В августе 2022 г. я принял заявку на участие в уголовном деле в качестве защитника по назначению лица, обвинявшегося в незаконном обороте табачных изделий в составе организованной группы. Дело подлежало рассмотрению одним из районных судов г. Москвы.
Согласно фабуле обвинения подзащитный (владелец интернет-магазина по продаже продуктов и иных товаров) создал организованную группу, в состав которой, кроме него, вошли сотрудник того же магазина и водитель-курьер, который осуществлял доставку товаров по заданию указанных лиц.
Основанием для возбуждения дела стали материалы оперативно-разыскных мероприятий «наблюдение» и «проверочная закупка». Примечательно, что сотрудники полиции трижды отказывали в возбуждении уголовного дела, однако каждый раз постановление об отказе отменялось прокуратурой, а материал возвращался для дополнительной проверки.
Когда в неофициальной беседе с подзащитным и другими обвиняемыми я спросил, чем они могут объяснить неоднократный отказ полицейских возбуждать дело, они рассказали, что оперативники предложили «решить вопрос» с возбуждением дела за вознаграждение. Поскольку обвиняемые платить отказались, буквально за неделю до истечения срока хранения материалов ОРД уголовное дело все же было возбуждено.
Расследование проходило по стандартной схеме. Сначала у одного из лиц, впоследствии ставших обвиняемыми по данному делу, были взяты объяснения; затем каждый из потенциальных подозреваемых был допрошен в качестве свидетеля. Один из обвиняемых под угрозой заключения под стражу признал свою вину в инкриминируемом деянии. Другой взял всю вину на себя, чтобы первого не заключали под стражу. Третий в ходе предварительного следствия последовательно отрицал свою вину в этом преступлении. С такой фабулой дело поступило в суд.
При ознакомлении с доказательственной базой я проанализировал материалы ОРМ. По сути, перед стороной защиты стояли две задачи: оспаривание законности результатов ОРМ и «нейтрализация» необоснованного признания вины двумя обвиняемыми.
По результатам анализа документов ОРМ защита выдвинула следующие основания для признания этих документов недопустимыми доказательствами:
- отсутствие оснований для проведения ОРМ (обвинением не представлена информация о подготавливаемом, совершаемом либо совершенном подзащитными преступлении);
- провокация преступления (сотрудник полиции заказывал табачные изделия по телефону, настаивая, чтобы они были иностранного производства и, следовательно, безакцизными), что прямо запрещено Законом об оперативно-разыскной деятельности;
- иные многочисленные нарушения Закона об оперативно-разыскной деятельности: от фактического проведения проверочной закупки под видом наблюдения (что само по себе является неустранимым нарушением) до подписания постановлений о проведении ОРМ неуполномоченным сотрудником УВД;
- противоречие обвинительного заключения постановлениям о привлечении каждого из подзащитных в качестве обвиняемого. Так, если в обвинительном заключении утверждалось, что преступление было совершено организованной группой, то в постановлениях – группой лиц по предварительному сговору;
- некорректность составления обвинительного заключения: при указании состава ч. 6 ст. 171.1 УК РФ в заключении не конкретизировалось, какие именно действия из перечисленных в диспозиции указанной нормы были совершены, по мнению следствия и обвинения, каждым из подзащитных;
- отсутствие заключения экспертизы о стоимости табачных изделий. В отсутствие такого заключения подлежало применению одно из ежегодных информационных сообщений Минсельхозпрода России о значении единой минимальной цены табачной продукции. Исходя из этой величины, в действиях подзащитных содержался состав административного правонарушения, а не преступления.
Одним из ключевых доказательств обвинения стала аудиозапись, полученная в ходе ОРМ «проверочная закупка», из которой следовало, что, с одной стороны, заказ безакцизных сигарет был осуществлен сотрудником полиции, а с другой – принят одним из обвиняемых. К удивлению защиты, сторона обвинения в ходе судебного следствия не ходатайствовала о непосредственном исследовании данного доказательства (прослушивании аудиозаписи).
Защита, в свою очередь, представила суду загранпаспорт одного из обвиняемых. Исходя из отметки в документе, подзащитный длительное время, в том числе в день, когда якобы было совершено преступление, находился за пределами РФ. Поскольку доказательств его общения с другими «фигурантами» по обстоятельствам дела не было представлено, его алиби было неопровержимо доказано.
