглашения от 20 марта 1992 г., ч. 1 ст. 247 АПК РФ). В основе этих правил лежит принцип наличия тесной связи спорного правоотношения с территорией РФ, поэтому нормы ч. 1 ст. 247 АПК РФ, содержащие перечень оснований общей международной компетенции арбитражных судов РФ, толкуются с учетом этого принципа (п. 12 Постановления Пленума № 23).
Перечень оснований компетенции арбитражных российских судов, установленный ч. 1 ст. 247 АПК РФ, не является исчерпывающим, подчеркнул Верховный Суд. В рассматриваемом случае истец предъявил исковые требования, вытекающие из договора оказания услуг, со ссылкой на то, что обязательства из договора в существенной части были исполнены исполнителем (истцом) на территории РФ. В обоснование такого признака тесной связи спорного отношения с вышеуказанной территорией, как исполнение обязательств в пределах юрисдикции судов РФ, им приводились соответствующие доводы и представлялись доказательства. Однако они остались без надлежащей оценки судов.
Вместе с тем, добавил ВС, российские арбитражные суды обладают компетенцией на рассмотрение экономического спора с участием иностранного лица, если на территории РФ исполнено или должно быть полностью или частично исполнено обязательство из договора, являющегося предметом спора (спор возник из договора, по которому исполнение должно иметь место или имело место на территории РФ). «Таким образом, исходя из предмета заявленных требований и при наличии соответствующих доказательств такой тесной связи, как место исполнения обязательств из договора на территории РФ, признание международной компетенции арбитражных судов РФ на рассмотрение спора является обоснованным, а прекращение производства по делу – безосновательным», – заключил Суд, вернув дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Ассоциированный партнер, адвокат юридической фирмы «ЮСТ» Дмитрий Мальбин полагает, что ВС РФ подчеркивает сложность определения компетенции российских судов на рассмотрение споров с иностранным элементом. «Проблема заключается в том, что закон хотя и устанавливает правила определения наличия у российских судов компетенции на рассмотрение споров, тем не менее такие критерии носят оценочный характер. В этом деле суды нижестоящих инстанций не смогли установить тесной связи спорного правоотношения с территорией РФ. Представляется, что ошибки судов в такого рода вопросах продиктованы несколькими причинами», – отметил он.
Во-первых, по словам эксперта, суды склонны разрешать спор и применять правовые нормы в качестве определенно прописанного алгоритма или при наличии ясного и недвусмысленного критерия, но там, где такой алгоритм или критерий отсутствуют, суды иногда оказываются не способны принять решение: «Например, вопрос общей территориальной подсудности имеет четкий и ясный критерий – место нахождения или жительства ответчика, и суды редко ошибаются в этом вопросе, в то время как критерий “тесной связи” в вопросе компетенции российского суда на рассмотрение спора с иностранным элементов носит размытый, оценочный характер, что требует от суда самостоятельного сложного юридического анализа».
Во-вторых, указал он, споры с иностранным элементом – явление редкое, поэтому суды склонны воспринимать такие споры как чужие, подлежащие рассмотрению иностранным судом. «В целом можно отметить положительный вклад данного определения ВС РФ в развитие правоприменительной практики, поскольку нижестоящие суды, во всяком случае, могут на конкретном примере увидеть, какие именно обстоятельства могут свидетельствовать о наличии тесной связи правоотношения с территорией РФ», – полагает Дмитрий Мальбин.
По мнению адвоката, руководителя практик разрешения споров и международного арбитража ART DE LEX Артура Зурабяна, определение ВС носит достаточно спорный характер. «Если исходить из определения первой инстанции по этому делу, то условия касательно порядка разрешения споров и применимого права выглядят следующим образом: в являющемся основанием иска рамочном договоре № 435/НАК-13 от 25 декабря 2013 г., права поставщика по которому перешли к истцу по настоящему спору, указано, что в случае невозможности решения разногласий, споров и конфликтов путем взаимных переговоров они подлежат рассмотрению в судебном порядке в соответствии с законодательством Республики Казахстан (п. 8.2. рамочного договора); применимым правом по настоящему договору является материальное и процессуальное право Республики Казахстан (п. 8.3. рамочного договора). То есть прямо определено, что применимым правом является материальное и процессуальное право Республики Казахстан, а споры подлежат разрешению в судебном порядке в соответствии с законодательством этого государства. Из вышеуказанных пунктов договора можно сделать вывод, что стороны имели в виду именно казахстанские государственные суды, и именно к таким выводам последовательно пришли три инстанции», – полагает он.
Вместе с тем, заметил эксперт, Верховный Суд дал оценку только п. 8.2 и указал, что фактически он определяет только применимое материальное право, но не определяет компетентный суд и процессуальное право. «Если игнорировать п. 8.3 – такой вывод имеет право на существование, но с учетом такого пункта он более чем спорный. Кроме того, ВС также не учел, что первоначальной стороной договора была Quorum Debt Management Group. Насколько я понимаю, это иностранная (не российская) компания группы quorumlegal.ru. То есть если исходить из ст. 1211 ГК РФ, по умолчанию опять же имеется наиболее тесная связь с юрисдикцией места нахождения исполнителя. Не исключено, что решение ВС повторно рассмотреть это дело может быть так или иначе связано с политическими аспектами спора. Истец является достаточно известным субъектом, связанным с представлением публичных интересов, при этом сам спор в генезисе связан с добычей урана, основные мировые запасы которого сосредоточены в Казахстане, во влиянии на добычу которого безусловно заинтересована Россия», – отметил Артур Зурабян.
Ведущий юрист INTELLECT Анастасия Герман поддержала позицию Верховного Суда. «Высшая судебная инстанция, ссылаясь на нормы международного соглашения и положения АПК РФ, приходит к закономерному выводу о компетенции российского суда в ситуации, когда стороны не заключили пророгационное соглашение в отношении конкретных судов России, Казахстана, какого-либо иного нейтрального государства или международных судебных инстанций. Поскольку из текста договора явно не следует воля сторон на выбор конкретного судебного органа, компетентного рассматривать спор, ВС справедливо применяет общие правила определения компетенции российских арбитражных судов и указывает на такой признак связи спорного правоотношения с территорией РФ, как исполнение обязательства на ее территории», – заметила она.
