Федеральным законом от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – Закон о ЦФА) установлено, что цифровые финансовые активы могут включать такие права, как: возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, права участия в капитале непубличного акционерного общества и право требовать передачи эмиссионных ценных бумаг, предусмотренных решением о выпуске ЦФА.
ЦФА – это цифровое право, которое может связываться с любым базовым активом, в рассматриваемом случае – с эмиссионной ценной бумагой, наделяющей ее владельца корпоративными правами. По смыслу законодательного определения в ЦФА могут быть включены права на получение дивидендов, на ликвидационную квоту, на участие в общем собрании акционеров с правом голоса или без (либо с правом голоса по вопросам, указанным в решении о выпуске ЦФА. Такое положение, на мой взгляд, можно включить в устав общества, хотя и с признанием дискуссионности данного вопроса на современном этапе эволюции цифровых прав). Также в ЦФА могут входить права на получение информации о деятельности общества в соответствии со ст. 90 и 91 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее – Закон об АО) и п. 7 Обобщения судебной практики по корпоративным спорам о предоставлении информации хозяйственными обществами, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 15 ноября 2023 г., – то есть типичные права акционера. Учитывая, что ЦФА в данном случае связывается с реальным активом, на цифровые финансовые активы могут также распространяться права владельцев привилегированных акций. В данном случае ЦФА выполняют функцию фиксации прав по акциям, эмитированным в традиционной финансовой инфраструктуре, а обладатель ЦФА, не владея акциями напрямую, вправе реализовывать свои корпоративные права.
Возникает ситуация, при которой лицо, не являясь участником хозяйственного общества в традиционном смысле, тем не менее наделяется корпоративными правами. Это порождает проблему – если спор, связанный с реализацией прав по ценной бумаге, является корпоративным, признается ли таковым спор, вытекающий из осуществления прав по ценной бумаге, которые предусмотрены ЦФА в соответствии с решением о выпуске цифровых финансовых активов? В случае, когда корпоративными правами может быть наделено лицо, не являющееся участником общества, членом его органа управления или стороной (третьим лицом) корпоративного договора (п. 9 ст. 67.2 ГК РФ), возникает сложность квалификации спора, предметом которого выступает реализация обладателем цифрового финансового актива предоставленных им прав.
Доктрина арбитражного процесса давно сетует на отсутствие законодательно закрепленного определения термина «корпоративный спор». Статья 225.1 АПК РФ и п. 4 Постановления Пленума ВС от 23 декабря 2021 г. № 46 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции» содержат перечень споров, которые признаются корпоративными, и этот перечень является открытым.
Тем не менее введение в законодательство РФ цифровых прав не затронуло АПК. Юридическая теория и судебная практика трактуют фактор элемента «корпоративности» в споре посредством указания на то, какой спор корпоративным не является. Воспользуемся тем же подходом, в том числе руководствуясь возможностью применения аналогии права в соответствии с ч. 5 ст. 3 АПК.
Очевидно, что к корпоративным не относятся споры, связанные с выпуском цифровых финансовых активов (за исключением дополнительного выпуска ЦФА непубличным АО), учетом ЦФА в информационной системе, взысканием убытков, причиненных ненадлежащим функционированием информационной системы, сделками по купле-продаже ЦФА (за исключением крупных сделок и сделок, в которых имеется заинтересованность), а также с оспариванием сделок, в которых ЦФА неправомерно использовались в качестве средства платежа или иного встречного предоставления за передаваемые товары, выполняемые работы или оказываемые услуги. Можно утверждать, что любые споры эмитента ЦФА или пользователя информационной системы, в которой осуществляется выпуск цифровых финансовых активов, с оператором этой системы ни при каких обстоятельствах не могут признаваться корпоративными.
Также корпоративным спором, на мой взгляд, нельзя признать спор о выплате, предусмотренной в решении о выпуске ЦФА, без указания на базовый актив или с указанием в качестве базового актива ПИФ, индексных фондов (ETF), иных финансовых инструментов или бенчмарков. Подобная ситуация аналогична спору о выплате по облигации или иной долговой ценной бумаге, а такие споры не признаются корпоративными в соответствии с гл. 28.1 АПК. При этом стоит отметить, что подавляющее большинство прав по ЦФА на российском рынке на данный момент схожи с правами по долговой ценной бумаге, с характерным правом получения номинальной стоимости актива с доходом в виде процента от номинальной стоимости.
Невозможность корпоративного спора усматривается и в ситуации, когда базовым активом выступает цена акции, – например, в случае выпуска ЦФА банком эмитент в качестве базового актива указывал цену обыкновенной акции, вследствие чего в правоотношениях между обладателем ЦФА и эмитентом отсутствовал корпоративно-правовой элемент: выплата по ЦФА зависела от цены эмиссионной ценной бумаги и не предоставляла иных прав по ней. По сути, в данном случае эмитент выпустил стейблкоин, обеспеченный его же акциями.
Таким образом, спор, возникающий при реализации цифровых прав, включающих денежные требования по ЦФА, не может быть корпоративным.
Однако если ЦФА предусматривает право обладателя требовать выплаты ему дивидендов по акциям, налицо цифровое право, включающее возможность осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, и спор о таком праве будет признаваться корпоративным в соответствии с ч. 1 ст. 225.1 АПК. Также содержание цифровых прав ЦФА может предусматривать структуру, аналогичную схеме договора конвертируемого займа, или подобие конвертируемой облигации – включение в цифровой финансовый актив права передачи его обладателю денежной суммы либо ценных бумаг (регулирование ЦФА позволяет использовать конструкции факультативных или альтернативных обязательств). В таком случае спор, возникающий в случае реализации права обладателя ЦФА на передачу ему акций, будет признан корпоративным как происходящий с участием лиц, участвующих в увеличении уставного капитала юридического лица. Также корпоративным будет спор, связанный с реализацией права требования передачи обладателю ЦФА акций АО, указанных в решении о выпуске ЦФА, в том числе при наличии возможности осуществления прав по эмиссионным ценным бумагам, конвертируемым в акции.
Что касается корпоративных споров, возникающих в рамках непубличного АО, акционеры которого являются обладателями цифровых финансовых активов, здесь проблем с квалификацией не возникает: ч. 2 ст. 13 Закона о ЦФА и абз. 2 п. 1 ст. 25 Закона об АО рассматривают ЦФА как определенную форму акций, поэтому с точки зрения корпоративно-правовых и процессуально-правовых институтов здесь не будет существенного отличия от споров в рамках тривиальных непубличных обществ, акции которых не выпускались в виде ЦФА.
В таких случаях участники рассматриваются прежде всего как субъекты корпоративного права, а субъектность цифрового права отходит на второй план и особой роли не играет. Акции, выпущенные в виде ЦФА, представляют самостоятельную ценность ввиду отсутствия базового актива – российское законодательство рассматривает их как ценную бумагу, эмитированную в TPP-сети оператором информационной системы. С точки зрения корпоративного права – отличий практически нет.
В заключение добавлю, что рынок ЦФА в России находится в начальной стадии становления – именно этим многие финансовые аналитики объясняют то, что практически все цифровые финансовые активы отечественного рынка на данный момент представляют собой аналог облигаций. Но это не значит, что стоит игнорировать пробелы в праве, так как при росте рынка ЦФА они обострятся.
