Минувший год прошел под лозунгом поиска новых форумов для разрешения споров. Новые форумы изучают прежде всего российские стороны, которые не могут предугадать, появятся ли какие-либо дополнительные ограничения, способные помешать разбирательству в иностранных юрисдикциях. При этом иностранные контрагенты российских сторон также заинтересованы в выборе оптимального места арбитража и арбитражного института: в минувшем году как никогда активно развивалась практика применения положений ст. 248.1–248.2 АПК РФ, позволяющих перенести спор в российский суд в случае наличия препятствий в доступе к правосудию и вынести запрет инициировать или продолжать разбирательства за рубежом.
Судя по практике применения данных норм АПК, отечественные суды склонны благоволить российским сторонам и зачастую признают свою компетенцию рассматривать споры в отношении подсанкционных компаний, изменяя тем самым ранее согласованные арбитражные оговорки. В 2023 г. окончательно закрепился подход, изложенный в деле «НПК "Уралвагонзавод” против PESA Bydgoszcz» (дело № А60-36897/2020): введение иностранным государством ограничительных мер (как запретов, так и персональных санкций) препятствует нормальному ходу арбитража и свидетельствует о невозможности полноценной реализации права на судебную защиту в таком государстве, в связи с чем для перевода спора в юрисдикцию российских арбитражных судов достаточно одностороннего волеизъявления подсанкционного лица.
В 2023 г. российские суды, рассматривая заявления по ст. 248.1 АПК, начали применять новый критерий нейтральности иностранной юрисдикции, в которой должен быть рассмотрен спор по арбитражным оговоркам; при этом не имеет значения, вводило ли такое государство санкции. Так, в деле № А56-129797/2022 суд признал свою компетенцию рассматривать спор между ООО «Русхимальянс» и немецкой компанией Линде, несмотря на то, что арбитражное соглашение сторон предусматривало передачу споров в Гонконгский международный арбитражный центр (HKIAC). Хотя Гонконг не вводил ограничительные меры против российских лиц, суд указал, что правовая система Гонконга основана на англосаксонской системе права, а британские и европейские судьи играют важную роль в судебной системе Гонконга, в том числе входят в состав его высшего апелляционного суда. В связи с этим арбитражный суд посчитал, что истец находится в заведомо неравной позиции и Гонконг нельзя назвать нейтральной юрисдикцией для разрешения споров.
Данное решение вызвало ряд вопросов как у арбитражного сообщества, так и у российского бизнеса. Так, Гонконг долгое время оставался предпочтительным форумом для разрешения споров, в том числе благодаря его санкционной нейтральности. В связи с этим толкование нормы, приведенное в указанном судебном акте, рискует сделать неисполнимым практически любое арбитражное соглашение, если страна, в которой находится арбитражный институт, связана с Евросоюзом, Великобританией, США (например, арбитражные оговорки в Дубайском международном арбитражном центре (DIAC), который сейчас также популярен).
Более того, в данном деле особенно остро обозначилась проблема противоречащих решений. В частности, до поступления иска в российский суд компания Линде уже инициировала разбирательство в HKIAC, а затем добилась в судах Гонконга запрета на продолжение разбирательства в российских судах. В конце сентября 2023 г. Высокий суд Гонконга пришел к выводу: утверждение российской компании о том, что ее право на справедливое судебное разбирательство в Гонконге будет нарушено, сильно преувеличено и не имеет под собой существенных оснований: для ООО «РусХимАльянс» не существует препятствий для рассмотрения спора в Гонконге, поскольку санкции иностранных государств в Гонконге не имеют силы. Более того, суд подчеркнул, что арбитры в силу закона обязаны действовать независимо, беспристрастно и относиться к сторонам равным образом. На настоящий момент существуют два разбирательства по одному и тому же вопросу: одно – в Арбитражном суде Санкт-Петербурга и Ленинградской области, а второе – в рамках арбитража в HKIAC. Это не только влечет существенные затраты для обеих сторон, но, что более важно, – ставит вопрос об исполнимости вынесенных по делу итоговых решений.
В данном контексте необходимо отметить, что не всегда ограничительные меры свидетельствуют о принципиальной невозможности защиты в иностранном государстве. Так, осенью 2023 г. Апелляционный суд Лондона решал вопрос о том, может ли суд удовлетворить требование лица, в отношении которого применяются санкции Великобритании1. Суд указал, что ограничение доступа к правосудию в поддержку санкционного режима недопустимо. Вынесение решений в пользу подсанкционных сторон в Великобритании не запрещено, а различные процессуальные действия, требующие оплаты и необходимые для представления позиции, могут быть выполнены с помощью получения лицензии от уполномоченных органов Великобритании.
Говоря об исполнении арбитражных решений, вынесенных в пользу российских лиц, обратим внимание на позицию Верховного Суда Республики Узбекистан, который рассматривал возможность признания и приведения в исполнение арбитражного решения Российского арбитражного центра. Суд – вопреки доводам ответчика (узбекской компании) – решил, что санкции против банка, обслуживающего истца (российское акционерное общество), не являются основанием для отказа в признании и приведении в исполнение решения РАЦ и противоречия публичному порядку Республики Узбекистан не возникает.
Понимая, что бизнес нуждается в новых решениях, которые устраивали бы как российские, так и иностранные стороны, в 2023 г. российские арбитражные учреждения начали рассматривать возможности расширения их присутствия за рубежом. Так, в июле РАЦ открыл зарубежный офис в Международном финансовом центре Дубая (DIFC) – свободной экономической зоне, имеющей свою правовую систему и систему судов, осуществляющих деятельность на английском языке.
В свою очередь, Арбитражный центр при РСПП назначил представителя (амбассадора) в Пекине с целью информирования сторон арбитража и всех заинтересованных лиц на родном для них языке о деятельности Арбитражного центра, процедуре разбирательства по его правилам, а также об особенностях российского законодательства об арбитраже и правоприменительной практике судов по вопросам арбитража. Если данный опыт окажется положительным, его планируется распространить на другие страны, а также открыть представительство на территории Китая.
Показательно, что количество международных споров, рассматриваемых в российских арбитражных учреждениях, растет. Так, в 2023 г. РАЦ опубликовал статистику дел, согласно которой 18% исков, поступивших в 2022 г., рассматривались в порядке международного арбитража (что в несколько раз больше, чем в 2021 г.), а МКАС при ТПП РФ сообщил, что почти треть всех дел в 2023 г. были международными. Итоги 2023 г. будут известны позднее, однако уже сейчас можно констатировать, что российские арбитражные институты становятся все более популярными не только для внутренних споров, но и для споров с иностранным элементом.
На фоне сложностей, с которыми стороны сталкиваются в международном арбитраже, особую популярность приобретают дружественные способы разрешения споров, не требующие обращения в суд или арбитраж, – переговоры, медиация, адъюдикация2. Во времена турбулентности кооперация выполняет роль «цемента», связующего частных лиц, и позволяет им продолжать деятельность без необходимости обращения к методам правовой защиты. В свою очередь, поощрение построения таких горизонтальных связей со стороны государства может иметь положительный кумулятивный эффект. Вероятно, стоит уделить внимание гармонизации российского законодательства с законодательствами других стран, особенно тех, которые готовы к продолжению эффективного сотрудничества. Это позволит бизнесу строить успешные международные связи и вести свободный диалог с партнерами по всему миру.1 Boris Mints & Ors v PJSC National Bank Trust & Anor [2023] EWCA Civ 1132.
2 Так, например, ПАО «Аэрофлот» урегулировал пять споров, изначально рассматриваемых в Лондонском международном арбитражном центре (LCIA).
