Конституционный Суд опубликовал Определение № 1807-О/2024 по жалобе на неконституционность некоторых положений Закона о защите конкуренции.
Решением антимонопольного органа действия АО «Таркетт Рус» были признаны создающими препятствия для доступа на товарный рынок иных лиц и координирующими экономическую деятельность хозяйствующих субъектов путем реализации программы премирования в зависимости от объема продаж продукции общества относительно продукции иных производителей.
Впоследствии суды признали это решение законным. Они указали, что антимонопольным органом доказано наличие вменяемых «Таркетт Рус» нарушений в виде злоупотребления доминирующим положением на товарном рынке и координации экономической деятельности хозяйствующих субъектов, которые могли ограничить конкуренцию. При этом суды отклонили доводы о неправомерном определении антимонопольным органом продуктовых границ товарного рынка, отсутствии злоупотребления доминирующим положением и недоказанности вины хозяйствующего субъекта как обязательного элемента состава нарушения антимонопольного законодательства.
В жалобе в Конституционный Суд общество «Таркетт Рус» оспорило конституционность ч. 1 ст. 23 «Полномочия антимонопольного органа», ч. 1 ст. 37 «Ответственность за нарушение антимонопольного законодательства», ч. 33 и 34 ст. 41 «Акты, принимаемые комиссией», ч. 2 ст. 45 «Рассмотрение дела о нарушении антимонопольного законодательства», ч. 2 ст. 45.1 «Доказательства и доказывание по делу о нарушении антимонопольного законодательства», ст. 48 «Прекращение рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства», ч. 1 ст. 49 «Принятие комиссией решения по делу о нарушении антимонопольного законодательства» и ст. 50 «Предписание по делу о нарушении антимонопольного законодательства» Закона о защите конкуренции.
По мнению заявителя, эти нормы позволяют антимонопольному органу оценивать действия хозяйствующего субъекта в качестве нарушения антимонопольного законодательства без доказывания его виновности и не предусматривают обязанности такого органа прекращать производство по делу при отсутствии состава такого нарушения, в частности его субъективной стороны.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд, в частности, напомнил, что в качестве необходимого элемента состава правонарушения выступает вина, наличие которой является во всех отраслях права предпосылкой возложения юридической ответственности. Учитывая публично-правовой характер правоотношений между контролирующими госорганами и субъектами предпринимательской деятельности, вышеуказанные органы не могут ограничиваться формальной констатацией лишь факта нарушения нормативных правил, не выявляя иные связанные с ним обстоятельства, в том числе наличие или отсутствие вины соответствующих субъектов. В силу специфики предпринимательской деятельности, в связи с которой предусматривается возложение на хозяйствующие субъекты неблагоприятных последствий совершения ими определенных злоупотреблений, не исключается возможность возложения бремени доказывания невиновности на таких лиц.
Вместе с тем, заметил КС, юридическая оценка тех или иных действий хозяйствующих субъектов осуществляется госорганом с учетом системного анализа правовых предписаний, содержащих элементы антимонопольного регулирования применительно к конкретным отраслям промышленности. Такое регулирование во взаимосвязи со ст. 11 Закона о защите конкуренции, содержащей запрет на ограничивающие конкуренцию соглашения хозяйствующих субъектов, направлено на воспрепятствование монополистической деятельности и недобросовестной конкуренции. «Следовательно, оспариваемые нормы данного федерального закона сами по себе не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте. Тем более что субъекты экономической деятельности в любом случае имеют возможность реализовать право на судебный контроль за действиями органов государственной власти, в том числе за действиями антимонопольного органа», – отмечено в определении.
Суд добавил, что проверка правоприменительных актов, вынесенных по делу заявителя как требующая исследования и оценки фактических обстоятельств, имеющих значение для разрешения дела о нарушении антимонопольного законодательства, в том числе связанных с установлением вины АО «Таркетт Рус», не относится к компетенции КС РФ.
Юрист практики по проектам в энергетике VEGAS LEX Илья Бочинин отметил, что в рассматриваемом случае заявитель выразил несогласие с неустановлением антимонопольными органами в делах о нарушении антимонопольного законодательства такого элемента правонарушения, как вина. «КС отметил, что вина является необходимым элементом состава правонарушения, вместе с тем не исключается возможность возложения бремени доказывания невиновности на осуществляющие предпринимательскую деятельность субъекты. Следует отметить, что вопрос необходимости доказывания вины для квалификации действий (бездействия) в качестве нарушения антимонопольного законодательства уже поднимался в практике, а также юридической литературе. Так, например, в п. 37 Обзора судебной практики ВС РФ № 2 (2020), утв. Президиумом Суда 22 июля 2020 г., отмечено, что как факт нарушения антимонопольного законодательства, так и вина в его совершении устанавливаются антимонопольным органом в порядке, установленном гл. 9 Закона о защите конкуренции, после возбуждения дела о нарушении антимонопольного законодательства», – напомнил он.
Эксперт добавил: ранее КС в Постановлении от 24 июня 2009 г. № 11-П также отмечал, что отсутствие вины при нарушении антимонопольного законодательства является обстоятельством, исключающим взыскание с хозяйствующего субъекта в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие соответствующего нарушения, и что с антимонопольного органа не снимается – поскольку федеральный законодатель его от этого прямо не освобождает – обязанность установить вину субъекта предпринимательской деятельности как условие взимания незаконно полученного дохода в бюджет. «Таким образом, высшие судебные инстанции фактически презюмируют, что вина в случае признания факта нарушения антимонопольного законодательства установлена. В последнее время, на мой взгляд, наметилась определенная тенденция к отходу практики от формального “сопоставления” деяния с признаками нарушения антимонопольного законодательства, текстуально выраженными в Законе о защите конкуренции», – отметил Илья Бочинин.
Он пояснил, что из содержания п. 21, п. 23 Постановления Пленума ВС РФ от 4 марта 2021 г. № 2 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства» фактически следует, что антимонопольный орган должен не просто установить факт договоренности, но также обязан и для целей квалификации установить направленность действий участников антиконкурентного соглашения на извлечение выгоды вследствие заключения и реализации картеля. «Выводы КС могут быть использованы для дальнейшего формирования “отхода” от формального применения норм антимонопольного законодательства, вместе с тем в отсутствие законодательных (нормативных) изменений, требующих отдельно указывать в решении антимонопольного органа на вину хозяйствующего субъекта, практика антимонопольных органов по квалификации нарушений, их описанию в решении комиссии в целом останется такой, какая сложилась в настоящее время», – считает эксперт.
Советник юридической фирмы «Инфралекс» Мария Кот отметила, что основанием для подачи в Конституционный Суд жалобы стала обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли конкретный нормативный правовой акт основному закону государства. По ее мнению, определение КС соответствует сложившейся практике. «Из содержания этого судебного акта следует, что заявитель подменил предмет обжалования: не согласившись с решением, принятым антимонопольным органом по конкретному делу и исчерпав возможности защиты своих интересов в арбитражном суде, предпринял попытку обжаловать конституционность норм права, примененных антимонопольным органом. По сути, обращение заявителя в КС РФ было сопряжено с установлением фактических обстоятельств – наличия вины заявителя в совершении вмененного нарушения антимонопольного законодательства, что не относится к компетенции Суда, поэтому такая жалоба ожидаемо была отклонена КС», – отметила она.