Итогом рассмотрения дела стал оправдательный приговор в связи с отсутствием состава преступления. К сожалению, суд воспринял только мои доводы о провокации преступления оперативным сотрудником полиции в отсутствие оснований для проведения ОРМ, а также об отсутствии одного из подсудимых в России в день якобы совершения преступления. Однако общий итог рассмотрения дела, безусловно, являлся значимым для защиты.
Прокуратура округа подала апелляционное представление в связи с неверным, по мнению гособвинения, выводом суда о наличии провокации в действиях сотрудников полиции. Довод прокуратуры был основан на расшифровке упомянутой аудиозаписи, которая, напомню, не была прослушана в судебном заседании при рассмотрении уголовного дела по существу.
Тем не менее апелляция доводы, изложенные в апелляционном представлении, поддержала, а также указала на неполное выяснение судом первой инстанции обстоятельств дела. В результате апелляционным определением оправдательный приговор был отменен, а дело возвращено на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Обжалование апелляционного определения в кассацию и Верховный Суд РФ оказалось нерезультативным: поскольку апелляционное определение являлось «промежуточным решением», в передаче кассационных жалоб на рассмотрение в обоих случаях было отказано.
В суде первой инстанции при новом рассмотрении дела защита – помимо уже изложенных доводов в пользу невиновности подсудимых – обратила внимание на следующие обстоятельства:
- отсутствие в материалах дела доказательств рассекречивания результатов ОРМ в нарушение положений Инструкции о порядке представления результатов оперативно-разыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд, утвержденной Приказом МВД и других ведомств от 27 сентября 2013 г. № 776;
- отсутствие результатов фоноскопической экспертизы, подтверждающих приемку одним из подзащитных заказа от сотрудника полиции в ходе ОРМ;
- неполное исследование в ходе предварительного следствия табачной продукции на предмет отсутствия акцизных марок. Так, из 350 пачек сигарет были исследованы лишь 49, то есть 14% от общего количества. Вывод следствия об отсутствии таких марок на оставшихся пачках (301 шт.) был сделан по аналогии. Данные результаты исследования, по мнению защиты, не могут быть положены в основу обвинительного приговора, так как последний не может основываться на предположениях;
- наличие «посредственного исполнения», исключающего соучастие (соисполнительство) в действиях одного из обвиняемых (водителя-курьера), который исполнял свои обязательства по доставке груза без вскрытия упаковки, – по обстоятельствам дела он не должен был и не мог производить исследование перевозимой продукции.
Тем не менее по результатам рассмотрения тех же самых материалов тем же самым судом, но другим председательствующим по делу все доказательства обвинения были признаны допустимыми, доводы защиты – несостоятельными, а по делу вынесен обвинительный приговор. Более того, в основу приговора была положена аудиозапись разговора одного из подсудимых с сотрудником полиции, – притом что она в заседании не исследовалась, поскольку и в этот раз сторона обвинения не ходатайствовала о ее прослушивании.
Обвинительным приговором каждому из осужденных было назначено наказание в виде штрафа, размеры которого незначительно превышали минимальный, установленный ч. 6 ст. 171.1 УК РФ. Несмотря на то что приговором подзащитные были, мягко говоря, шокированы, они решили не обжаловать его. Общий период предварительного следствия и суда составил чуть больше двух лет. Все это время в отношении подзащитных действовала мера пресечения в виде подписки о невыезде – им не разрешалось покидать пределы московского региона, что для людей, имеющих престарелых родственников в других регионах, было психологически тяжело. Кроме того, судебное разбирательство также изрядно их утомило. Они согласовали уплату штрафа по частям и будут его уплачивать в течение нескольких лет.
Чем можно объяснить разительный контраст «внутреннего убеждения» судей при оценке обстоятельств одного и того же уголовного дела? Первый судья, согласно данным сайта районного суда, состоит в соответствующей должности с 2016 г., второй – с 2023 г. Выходит, что сила «внутреннего убеждения» судьи зависит от стажа? Если в первом случае «внутреннее убеждение», очевидно, обязало судью объективно рассмотреть доказательства по делу, по итогам отклонить доводы обвинения как незаконные и принять доводы защиты как законные, то во втором случае «внутреннее убеждение» судьи оказалось «лояльнее» по отношению к доводам обвинения.
