Федеральный закон от 1 апреля 2020 г. № 98-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций» (далее – Закон № 98-ФЗ) позволяет правительству вводить мораторий на банкротство некоторых компаний. Таким образом, в Законе о банкротстве появилась новая ст. 9.1 «Мораторий на возбуждение дел о банкротстве».
Вызывает интерес не столько сама норма, сколько то, как законодатель пришел к использованию идеи древнеримского императора Констанция I Хлора, одним из первых начавшего применять мораторий1 – то есть предоставлять право на отсрочку платежа по долговому обязательству.
Не припомню, чтобы в России (за всю ее историю) мораторий на возбуждение дел о банкротстве когда-либо закреплялся законодательно. Вместе с тем истории известны случаи введения моратория на выплаты долгов для отдельных видов сословий. Как правило, это происходило в результате восстаний, набегов, войн, пожаров, наводнений и во время эпидемий. Так, во второй половине XVIII в. во время чумы государство позволяло не гасить долги по векселям и закладным до окончания чумы и в течение трех месяцев после нее. Характерно, что в период пандемии COVID-19 законодатель предоставляет всего 15 дней после окончания моратория на погашение долга перед уполномоченным органом по обязательным платежам.
История введения в Закон о банкротстве ст. 9.1 не долгая, но насыщенная и изменчивая.
Следует отметить, что указанная мера в рамках Закона № 98-ФЗ предусмотрена наряду с другими в части регулирования отношений, возникающих в связи с необходимостью экстренного реагирования на вызовы, обусловленные пандемией коронавируса. Тем не менее именно мораторий на банкротство составляет их большую часть.
Первое знакомство с проектом будущего Закона № 98-ФЗ (далее – законопроект, к слову, в таком статусе документ находился всего несколько дней), к сожалению, не показало его проработанности и не убедило в необходимости его принятия: прослеживалось желание правительства ввести мораторий на банкротство каких-то конкретных компаний – без тщательного объективного анализа того, как это может повлиять и на должника, и на кредиторов.
Поспешность разработки и принятия законопроекта наблюдалась и в том, что некоторые части вводимой статьи не коррелировали друг с другом. Так, в п. 1 ст. 9.1 указывалось, что мораторий может быть введен в отношении отдельных категорий организаций, а также иных организаций, в то время как норма п. 3 приостанавливала течение срока на подачу заявления о банкротстве и для физических лиц.
Радует, что подобные «недочеты», носившие скорее технический характер, в итоге были устранены.
Однако в том числе с экономической точки зрения в целом вызывает настороженность временный мораторий на банкротство.
В частности, п. 1 ст. 9.1 Закона о банкротстве установлено, что мораторий может вводиться «для обеспечения стабильности экономики в исключительных случаях». При этом отсутствует даже примерный перечень этих исключительных случаев, указано лишь: «чрезвычайные ситуации природного и техногенного характера, существенное изменение курса рубля и подобные обстоятельства».
Возникает первый вопрос: существенное изменение – это сколько? Как известно, рубль – далеко не самая устойчивая по отношению к доллару валюта. То есть отсутствуют критерии определения существенности (изменения курса национальной валюты). В связи с этим весьма любопытно, изменится ли судебная практика, которая на сегодняшний день не считает изменение курса рубля существенным условием для изменения договоров в одностороннем порядке?
Второй вопрос – перечень исключительных случаев для введения моратория остался открытым, его определение отнесено к компетенции правительства. На мой взгляд, это нерационально. Очевидно, что таким образом введение моратория станет инструментом влияния на рынок, находящимся исключительно «в руках» правительства. Полагаю, такие вопросы необходимо закреплять на уровне федерального законодательства, поскольку бизнесу важно понимать, в каких случаях можно рассчитывать на введение моратория на банкротство, а в каких – нет.
Изначально в законопроекте предусматривалось, что правительство может ввести мораторий на срок, не превышающий 6 месяцев. Впоследствии законодатель установил возможность продления срока моратория по усмотрению правительства. Однако представляется, что пресекательность сроков должна присутствовать – будь то указание на конкретный срок или отсылка к событию (например, окончанию режима чрезвычайной ситуации).
Стала понятна ранее не определенная судьба публикуемого в ЕФРСБ сообщения о намерении обратиться в суд с заявлением о банкротстве – оно утрачивает силу и по завершении моратория должно быть опубликовано заново.
Помимо прочего хотелось бы остановиться на следующих проблемах, затрагиваемых ст. 9.1 Закона о банкротстве, которые представляются существенными и мнение по ним менялось даже у законодателя.
Во-первых, возможность заключения мирового соглашения в одностороннем порядке.
Во-вторых, корреляция законодательства об исполнительном производстве и о несостоятельности (банкротстве).
К сожалению, в ст. 9.1 Закона о банкротстве так и не была включена норма о возможности заключения мирового соглашения в одностороннем порядке.
