В большинстве развитых правовых государств компенсация морального вреда довольно эффективно используется для защиты личных неимущественных прав граждан, причем как в странах системы общего права, так и романо-германской. Единственное, что объединяет Россию и другие развитые страны в этом вопросе, это нежелание ответчиков компенсировать суммы, причитающиеся пострадавшей стороне, а за рубежом они по сравнению с Россией могут достигать астрономических размеров. И тяжбы также могут длиться годами, что в большей степени характерно для стран с прецедентным правом. На этом, пожалуй, сходство отечественного и зарубежного опыта заканчивается.
Зарубежный опыт
За рубежом компенсации присуждаются и по уголовным, и по гражданским делам, в связи с некачественным оказанием услуг, особенно медицинских, и по трудовым спорам, предъявляются иски к автопроизводителям и т.п. Например, в США вдове курильщика было присуждено к выплате табачной корпорацией Philip Morris 80 млн долларов. В результате семилетних юридических разбирательств суд принял окончательное решение: компания обязана выплатить вдове уже 155 млн долларов. Такие суммы компенсаций для зарубежных стран нечасты, но прецеденты есть, и не только с крупным бизнесом.
Большинство зарубежных государств объединяет понимание ответственности перед пострадавшей стороной, особенно когда это касается вопросов защиты потерпевших от преступлений и компенсации причиненного вреда. Например, в ФРГ Закон «О возмещении вреда потерпевшим от насильственных преступлений» и Уголовно-процессуальный кодекс прямо предусматривают, что государство, не выполняющее обязанность по защите своих граждан, должно нести «совместную ответственность» за понесенный ущерб: «задачей солидарного сообщества является поддержка жертв совершенного деяния».
Кроме того, в плане компенсации вреда, причиненного преступлением, баталий из-за размера компенсации и иных факторов, характерных для российской правоприменительной практики, в большинстве стран давно нет. Так, еще в 1964 г. Англия стала первой европейской страной, внедрившей современные схемы государственной компенсации в виде шкалы рассчитанных размеров компенсации. Затем система выплат была принята в Северной Ирландии, Швеции, Австрии, Финляндии, ФРГ, Франции, Португалии и др. – всего в 27 странах, включая Эстонию. Россия в этом списке до сих пор отсутствует.
В указанных государствах выплата компенсации за счет бюджетных средств используется только в том случае, если полное возмещение ущерба невозможно получить от правонарушителя или из других источников. В большинстве стран применяются схемы расчета и выплаты компенсации жертвам умышленных насильственных преступлений, совершенных на их территории, гарантирующие справедливую и надлежащую компенсацию. Тем самым создаются определенные механизмы мотивации правонарушителя к обеспечению адекватной компенсации, а также оказывается содействие посредничеству в примирении по делам, где оно возможно. Например, в ФРГ прекращение дела при возложении обязанностей по компенсации (возмещению) после предъявления обвинения допустимо по решению суда при согласии прокуратуры. Около 15% всех процессов с предъявленным обвинением завершаются подобным образом.
Особые группы потерпевших составляют жертвы бытового, сексуального насилия, организованной преступности и насилия на почве расизма, а также несовершеннолетние, для которых расширена система не только компенсации, но и психологической, медицинской и социальной помощи.
В ФРГ наряду с выплатами в рамках законов о компенсации пострадавшим существует еще одна форма государственной помощи – фонды компенсации пострадавшим от насильственных действий правых экстремистов и преступлений террористов. Из них жертвы получают помощь, как правило, в форме специальной одноразовой выплаты. Кроме того, на уровне федеральных земель учреждены специальные фонды помощи потерпевшим от иных преступных посягательств.
Российская практика
Российская практика отличается крайней несправедливостью судебных решений и размеров компенсации, отсутствует методология определения «стоимости» человеческой жизни, как в зарубежных странах, а также специальный государственный фонд поддержки жертв преступлений. По схожим делам в одном регионе могут присуждаться кардинально различающиеся суммы.
Также отмечу, что вопрос компенсации причиненного вреда находится в первую очередь в плоскости восстановления справедливости по отношению к пострадавшей стороне, в возмещении утраченного. Во вторую очередь компенсация преследует цель выполнения функции профилактики правонарушений, особенно тех, которыми причинен реальный вред жизни и здоровью. Ни то, ни другое в подавляющем большинстве российских судебных решений не реализуется.
Даже несмотря на то что в некоторых случаях суммы компенсации за причинение морального вреда стали более адекватными, все равно они резко занижены, особенно в сравнении с другими странами.
Законодатель фактически самоустранился от решения этого вопроса. В начале 2019 г. прозвучал ряд заявлений о необходимости пересмотра действующей системы компенсации морального вреда. В частности, министр юстиции Александр Коновалов предложил подумать об установлении единых критериев компенсации – возможно, минимальных тарифов. Председатель Совета судей РФ Виктор Момотов указал, что «взыскание компенсаций морального вреда в адекватном размере позволило бы укрепить законность и правопорядок в целом ряде сфер, отличающихся высокой социальной значимостью».
