16 апреля Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС24-24042 по делу № А40-277055/2023, в котором он, в частности, указал, что возникновение задолженности по основному обязательству или совершение вменяемых КДЛ действий или бездействия, приведших к невозможности осуществления расчетов с кредиторами, не препятствует их привлечению к субсидиарной ответственности.
ООО «Проектно-монтажное предприятие «Охрана» было зарегистрировано в 2007 г. В 2013 г. Управление делами Президента РФ заключило с обществом госконтракт на выполнение подрядных работ по завершению строительства спального корпуса. Подрядчик выполнил контрактные работы с нарушением установленного срока в несколько месяцев, что подтверждалось подписанными сторонами справкой стоимости выполненных работ формы КС-3 и актом сверки взаимных расчетов за 2014 г.
С конца октября 2015 г. Кирилл Воеводин был единственным участником общества, а Алексей Воеводин с конца января 2016 г. исполнял обязанности генерального директора.
Далее Управление делами Президента РФ взыскало в судебном порядке с подрядчика 7,5 млн руб. неустойки по госконтракту (дело № А40-68467/2017). На основе судебного акта был выдан исполнительный лист, предъявленный к исполнению, исполнительное производство по которому прекращено. Летом 2023 г. «Проектно-монтажное предприятие «Охрана» исключили из ЕГРЮЛ в связи с недостоверностью сведений о юрлице. В связи с этим Управделами Президента РФ обратилось в суд с иском о привлечении Алексея и Кирилла Воеводиных к субсидиарной ответственности по обязательствам вышеуказанного общества и взыскании 7,3 млн руб. убытков со ссылкой на их уклонение от исполнения обязательств по выплате присужденных денежных средств.
Суд отказал в удовлетворении требований, а апелляция и кассация поддержали его решение. Они исходили из того, что Закон об ООО, устанавливающий возможность привлечения лиц, указанных в п. 1–3 ст. 53.1 ГК РФ, к субсидиарной ответственности по обязательствам юрлица, исключенного из ЕГРЮЛ в порядке, установленном Законом о госрегистрации юрлиц и ИП, был введен в действие п. 1 ст. 1 Закона от 28 декабря 2016 г. № 488-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ» и вступил в силу с 30 июля 2017 г. Нарушение обязательств общества по госконтракту случилось в 2014 г., то есть до вступления в силу п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО, не подлежащего применению в рассматриваемом случае.
Далее Управделами Президента обратилось в Верховный Суд, который, в частности, напомнил, что возникший из субсидиарной ответственности долг подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота. Основанием субсидиарной ответственности КДЛ является доведение должника по основному обязательству до такого имущественного положения, при котором расчеты с кредиторами стали невозможными, притом что кредиторы лишились возможности удовлетворения своих требований в рамках процедуры ликвидации юрлица, исключенного из ЕГРЮЛ как фактически недействующего, либо в процедуре банкротства. Закон не ставит возможность удовлетворения иска к КДЛ в зависимость от даты возникновения обязательства.
Как указал ВС, исключение недействующего ООО из ЕГРЮЛ не препятствует привлечению к ответственности лиц, которые в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юрлица уполномочены выступать от его имени, а также лиц, имеющих фактическую возможность определять действия организации. Он также напомнил, что Законом № 488-ФЗ были внесены изменения в Закон об ООО, в частности ст. 3 дополнена п. 3.1 в редакции, согласно которой исключение общества из ЕГРЮЛ влечет последствия, предусмотренные ГК РФ для отказа основного должника от исполнения обязательства. Если неисполнение обязательств общества, в том числе вследствие причинения вреда, обусловлено тем, что лица, указанные в п. 1–3 ст. 53.1 ГК РФ, действовали недобросовестно или неразумно, по заявлению кредитора на таких лиц может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам ООО. При этом до введения п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО 28 июля 2017 г. не исключалась возможность применения к контролирующим лицам хозобществ положений гражданского законодательства о возмещении убытков и привлечения таких лиц к имущественной ответственности перед кредиторами. Возникновение задолженности по основному обязательству или совершение вменяемых КДЛ действий или бездействия, приведших к невозможности осуществления расчетов с кредиторами, до вступления в силу вышеуказанной нормы не служит препятствием для привлечения к субсидиарной ответственности лиц, указанных в п. 1–3 ст. 53.1 ГК РФ.
