21 июля Европейский Суд вынес Постановление по делу «Татуев против России» по жалобе россиянина, чей дом пострадал от наводнения в кабардино-балкарском селе Аушигер летом 2002 г.
Заявитель был признан судом проживающим в затопленном доме. Впоследствии решением местного правительства он был исключен из списка лиц, имеющих право на получение социальной помощи, по той причине, что не зарегистрирован в указанном жилом помещении. Письма Госстроя и акты местного правительства, содержащие списки пострадавших, которым полагалась компенсация, за редким исключением опубликованы не были, и о них заявителю стало известно постфактум.
Кроме того, в ходе разбирательства в ЕСПЧ заявитель скончался, и процессуальная роль по его воле «перешла» к сыну. Правительство не возражало и не оспаривало такой поворот в развитии событий, и Европейский Суд, сославшись на свою практику, признал сына заявителя в качестве стороны процесса, отведя этой формальности в постановлении небольшой параграф.
Данное дело, на мой взгляд, представляет практический интерес с точки зрения существа жалобы. Заявитель указал на три потенциальных нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция).
Первое: нарушение права на справедливое судебное разбирательство и права собственности в результате отмены судебного решения 2005 г. по вновь открывшимся обстоятельствам.
По сути, речь шла о нарушении принципа правовой определенности, гласящего, что вступившее в силу решение национального суда должно оставаться неизменным. Практика ЕСПЧ и норма п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции уточняют, что отмена вступившего в силу судебного решения в принципе возможна, однако она должна быть обоснована очень вескими причинами и конкретными обстоятельствами – такими, как «стремление исправить фундаментальный дефект правосудия». При этом сама по себе такая отмена не будет противоречить Конвенции, но ее обстоятельства и причины будут тщательно проанализированы Европейским Судом.
Напомню, что Страсбургский суд неоднократно указывал на нарушения данного принципа российскими властями – в основном на этапе «притирки» отечественной правовой системы к стандартам ЕСПЧ в начале 2000-х гг.: были вынесены десятки, если не сотни постановлений, критикующих российскую практику пересмотра вступивших в силу решений судов (в подавляющем большинстве случаев это касалось процедуры надзора, которая даже сейчас, после многочисленных реформ процессуальных кодексов, не признается ЕСПЧ «эффективным средством правовой защиты» в смысле ст. 13 и ст. 35 Конвенции, а потому не учитывается при отсчете шестимесячного срока при подаче жалобы в Европейский Суд). Едва ли не любая отмена судебного акта в надзорной инстанции в России имела 100%-ный шанс стать «выигрышным» делом в ЕСПЧ – это была одна из основных и многочисленных категорий жалоб.
В деле «Татуев против России» ЕСПЧ посчитал, что из-за ряда нестыковок и формальных упущений российских властей процедура отмены судебного решения, вынесенного в пользу заявителя в 2005 г., не соответствовала критерию правовой определенности, и на этом основании установил нарушение как ст. 6 Конвенции, так и ст. 1 Протокола № 1 к ней.
В этой части можно провести аналогию с серией дел, связанных с массовой отменой и пересмотром решений российских судов первой инстанции относительно индексации пенсий согласно новому (на тот момент) пенсионному законодательству (постановления по делам «Праведная против России» и «Рябов и 151 другой “привилегированный пенсионер” против России»). В указанных постановлениях речь шла о том, что после издания Министерством труда и социального развития инструкций о применении Закона о трудовых пенсиях судебные решения стали пересматриваться в порядке, установленном для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам. Это также было признано нарушением принципа правовой определенности и права собственности (в виде полагавшейся индексации пенсионных выплат).
Вторым нарушением Конвенции, по мнению заявителя, стало неисполнение российскими властями вступившего в силу судебного решения от 2005 г. в течение почти трех лет вплоть до его отмены в 2008 г.
