Эстоппель как способ ограничения недобросовестного поведения бенефициара

Заключение договора купли-продажи доли в уставном капитале является наиболее распространенным основанием перехода прав на долю в обществе с ограниченной ответственностью. Договор купли-продажи упоминается в 63% судебных споров, связанных с переходом прав на долю в ООО¹.

На практике сделки купли-продажи доли в некоторых случаях носят фиктивный характер, лишь формально декларируя намерение участника общества снять с себя риски ответственности за судьбу компании, передав свою долю подконтрольному лицу, но сохранив при этом фактический корпоративный контроль над деятельностью общества².

Одним из возможных негативных последствий фиктивной передачи доли номинальному лицу является риск отказа номинального владельца от исполнения решений бенефициара, и, как следствие, – утрата возможности последнего влиять на управление корпорацией, получать преимущества фактического владения долей.

Во многих зарубежных правопорядках широкое распространение получили соглашения между бенефициаром и номинальным держателем доли, устанавливающие ограничения для держателя в части принятия им корпоративных решений, а также порядок согласования таких решений с бенефициаром. В последние годы соглашения о номинальном держании начали заключать и в России – суды учитывают условия таких соглашений, в том числе в спорах о признании недействительными сделок купли-продажи долей в ООО³. Однако ввиду недостаточной развитости в отечественном законодательстве института бенефициарного контроля, а также нежелания или незнания бенефициаров о возможности заключения с номинальными участниками соглашений о порядке осуществления полномочий в случае отказа номинального участника исполнять поручения бенефициара последнему затруднительно законными методами восстановить свои права на долю.

Одним из немногих доступных бенефициару способов защиты прав является заявление о признании договора купли-продажи доли недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 170 ГК РФ, – то есть путем заявления о мнимости, притворности заключенной сделки.

С одной стороны, основания недействительности, предусмотренные ст. 170 ГК, представляются наиболее соответствующими характеристике договора о передаче доли от фактического владельца в пользу номинального участника, поскольку такая сделка носит мнимый характер, если стороны при ее заключении не намеревались осуществить переход прав на долю, либо притворный характер, – если стороны формальным отчуждением доли прикрывают иную сделку (например, агентский договор или договор поручения).

С другой стороны – поскольку истцом в споре о недействительности сделки будет лицо, совершившее такую сделку, существует риск применения судом принципа «эстоппель» и отказа в иске на основании п. 5 ст. 166 ГК.

Цель применения эстоппеля – недопущение ситуации, когда лицо извлекает преимущества из своего противоречивого, вводящего в заблуждение иных лиц, поведения. Данный принцип был впервые сформулирован римским правом в следующем виде: никто не может оспаривать свои действия или противоречить собственному предыдущему поведению⁴. Применение эстоппеля особенно актуально в случаях, когда противоречивость стороны сделки влечет явную несправедливость либо причиняет ущерб добросовестному контрагенту. Значительное распространение этот принцип получил в спорах о признании сделок недействительными, о признании договора незаключенным, об отказе от исполнения договора, а также в корпоративных конфликтах⁵.

Законодательно не установлено прямого запрета на заявление о мнимости или притворности сделки стороной договора. При этом норма п. 5 ст. 166 ГК фактически делает невозможным такое заявление, поскольку любое лицо, совершившее фиктивную сделку по смыслу ст. 170 Кодекса, заключает ее, чтобы дать основание другим лицам полагаться на действительность сделки, при этом прикрывая истинную волю сторон формальной правовой конструкцией.

По мнению некоторых исследователей, конвалидация (признание ничтожной сделки действительной) мнимых и притворных сделок посредством п. 5 ст. 166 ГК недопустима, поскольку «стороны могут для вида осуществить формальное исполнение или создать неверное впечатление о существе отношений между ними»⁶.

Однако такая позиция представляется неприменимой, если о порочности сделки заявляет не третье лицо, чьи права и законные интересы ею нарушены, а непосредственно сторона, по собственной воле совершившая такую сделку.

По сути, конвалидация недействительных сделок представляет собой один из способов защиты прав и законных интересов добросовестных участников оборота⁷. В связи с этим вопрос о допустимости конвалидации ничтожных сделок должен рассматриваться в том числе с позиции добросовестности участников гражданского оборота, а не обязательного соблюдения формальных признаков ничтожности сделки. Следовательно, применение эстоппеля не влечет отказ в оспаривании недействительной сделки, а лишь создает особый механизм защиты добросовестных лиц от противоречивого поведения лица, которое по собственной воле и в собственном интересе сначала совершило мнимую сделку, а затем решило ее оспорить в ущерб интересам добросовестных лиц, чьи права и интересы эта сделка затронула.