В этом деле, как счел ВС, нижестоящие суды не учли вышеизложенное, ограничившись ссылкой на то, что задолженность общества перед Управделами Президента РФ сформировалась в 2014 г., тогда как значение имел не период возникновения обязательства, а совершение или несовершение КДЛ действий или бездействие, обусловившие невозможность удовлетворения обществом обязательств перед кассатором. Дело в том, что бездействие Воеводиных, выраженное в неисполнении судебных актов по делу № А40-68467/2017, имело место после введения в действие п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО, в связи с чем ошибочен вывод судов о том, что указанная норма не применяется.
Со ссылкой на Постановление КС РФ от 7 февраля 2023 г. № 6-П Верховный Суд, в частности, напомнил, что кредиторы, прибегая к судебной защите своих имущественных прав, вправе рассчитывать на добросовестное поведение КДЛ не только в материально-правовых, но и в процессуальных отношениях: на их содействие правосудию, на раскрытие информации о хозяйственной деятельности контролируемой организации, на предоставление документов и иных доказательств, нужных для оценки судом наличия либо отсутствия оснований для привлечения к субсидиарной ответственности. Получение в деле по заявлению кредитора преимущества в виде освобождения от ответственности в результате недобросовестного процессуального поведения КДЛ, которое в силу своего положения способно оказывать существенное влияние на деятельность общества и обязано при возникновении признаков банкротства действовать с учетом интересов кредиторов, противоречило бы принципу справедливости.
ВС заметил, что кассатор указывал, что исполнительное производство в отношении общества «Проектно-монтажное предприятие «Охрана» велось с 29 декабря 2018 г. по 4 июля 2023 г. и прекратилось за невозможностью установить местонахождение должника, его активов либо получить сведения о наличии принадлежащих ему денежных средств и иных ценностей, находящихся на счетах, во вкладах или на хранении в банках или иных кредитных организациях. Непредставление достоверных сведений о юрлице при определенных обстоятельствах может быть отнесено к неразумным и недобросовестным действиям, поскольку КДЛ должны знать, что наличие в реестре записи недостоверности сведений о хозяйствующем субъекте в течение определенного периода времени приводит к его исключению из ЕГРЮЛ. При этом в материалах дела нет доказательств, что Воеводины исполняли свои публично-правовые обязанности, приняли меры по устранению из ЕГРЮЛ записи о недостоверности сведений, что свидетельствует об отклонении от линии разумного поведения при отсутствии соответствующих пояснений. Управделами Президента РФ ранее ссылалось на то, что оба гражданина не исполнили свою обязанность, предусмотренную Законом о банкротстве, по обращению в суд с заявлением о банкротстве юрлица, хотя им было известно о неисполнении решения суда, которым взыскана соответствующая сумма задолженности.
На дату присуждения задолженности в пользу Управделами Президента РФ по делу № А40-68467/2017 в отношении общества, по утверждению кассатора, уже был возбужден ряд исполнительных производств, которые не исполнены. Воеводины, будучи КДЛ, не могли не знать о недостаточности средств, необходимых для удовлетворения требований кредиторов в полном объеме. Согласно Постановлению КС РФ от 21 мая 2021 г. № 20-П бремя доказывания отсутствия причинной связи между невозможностью удовлетворения требований кредитора и нарушением обязанности, предусмотренной п. 1 ст. 61.12 Закона о банкротстве, лежит на ответчиках.