ЕСПЧ со ссылкой на пилотное Постановление «Бурдов против России (№ 2)» напомнил, что отсутствие бюджетных средств не может быть основанием для неисполнения решений национальных судов. Что касается последующей отмены решения в 2008 г., Суд указал, что поскольку эта отмена не соответствовала стандартам Конвенции (см. раздел о первом нарушении), то государство также не может ссылаться на указанные причины. Поэтому и здесь было признано нарушение ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола № 1 к ней.
Третьим нарушением стала непубличность судебного разбирательства 2008 г. В частности, на слушании судья огласил резолютивную часть решения, а мотивированный документ в письменном виде был разослан сторонам по почте примерно неделей позже.
Это довольно «экзотическая», на мой взгляд, жалоба, тем не менее аналогичные уже неоднократно рассматривались ЕСПЧ (в частности, в упомянутых в постановлении делах «Рякиб Бирюков против России» и «Мальмберг и другие против России»). Страсбургский суд осудил подобную практику российских судов. Стандарт публичности правосудия, установленный ст. 6 Конвенции, требует, чтобы любой желающий имел доступ к полным текстам национальных судебных решений. По сути, это элемент общественного контроля за правосудием.
В данный момент проблема успешно решена с помощью системы ГАС «Правосудие», однако во время описанных в деле событий (2008 г.) онлайн-сервис еще не функционировал (обязательная публикация судебных актов была предусмотрена Федеральным законом от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации», вступившим в силу 1 июля 2010 г.). По этой причине Европейскому Суду не оставалось ничего, кроме повторения выводов, изложенных в постановлениях по делам Рякиба Бирюкова и Марии Мальмберг, и признания еще одного нарушения Россией ст. 6 Конвенции.
Что касается присуждения компенсации (заявитель жалобы требовал взыскать в его пользу компенсацию материального вреда в размере 13,2 тыс. евро в связи с рыночными ценами на жилье в 2017 г., а также морального вреда в размере 20 тыс. евро), ЕСПЧ отверг его доводы о том, что присужденную в 2005 г. компенсацию следует проиндексировать до «средних» цен за кв. м. жилья в Кабардино-Балкарской Республике, актуальных в 2017 г., и назначил взыскание указанной в решении суда от 2005 г. суммы в качестве реального ущерба, а также 2600 евро компенсации морального вреда (что соответствует практике ЕСПЧ по ст. 6 Конвенции). Представительские расходы Суд возмещать отказался, поскольку заявитель не представил подтверждающих документов.
Данное постановление в очередной раз доказывает, что зачастую не вполне честная «игра» властей по пересмотру и отмене вступивших в силу судебных решений – в частности, с целью избежать крупных массовых выплат из бюджета (как в рассматриваемом деле, так и в деле Владимира Рябова и других «привилегированных пенсионеров») – не соответствует принципам справедливого суда, установленным Конвенцией.
Это в очередной раз обнажило проблему несовершенства правовой системы, которой все еще можно манипулировать, нарушая тем самым принцип правовой определенности, а также давнюю практику неисполнения национальных судебных решений.
Справедливости ради стоит отметить, что подобные проблемы актуальны и для многих других стран Восточной Европы. В настоящее время неприятное лидерство в этом вопросе принадлежит, пожалуй, Украине (см., например, решения по делам «Юрий Николаевич Иванов против Украины» и «Бурмич и другие против Украины»).
В то же время наблюдаются прогресс и проведенная «работа над ошибками»: с введением в действие системы ГАС «Правосудие» практически отсутствуют жалобы на недоступность для общественности полного текста судебных решений (как, например, в жалобах Рякиба Бирюкова и Марии Мальмберг).
В заключение отмечу важный, на мой взгляд, для адвокатов аспект: постановление еще раз продемонстрировало, что для получения компенсации за представительство в национальных судах и ЕСПЧ обязательно надо иметь соответствующие документы и прочие доказательства (соглашение с заявителем, оплаченный счет за услуги и пр.).