Напомню, что ко второму чтению законопроект предусматривал право должника (после того как он обратится с заявлением о банкротстве) ходатайствовать перед судом о заключении мирового соглашения. Согласие кредиторов при этом не требовалось. Если в суде уже было возбуждено, но приостановлено (в связи с тем, что процедура банкротства не введена) дело о банкротстве, должник мог подать свое заявление. Тем самым прекращалось производство по заявлению первого кредитора и возбуждалось новое – по заявлению должника – со всеми вытекающими последствиями.
Максимально надуманная, на мой взгляд, процедура едва не попала в редакцию документа к третьему чтению. Законопроект предусматривал несколько условий для утверждения судом мирового соглашения, в том числе:
- отсрочка исполнения просроченного обязательства не превышает трех лет;процентная ставка по мировому соглашению должна превышать половину ключевой ставки Банка России;
- 75% требований должны быть обеспечены независимой гарантией или залогом;
- должник обязан предоставлять ежеквартальный отчет;
- должнику необходимо продолжить заниматься предпринимательской деятельностью;
- должнику следует предоставлять доступ к любой информации о его деятельности кредиторам, размер требований которых превышает 10% от суммы всех требований кредиторов.
Видимо, в какой-то момент законодатель «забыл», что мировое соглашение – это гражданско-правовая сделка, выражающая волю обеих (или более) сторон.
Законодательство о банкротстве и так делает из этого исключение, обязывая миноритарного кредитора присоединиться к мировому соглашению, которое подпишут должник и мажоритарный кредитор (или несколько кредиторов). Такая практика насчитывает историю еще со времен Древнего Рима.
В редакции законопроекта к рассмотрению во втором чтении законодатель чуть было не совершил революцию в теории гражданского права, предоставив должнику право в одностороннем порядке получить отсрочку исполнения обязательств сроком до трех лет.
Более того, указанное мировое соглашение распространяло бы свое действие и на лиц, не включенных в реестр требований кредиторов, что прямо противоречило бы как нормам Закона о банкротстве, так и общим принципам гражданского законодательства.
Условие о возможности заключить мировое соглашение в Законе все-таки осталось. Оно следующее: в период моратория у кредитора можно получить письменное согласие с условиями мирового соглашения, и на собрании кредиторов будет считаться, что кредитор априори согласен и с мировым соглашением.
Вместе с тем указанное положение представляется нерациональным, поскольку письменное согласие кредитор может дать в первый месяц моратория, а собрание кредиторов – состояться через 6–10 месяцев. За это время: 1) положение должника может ухудшиться, 2) кредитор может банально передумать идти на мировую с должником и отдаст предпочтение конкурсному производству с реализацией имущества.
Более того, видится более верной позиция, при которой кредитор вправе выражать свое мнение относительно последующей процедуры в настоящем времени, а не руководствуясь согласием, данным полгода назад. Да и в принципе непонятны задача и цель письменного согласия кредитора с условиями мирового соглашения, ведь согласно действующему законодательству вопрос о заключении мирового соглашения должен решаться на собрании кредиторов, а соглашение – утверждаться судом.
Понятно, что должнику порой выгоднее ввести процедуру наблюдения, «обнулиться» временно по старым обязательствам, обеспечивая только текущие, накопить денежные средства и погасить старую реестровую задолженность. На это, в частности, влияет и то обстоятельство, что вследствие введения наблюдения снимаются все ограничения со счетов (разумеется, не без исключений) и аресты с имущества.
Первая версия законопроекта не коррелировала с Законом об исполнительном производстве, ведь кредитору никто не мешал подать исполнительный лист приставам, чтобы те, в свою очередь, возбудили исполнительное производство, наложили аресты на все денежные средства на счетах, на все имущество и, по сути, «заморозили» деятельность компании-должника.
Ко второму чтению документ в этой части кардинально изменился в лучшую сторону: было установлено, что на время действия моратория вводится запрет на реализацию заложенного имущества и приостанавливаются все исполнительные производства со всеми вытекающими последствиями. К третьему чтению последствие в виде приостановления исполнительного производства распространили только на требования имущественного характера, а также добавили оговорку, что не снимаются аресты с имущества должника и иные ограничения в части распоряжения имуществом, наложенные в ходе исполнительного производства. В данной редакции норма и вступила в силу.
Таким образом, по сути, для предпринимателей введение обсуждаемой нормы равно ее отсутствию. В связи с этим полагаю, что одно из важнейших последствий введения наблюдения – снятие арестов с денежных средств на расчетных счетах – работать не будет.
Следует отметить: существует большой риск того, что при оказании помощи должникам, включенным в специальный «мораторный» перечень, параллельно создаются предпосылки для банкротства кредиторов этих должников, которые в указанный перечень не попали.
По моему мнению, внесенные в Закон о банкротстве изменения будут эффективны при единственном условии: если правительство по истечении моратория планирует выдать дотации организациям-должникам, закрыв тем самым всю кредиторскую задолженность или большую ее часть или хотя бы погасив обязательства (по аренде, зарплате и т. п.), возникшие в период «нерабочих дней», когда бизнес был «заморожен». Во всех остальных случаях мораторий, думается, не приведет к заявленной Правительством РФ цели – обеспечению стабильности экономики.
1 От лат. moratorium – замедляющий.
