Андрей Владимирович Сучков инициировал возвращение к публичной полемике по проблемам отказа от защитника, множественности защитников, отказа от защиты.
Как ни странно, эти проблемы из категории одновременно вечных и повседневных.
В отношении их «вечности» – обсуждения в адвокатском сообществе не прекращаются и не скоро (если вообще когда-либо) прекратятся. Тот же вопрос о допустимости отказа от защиты традиционно имеет два основных понимания – условно назвал бы их либеральным и процессуальным – и некоторое количество промежуточных, в той или иной степени примиряющих позиций. Сама по себе необходимость найти баланс между основополагающим гражданско-правовым принципом свободы договора и жестким, одновременно процессуальным и профессиональным запретом на отказ от защиты порождает потребность в разработках фундаментального монографического характера.
В то же время связанные с обсуждаемыми проблемами практические вопросы повседневно решаются адвокатским сообществом. Причем осмелюсь утверждать на основании как личного опыта, так и общения с коллегами, почти всегда единообразно. Собственно, ничего странного в этом нет, поскольку забраться на конкретное дерево всегда проще, чем написать универсальную инструкцию по подъему на деревья.
Понимая сложность теоретических позиций по вопросам принятия, осуществления и прекращения (в первую очередь, в форме исполнения) защиты, рискну тем не менее высказаться по тем из них, где собственное мнение сложилось.
Отказ от защиты
В первую очередь, по вопросу о возможности отказа адвоката от защиты в связи с расторжением соглашения об оказании юридической помощи. Здесь мое понимание можно назвать догматическим – считаю, что отказ недопустим. Да и не важно, что я считаю, ибо запрет является законодательным. Попытаюсь пояснить. Защита по соглашению порождается сложным юридическим составом, который образуют соглашение об оказании юридической помощи как гражданско-правовой договор и принятие защиты по нормам уголовно-процессуального законодательства.
В итоге соглашение как гражданско-правовой договор является одним из условий возникновения отношений по защите как части комплексного уголовно-процессуального правоотношения, однако его расторжение (и тем более односторонний отказ от него) не влияет на уже возникшие отношения другой отраслевой принадлежности. Причем вообще никак не влияет, поскольку отношения по защите уже возникли, и они могут прекратиться только по основаниям, предусмотренным уголовно-процессуальным (но не гражданским) законодательством. А в УПК РФ такой возможности не просто не предусмотрено, она прямо запрещена.
Иначе говоря, соглашение как правообразующий факт работает, но его расторжение как правопрекращающий – уже нет.
Давайте представим, что расторжение соглашения реализуется путем отказа подзащитного именно по этому мотиву – недостаточности средств для исполнения соглашения. Думаю, процессуальное решение следователя в такой ситуации вполне предсказуемо. Точно так же понятно решение следователя, дознавателя в случае заявления адвоката о самоотводе по мотиву неисполнения доверителем условий соглашения и его расторжения.
Поэтому, как ни грустно для адвокатуры, законные основания для принятия «либерального» толкования последствий расторжения соглашения об оказании юридической помощи отсутствуют. Желательно, чтобы все было так просто, но при действующем регулировании это недопустимо. Возможно, когда-нибудь, в иных социально-экономических условиях, при ином уровне благосостояния граждан, либо при иных принципах финансирования юридической помощи государством, либо при введении юридических страховых полисов будут основания для использования иных вариантов последствий расторжения соглашения об оказании юридической помощи.
Пока же следует говорить о том, что определять экономическую составляющую отношений с подзащитным, равно как и предмет соглашения в отношении стадийности, нужно осторожно и взвешенно, с тем чтобы обеспечить собственные интересы. Если же по каким-то причинам не получилось – нести риск и последствия собственных действий и решений. К примеру, коллеги, указавшие в качестве предмета соглашения «защиту по уголовному делу», вызывают сочувствие у членов квалификационных комиссий, но не более того.
Думается, нет оснований поддерживать и промежуточные варианты, в том числе и вариант предоставления времени для замены защитника, когда в альтернативе либо можно, либо нельзя, вариант «можно, но попозже» выглядит несимпатично.
Возникает вопрос – как же на практике поступать адвокату, которому не платят?
Здесь рекомендации сугубо практического порядка, но в практике, в том числе дисциплинарной, нашей воронежской палаты проверенные и используемые.
Продолжение осуществления защиты является обязанностью адвоката. При этом адвокат может ходатайствовать перед судом, лицом, в производстве которого находится дело, об изменении основания его участия в деле и о назначении для осуществления защиты. В случае изменения основания участия адвокату нужно поставить в известность совет адвокатской палаты, членом которой он является, а в случае расследования либо рассмотрения дела на территории другого субъекта РФ – также совет адвокатской палаты этого региона.
Имеются и другие, непрямые и неоднозначные, но практические варианты, к использованию и оценке которых нужно подходить осторожно.
Например, отказ доверителя от защитника, но без указания в качестве основания на расторжение соглашения об оказании юридической помощи. В случае удовлетворения такого заявления подзащитного адвокат уже правомерно прекращает осуществление защиты.
Не рассматривается как отказ от защиты сообщение суду, следователю, дознавателю о невозможности осуществления защиты либо о невозможности участия в отдельных процессуальных действиях, вызванной объективными, не зависящими от адвоката обстоятельствами. Помимо традиционных болезни, переезда на другое место жительства, менее традиционного отпуска (адвокаты право на отдых имеют, но с учетом наличия процессуального статуса участника процессов реализуют его в определенном порядке) таким обстоятельством может быть отсутствие средств для поездок к месту совершения процессуальных действий в другой регион.