Необходимость применения принципа эстоппеля к заявлениям стороны сделки о ее мнимости наиболее ярко прослеживается в сделках о мнимой либо притворной продаже доли в уставном капитале ООО. Особенность указанной сделки состоит в том, что она не только порождает правовые последствия для продавца и покупателя, но и формирует восприятие номинального владельца доли как действительного участника общества у третьих лиц, – в частности, у других участников общества, органов управления юрлица, кредиторов, а также государства в лице уполномоченного органа, осуществляющего регистрацию перехода прав на долю. Кроме того, доля в уставном капитале ООО по общему правилу переходит к приобретателю с момента внесения соответствующей записи в ЕГРЮЛ⁸, – то есть заключение договора по отчуждению доли в любом случае предполагает возникновение у других лиц оснований полагаться на действительность сделки как на юридическое действие, достоверность которого подтверждена госреестром.

Данная позиция поддерживается судебной практикой. Эстоппель применяется судами, в частности, в спорах о признании сделок мнимыми либо притворными⁹. Кроме того, необходимость применения п. 5 ст. 166 ГК к заявлениям стороны сделки о ее мнимости или притворности также исходит из позиции Верховного Суда РФ о том, что реально исполненная сделка не может быть признана притворной¹⁰.

Если договор купли-продажи доли фактически исполнен обеими сторонами, суды признают отсутствие оснований для удовлетворения требования о признании сделки мнимой или притворной,¹¹ в том числе на том основании, что сторона, своими действиями по исполнению сделки подтвердившая действие договора, не вправе ссылаться на его недействительность¹².

Стоит обратить особое внимание на условия договора о фиктивной продаже доли в ООО. Нередко стороны заключают такие сделки по существенно заниженной цене относительно действительной стоимости доли. В судебной практике сложилась правовая позиция, что при оспаривании сделки по отчуждению доли довод о ее продаже по номинальной, а не реальной стоимости не имеет правового значения, если стоимость отчужденных долей не была «привязана» к реальной рыночной стоимости активов общества¹³. Применительно к рассматриваемому вопросу представляется, что возможна ситуация, при которой бенефициар по номинальной стоимости продает долю, регистрируя у нотариуса переход доли в ЕГРЮЛ. Такая сделка влечет для бенефициара минимальные финансовые издержки, позволяя в относительно короткий срок и с незначительными затратами снять с себя бремя ответственности за компанию.

Однако соблюдение на первый взгляд формальных условий сделки приводит к реальному ее исполнению и, как следствие, – невозможности последующего оспаривания по основаниям ст. 170 ГК, поскольку сторона, которая приняла от контрагента исполнение по договору, связанному с осуществлением предпринимательской деятельности, не вправе требовать признания договора недействительным¹⁴. Следовательно, моментом, с которого бывший участник ООО лишается права заявлять о мнимости совершенной им сделки, следует считать момент принятия им встречного предоставления от покупателя доли.

Применение принципа эстоппеля в случае оспаривания сделки бывшим участником общества необходимо не только для ограничения возможности злоупотребления правом со стороны бенефициарных владельцев компаний (создания для третьих лиц иллюзии перехода доли к другому лицу), но и в целях поддержания стабильности гражданского оборота¹⁵, а также развития института бенефициарного владения корпорацией.

Заключение договора купли-продажи доли влечет правовое последствие в виде лишения бывшего участника ООО как права на участие в управлении обществом, так и получения доходов от его деятельности. Бенефициарам важно учитывать, что институт восстановления корпоративного контроля имеет ограниченную сферу применения¹⁶ и не допускает возможности бенефициара вернуть ранее принадлежавшую ему долю только на том основании, что он «передумал» передавать права участия номинальному владельцу.

Судебная практика показывает, что факт заключения договора купли-продажи подтверждает намерение продавца передать принадлежащую ему долю покупателю. Следовательно, продавец осознает правовые последствия совершаемых им действий, желает их наступления и придерживается условий договора. При таких обстоятельствах заявление продавца о мнимости сделки не имеет правового значения¹⁷.

Сложившаяся практика отказа бенефициаров при формальном уходе из компании от использования корпоративных способов сохранения фактического контроля над обществом в случае потери корпоративного контроля приводит к поиску альтернативных способов восстановления ранее принадлежавших им прав. Оспаривание договора купли-продажи доли, ранее принадлежавшей бенефициару, не должно являться указанным механизмом ввиду направленности института оспаривания сделки, прежде всего, на защиту добросовестных лиц, права которых сделка нарушает, а не на защиту лица, сознательно в личных целях лишившего себя статуса участника ООО.

При этом бенефициарные владельцы вправе использовать иные способы сохранения корпоративного контроля – например, заключить с номинальным участником соглашение, устанавливающее порядок осуществления полномочий. Хотя возможность заключения указанных соглашений законодательно не закреплена, на практике подобные сделки совершаются и принимаются к оценке при разрешении споров. Расширение практики использования соглашений о номинальном держании будет способствовать развитию института бенефициарного контроля и корпоративного права в целом.