Представленный на общественное обсуждение проект поправок в УК и УПК РФ предусматривает дополнение Уголовного кодекса ст. 294.1 «Воспрепятствование законной деятельности адвоката», ч. 1 которой устанавливает ответственность за «вмешательство в какой бы то ни было форме в законную деятельность адвоката в целях воспрепятствования осуществлению его профессиональных полномочий, предусмотренных законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре, если это деяние повлекло причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства».
Идет ли речь о криминализации описанного в предлагаемой норме деяния? В некоторой части да, поскольку не за все действия, содержащие проектируемый состав, в настоящее время установлена уголовная ответственность. Правда, отыскать среди видов противодействия адвокату те, за которые ответственность сейчас не наступает, непросто.
Если, к примеру, следователь уничтожит представленные защитником в порядке, предусмотренном п. 2 ч. 1 ст. 53 УПК, важные материалы, так и не приобщив их к делу в качестве доказательств, содеянное квалифицируется по ч. 2 или 3 ст. 303 УК как фальсификация доказательств по уголовному делу.
Несмотря на то что, согласно распространенному мнению, термин «фальсификация» охватывает лишь «действия, выражающиеся в подделке, искажении, подмене подлинной информации или ее носителя информацией ложной, мнимой, происходящей из ненадлежащего источника или полученной с нарушением установленного порядка», практики понимают фальсификацию шире.
По мнению Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, «в соответствии с ч. 2 ст. 303 УК под фальсификацией доказательств понимается искусственное создание или уничтожение доказательств, независимо от того, являются ли они доказательствами обвинения или защиты, а также независимо от наступления каких-либо последствий, от того, являлось ли целью фальсификации доказательств осуждение лица или, наоборот, его оправдание либо иная цель, как это установлено судом по делу в соответствии с предусмотренным ст. 73 УПК РФ предметом доказывания» (выделено мной. – П.Я.).
Однако если те же действия совершит не следователь, а зав. канцелярией следственного отдела, то ввиду непризнания его субъектом фальсификации доказательств и невозможности отнесения выполняемых им сугубо технических функций по отношению к материалам, поступающим в отдел, к организационно-распорядительным либо административно-хозяйственным согласно действующему УК он не может нести ответственность за преступление против правосудия (ст. 303) либо за должностное преступление. С принятием поправок данное лицо будет нести уголовную ответственность по ст. 294.1 УК.
Вместе с тем дополнение Кодекса указанной нормой в случаях, подобных первому из приведенных, поставит вопрос о конкуренции новеллы со ст. 303 УК. Так, если материалы были уничтожены следователем, в отсутствие предусмотренных ч. 3 ст. 303 УК квалифицирующих обстоятельств содеянное будет квалифицировано по ч. 2 ст. 303, поскольку состав фальсификации доказательств не включает общественно опасные последствия, тогда как состав преступления, установленный ст. 294.1 УК, – напротив, их предусматривает.
Если же уничтожение материалов повлечет наступление тяжких последствий, указанных в ч. 3 ст. 303 УК (что предполагает наказание вплоть до 7 лет лишения свободы), которые в других случаях закон квалифицирует как наиболее опасную для общества разновидность причиняемого преступлением вреда правам, законным интересам и т.д., не «заслонит» ли новелла (ч. 2 ст. 294.1 УК, согласно которой за вмешательство, совершенное лицом с использованием служебного положения, максимальное наказание составляет два года лишения свободы) от правоприменителя состав фальсификации?
Чтобы не ослабить противодействие посягательствам на права адвокатов, ученым, комментирующим новеллу, необходимо разъяснять правоприменителю, что для таких случаев состав фальсификации, квалифицированный признаком наступления тяжких последствий, является специальным и подлежащим вменению в силу ч. 3 ст. 17 УК.
Содержание понятия «воспрепятствование» шире, нежели «вмешательство». Но ответственность по ст. 294.1 УК предлагается ввести именно за вмешательство, пусть и совершенное в целях воспрепятствования и т.д. А поскольку состав преступления вменяется виновному (исполнителю) исходя из описания прежде всего признаков объективной стороны деяния, изложенных в статье Особенной части Кодекса, а не в названии вводимой статьи (название носит в большей степени девизный характер), необходимо ответить на вопрос о том, охватывает ли новелла не только действия, но и бездействие – например, отказ в предоставлении адвокату запрашиваемой им информации?
Закрепленные в законодательстве профессиональные полномочия адвоката, воспрепятствование которым видит своей целью виновный, адресуют нас к иным, «процедурным» нормативным правовым актам. Так, согласно п. 3 ст. 6 Закона об адвокатуре эти полномочия включают, в частности, право собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений и иных организаций в порядке, предусмотренном ст. 6.1 данного Закона, тогда как указанные органы и организации в установленном порядке обязаны выдать адвокату запрошенные им документы или их копии.
Кроме того, норма п. 4 ст. 6.1 Закона об адвокатуре определяет границы информационного массива, из которого адвокат может черпать интересующие его сведения. Будет ли подлежать уголовной ответственности лицо, отказавшееся исполнить обязанность по предоставлению адвокату запрашиваемой информации, если она не содержит сведения, отнесенные законом к информации с ограниченным доступом?
Казалось бы, термин «вмешательство» подразумевает лишь активные действия виновного, исключая возможность вменения ему бездействия, состоящего в уклонении от исполнения обязанности по предоставлению сведений. Однако толкование судов опять-таки шире: Верховный Суд, например, согласился с осуждением по ст. 294 УК судьи, который не только «изъял из суда» гражданское дело (что было признано активными действиями), но и удерживал его у себя, желая избежать пересмотра вышестоящей инстанцией вынесенных решений.
Интересно, что ст. 5.39 КоАП РФ предусмотрена ответственность, строго говоря, не за уклонение от предоставления информации (то есть не за ее непредоставление), а за неправомерный отказ в предоставлении, а также несвоевременное предоставление либо предоставление заведомо недостоверных данных. Но, допустим, должностное лицо, в обязанности которого входит предоставление информации, откажет в этом адвокату. В таком случае чиновник будет нести ответственность не по ст. 5.39 КоАП, а по ст. 294.1 УК лишь тогда, когда отказ повлечет названные в ч. 1 предлагаемой нормы общественно опасные последствия.
Однако если бы на эти последствия в законопроекте не указывалось – то есть ответственность по ст. 294.1 предусматривалась за бездействие в форме неисполнения обязанности предоставить запрашиваемые сведения, – чиновник не понес бы ответственность в силу установленного Верховным Судом правила, согласно которому «в случаях, когда допущенное лицом административное правонарушение… содержит также признаки уголовно наказуемого деяния, указанное лицо может быть привлечено лишь к административной ответственности».