На протяжении более 20 лет общественные деятели и эксперты неоднократно предлагали законодателям и правоприменителям вплотную заняться данной проблемой. К сожалению, все призывы остаются без внимания. Потерпевший вынужден полагаться лишь на профессионализм и нравственно-этические качества судьи. Кроме того, современная судебная практика не способствует профилактике преступлений, в частности тех, по которым причинен реальный вред жизни и здоровью потерпевшего.
Предложения по совершенствованию законодательства
Чтобы успешно применить зарубежный опыт, необходимо, на мой взгляд, создать соответствующую законодательную основу для достойной судебной практики, с тем чтобы были определены порядок возмещения потерпевшему (в том числе несовершеннолетнему) вреда, причиненного преступлением, а также условия, порядок, виды и размер предоставляемой ему государственной компенсации, условия получения срочной компенсации.
Также полагаю необходимым создать специализированный государственный фонд помощи потерпевшим в виде отдельного звена УИС. Фонд позволит оказывать пострадавшим от насильственных преступлений средней тяжести, тяжких и особо тяжких, а также несовершеннолетним, пострадавшим от насильственных преступлений, безотлагательную финансовую помощь, даже если отсутствует возможность взыскания денежных средств с преступника. При этом никакого ущерба государственной казне не будет наноситься, поскольку накопления в фондах, как правило, осуществляются за счет конфискации полученных преступным путем денежных средств, штрафов, изъятого имущества, а не из средств налогоплательщиков. Убежден, что создание подобного зарубежным аналогам фонда позволит снизить социальную напряженность, поскольку обеспечит реальную поддержку пострадавшим, повысит уровень доверия граждан к правоохранительным и судебным органам, будет способствовать снижению количества обращений в ЕСПЧ.
Помимо этого следует изменить традиционный для уголовного права подход, при котором до сих пор основное внимание уделяется взаимосвязи между государством и преступником и, соответственно, игнорируются проблемы потерпевших. Считаю, что необходимо менять судебный менталитет, предполагающий, на мой взгляд, большее «сочувствие» преступнику, нежели жертве. В других странах этого нет. В практике нашего фонда было немало случаев, когда преступники, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления против жизни и здоровья граждан, не желая компенсировать причиненный вред, уходили от возмещения, переписывая имущество на родственников, друзей и т.п. В итоге для потерпевшего, например с физическими увечьями, причиненный вред превращается в его личную глобальную проблему, когда он вынужден тратить (а чаще всего искать и собирать) огромные суммы денежных средств на врачебную помощь, медикаменты, протезирование, а преступник отделывается относительно небольшим сроком лишения свободы, а то и вовсе условным.
Одно дело, когда потерпевший идет в суд за компенсацией, имея на руках копию приговора по уголовному делу, или гражданский иск разрешается в рамках приговора суда. Совсем другое, когда приговора нет или дело не было возбуждено. В рамках гражданского судопроизводства бремя доказывания лежит на пострадавшем – то есть истцу самому придется собирать доказательства факта причинения вреда и его размера. Сколько было случаев, когда преступник «формировал» доказательственную базу своей невиновности, и гражданский истец, уплативший госпошлину, потративший уйму времени и нервов на отстаивание своей правоты, оставался ни с чем.
В связи с этим, с моей точки зрения, надо установить нижние и верхние пределы государственной системы компенсации, чтобы она охватывала как минимум следующие элементы: потерю пострадавшим заработка, медицинские расходы, больничные сборы, а также потерю кормильца (при наличии у потерпевшего иждивенцев), оплату похорон. Должна быть также предусмотрена безотлагательная финансовая помощь пострадавшим именно от насильственных преступлений средней тяжести, тяжких и особо тяжких, а также несовершеннолетним, пострадавшим от таких преступлений. Наряду с этим необходимо, чтобы денежные выплаты покрывали расходы при различной степени увечья (безотлагательная финансовая помощь), а также медицинскую, психологическую и юридическую помощь, санаторно-курортное лечение, оплату по болезни (инвалидности). Кроме того, возможно оказание помощи в ведении хозяйства, уходе за потерпевшим, временном присмотре за детьми, если пострадавший вследствие преступления находится в беспомощном состоянии, предоставление периодических выплат и т.п.
Подчеркну, что выплата компенсации не отменяет обязательного возмещения вреда обвиняемым. Важным фактором, побуждающим осужденного к возмещению причиненного ущерба, в данном случае может служить законодательное закрепление нормы о необходимости полного погашения причиненного вреда в качестве одного из обязательных условий для положительного решения вопроса об освобождении от отбывания наказания, и без соответствующего законодательного акта эту проблему не решить. Соответствующий законопроект, предусматривающий все перечисленные аспекты, разработан Следственным комитетом РФ совместно с Фондом поддержки пострадавших от преступлений. Однако даже после доработки проект не был поддержан на государственном уровне.
Механизм реализации института компенсации вреда служит индикатором морального состояния не только общества, но и государства, особенно считающего себя правовым.
Уверен, что глобально ситуация в стране может измениться только тогда, когда на государственном уровне появится осознание ценности человеческой жизни. А пока речь будет идти преимущественно об убытках, «рисках» юридических лиц, потерях их производственных мощностей, а не человеческих жертвах, ничего не изменится в отношении ни к потерпевшим, ни к морально-этической проблеме в целом, устраняться от решения которой современное правовое, социально ориентированное государство не имеет права.