Исковые требования Управделами Президента РФ мотивированы тем, что Алексей и Кирилл Воеводины, являясь КДЛ, своими действиями или бездействием допустили доведение общества до состояния, отвечающего признакам недействующего юрлица, уклоняясь от осуществления расчетов с кредитором, что позволяет привлечь их к субсидиарной ответственности. Эти граждане не представили отзыв на иск, не направили представителей при рассмотрении дела в трех судебных инстанциях, не дали никаких объяснений своему поведению при осуществлении полномочий участника и генерального директора общества, не раскрыли имущественное положение юрлица и причины, по которым расчеты с кассатором не были проведены в ходе исполнительного производства.
В связи с этим ВС отменил судебные акты нижестоящих судов и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Управляющий партнер Equal Legal Partners Айжан Мухамбетова полагает, что это дело отражает устойчивую тенденцию к усилению подходов в вопросах субсидиарной ответственности, особенно в отношении «брошенного бизнеса». «Суды все чаще оценивают действия контролирующих лиц с позиций добросовестности и разумности, что позволяет более эффективно защищать интересы кредиторов в ситуациях, когда должник исключен из ЕГРЮЛ без прохождения процедур банкротства. Особую значимость дело приобретает в части прояснения состава юридически значимых обстоятельств для привлечения к ответственности. Верховный Суд подчеркивает, что ключевыми являются два аспекта: наличие у исключенного общества неисполненного обязательства перед кредитором и установление причинно-следственной связи между этим неисполнением и действиями или бездействием КДЛ. Поэтому ВС указывает, что для применения п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО необходимо учитывать не момент возникновения задолженности или просрочки, а момент, когда из-за действий или бездействия конкретных лиц не произошло погашение задолженности», – резюмировала она.
Партнер, юридическая компания «ПРОЦЕСС», Наталья Карташова полагает, что в этом деле ВС РФ последовательно принимает меры по закрытию «лазеек», позволяющих недобросовестным должникам уклоняться от исполнения своих обязательств. «Суд подчеркнул, что долги, возникающие в рамках субсидиарной ответственности, подчиняются тому же правовому режиму, что и иные обязательства, связанные с возмещением вреда. Ключевым аспектом в подобных категориях споров является не только период возникновения основного обязательства, но и действия или бездействие контролирующих лиц, которые непосредственно привели к невозможности удовлетворения требований кредиторов. В числе таких действий можно выделить непредставление достоверной информации о юрлице, а также отсутствие инициативы со стороны участников и руководителей в обращении в суд с заявлением о банкротстве», – считает она.
С учетом совокупности обстоятельств, по словам эксперта, ВС указал на существующие недостатки в распределении бремени доказывания между сторонами. «Этот судебный акт имеет важное значение для дел о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, поскольку он препятствует уклонению от исполнения обязательств путем прекращения деятельности юрлица и непредставления достоверной информации. Таким образом, позиция ВС создает более четкие правовые рамки для защиты интересов кредиторов и способствует повышению ответственности контролирующих лиц за действия, приводящие к финансовым затруднениям должника», – заключила Наталья Карташова.
Ведущий юрист АБ КИАП Анна Андреева заметила, что в последнее время тренд на внебанкротную субсидиарную ответственность набирает обороты. «ВС РФ за последний год неоднократно рассматривал аналогичные дела, исправляя ошибки нижестоящих судов (дела № А70-5924/2023, А40-113828/2023, А53-48051/2023 и др.). Несмотря на это, суды продолжают принимать неверные решения и ошибаться при распределении бремени доказывания. В исследуемом деле основная проблема касалась применения закона во времени. Норма о внебанкротной субсидиарной ответственности вступила в силу 30 июля 2017 г., однако ВС РФ обратил внимание, что общие нормы гражданского законодательства позволяли применять аналогичный способ защиты и до этого. Это важный вывод, который ранее не встречался в судебной практике. Кроме того, он в очередной раз обратил внимание на неверное распределение бремени доказывания. Нижестоящие суды проигнорировали пассивное поведение ответчиков, хотя оно в подобной категории дел может являться основанием для удовлетворения заявления», – полагает она.