Повторюсь, к использованию названных и других способов следует подходить ответственно и осторожно и не только потому, что любая притворность вообще и притворность в отношении оснований прекращения защиты в частности имеет дефекты. Безусловно, наше сообщество с пониманием относится к ситуациям, когда доверитель перестает исполнять соглашение об оказании юридической помощи. Но адвокаты, исчерпавшие все ресурсы подзащитного и оставившие его без защиты, понимания не найдут, скорее наоборот, вне зависимости от их собственной самооценки.
Проблема множественности защитников
Андрей Владимирович Сучков в своей публикации затронул и ряд других проблем как общего характера, так и относящихся к уголовной защите.
Полагаю, вряд ли какие-либо из них являются частными и незначительными. Более того, думаю, практически каждая из них нуждается в отдельном обстоятельном и подробном обсуждении.
К числу таких относится и проблема множественности защитников, или назначения адвоката-дублера. Причем сложность вопроса заключается именно в его практических аспектах. Правовые подходы, напротив, сложностей не вызывают. Сообщество едино в понимании того, что множественность при назначении защитников недопустима, а назначение адвоката при наличии у подзащитного другого защитника по соглашению либо по назначению, по общему правилу, является незаконным.
А вот практические вопросы – об алгоритме действий адвоката, ставшего одним из «множественных» защитников, определенную сложность представляют.
Полагаю, адвокат как лицо, имеющее процессуальный статус, просто так уйти из процесса не может. Соответствующее процессуальное решение может принять по заявлению адвоката тот, в чьем производстве находится уголовное дело, но не сам адвокат. Кстати, заявление о самоотводе, мотивированное нарушением права на защиту в связи с отсутствием извещения уже участвующего в деле адвоката, – механизм действенный и неприятный для следствия и суда.
Однако способ решения проблемы множественности защитников в другом. Сообщу очередную банальность: не является отказом от защиты непринятие ее адвокатом. Адвокат не может быть обязан и не вправе принимать защиту по назначению, если к тому есть препятствия. К числу такого рода препятствий относится наличие у подзащитного другого адвоката. Получение от совета палаты извещения и ордера, явка к лицу, в производстве которого находится дело, еще не являются принятием защиты. Адвокат должен провести с потенциальным доверителем так называемую первую встречу, которая также сама по себе – еще не принятие защиты. В ходе первой встречи адвокат может перейти к оказанию юридической помощи, но может и получить информацию об обстоятельствах, препятствующих принятию защиты. В этом случае он сообщает следователю, суду о невозможности осуществления защиты и причинах, ее обусловивших. И это не есть отказ от защиты, а механизм, в большинстве случаев устраняющий коллизии и неправомерную множественную защиту.
Правовая природа соглашения об оказании правовой помощи
Не могу пройти мимо проблемы определения правовой природы соглашения об оказании правовой помощи, также затронутой Андреем Владимировичем, тем более что уже высказывался о том, что по своей правовой природе соглашение, предусматривающее судебное представительство либо защиту в уголовном судопроизводстве, представляет собой гражданско-правовой договор поручения, заключаемый и исполняемый с особенностями, установленными законодательством об адвокатуре.
Иные виды юридической помощи (консультирование, составление правовых документов) оказываются адвокатом на основании договора возмездного оказания услуг, опять-таки с учетом особенностей, установленных законодательством об адвокатуре.
И дело даже не в том, что сложно вообще и невозможно заранее определить услугу (или их комплекс), которую оказывает защитник: вопросы ли это свидетелю, либо выступление в прениях, либо ходатайство, например, о назначении экспертизы.
Критерий разграничения здесь – в действиях в пределах либо за пределами субъектного состава договора. В отношениях с третьими лицами адвокат представительствует на основании договора поручения, в отношениях непосредственно с доверителем – оказывает услугу либо их комплекс. Цель договора возмездного оказания услуг реализуется в рамках отношений его участников – отремонтирован водопровод, составлено правовое заключение. Цель договора поручения реализуется уже в отношениях с третьими лицами, причем адвокат действует в значительной степени автономно.
Вопрос не является сугубо теоретическим, не имеющим практического значения для адвокатуры. Конституционный Суд РФ, при всех дефектах его известной правовой позиции, безусловно прав в одном: в рамках договора возмездного оказания услуг говорить о «гонораре» успеха нельзя: услуга оказана и оплачена, она же и является тем самым результатом, или «успехом». Рамки же договора поручения не только не исключают, но и предполагают возможность гонорара за результат – неопределенный характер результата взаимодействия с третьими лицами позволяет обоснованно утверждать о его зависимости от деятельности поверенного.
Спектр проблем, относящихся к защите по уголовным делам и требующих обсуждения в нашей корпорации, объемен и значителен. Думаю, нужно выразить признательность Андрею Владимировичу Сучкову за возвращение к ним, за новые взгляды и подходы.
Но не стоит забывать, что проблемы нуждаются не только в обсуждении, но и в разрешении. По крайней мере, российские адвокаты вправе рассчитывать на единые подходы к решению практических вопросов уголовной защиты, причем не в рамках дисциплинарных производств, а виде другого, уже используемого механизма – профессиональных стандартов. Иначе прав будет сказавший, что запутать все по-настоящему могут только адвокаты.
