Конституционный Суд опубликовал Определение № 2665-О/2022 по жалобе на неконституционность норм ст. 24, 27, 51 и 148 УПК РФ, регулирующих вопросы отказа в возбуждении уголовного дела в связи с истечением срока давности.
В октябре 2019 г. следователь вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Дмитрия Кашликова в связи с истечением сроков давности уголовного преследования; в постановлении указывалось, что Кашликов выразил согласие на это. Однако 1 февраля 2021 г. мужчина подал жалобу руководителю следственного органа, оставившему постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в силе. Обжалуя оба решения в суд, он указал, что следователь вопреки закону фактически установил его виновность и признал его лицом, совершившим преступление.
Суд отказал в удовлетворении жалобы со ссылкой на то, что Дмитрий Кашликов не возражал против отказа в возбуждении уголовного дела в связи с истечением сроков давности, ему разъяснялось то, что это основание не является реабилитирующим, и пояснялись последствия прекращения уголовного преследования. Апелляция добавила, что первая инстанция обоснованно приняла во внимание правильность выбора одного из нереабилитирующих оснований с учетом позиций сторон, а также учла доводы заявителя об отсутствии (недоказанности) события преступления и причастности к его совершению. Тем самым суды сочли, что рассмотрение жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ не позволяет давать оценку наличию или отсутствию в действиях лица, в отношении которого проведена проверка, состава преступления, а также не предполагает установления его вины. В свою очередь кассация поддержала выводы обеих судебных инстанций, а Верховный Суд отказался рассматривать кассационную жалобу заявителя.
В жалобе в Конституционный Суд Дмитрий Кашликов указал на неконституционность ст. 24, 27, 51 и 148 УПК РФ в той мере, в какой они позволяют следователю, дознавателю получать согласие лица на прекращение в отношении него уголовного преследования по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 24 Кодекса, без предварительного проведения последним консультации с защитником, т.е. без обязательного участия защитника в этом случае. Спорные нормы, по мнению заявителя, также позволяют отказать лицу, у которого ранее получено согласие на прекращение в отношении него уголовного преследования по вышеуказанному основанию, в праве на возобновление производства по делу, чтобы добиваться вынесения оправдывающего его судебного (или иного процессуального) решения и реабилитации.
Отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд напомнил со ссылкой на Постановление от 19 мая 2022 г. № 20-П, что выбор между реабилитирующими и нереабилитирующими основаниями отказа от уголовного преследования не может быть произвольным, а органы публичной власти, должностные лица, осуществляющие уголовное судопроизводство, установив законные основания отказа от уголовного преследования, обязаны обеспечить соблюдение прав лиц, подвергнутых или могущих быть подвергнутыми уголовному преследованию, в формах, предопределенных основанием прекращения уголовного преследования, применимым в конкретном деле, в том числе соблюдать установленные законом условия такого прекращения. Эта правовая позиция, заметил КС, относится не только к прекращению уже возбужденного уголовного дела, но и к законному обоснованию отказа в его возбуждении, где также недопустим произвольный выбор между реабилитирующими и нереабилитирующими основаниями.
Органы уголовного преследования призваны обеспечить лицам, в отношении которых ведется как доследственная проверка, так и уголовное преследование, возможность защиты от необоснованного предположения таких органов о виновности этих лиц в совершении преступления на всех стадиях уголовного процесса. Применительно к отказу в возбуждении уголовного дела в связи с истечением сроков давности уголовного преследования лица это означает необходимость получения его согласия с вынесением такого постановления, как и в случае прекращения уголовных дел по тому же основанию. В таких случаях лицо осознанно принимает возможные связанные с этим неблагоприятные последствия. Например: запрет поступления на отдельные виды государственной службы, формирование дополнительной доказательственной базы для взыскания с него ущерба в гражданско-правовом порядке, а также возможное восприятие в обществе такого лица как, вероятно, причастного к совершению преступления.
В свою очередь, заметил КС, должностное лицо, в полномочия которого входит вынесение соответствующего процессуального решения, обязано разъяснить лицу, испрашивая его согласие на вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с истечением сроков давности, наряду с тем, что таким решением не устанавливается виновность лица в совершении преступления, также нереабилитирующий характер такого основания в решении и последствия его принятия. «Таким образом, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за истечением сроков давности уголовного преследования может быть вынесено, если соответствующее заинтересованное в таком решении лицо (в отношении которого проводится соответствующая проверка) не возражает против такого постановления. Действующий уголовно-процессуальный закон не лишает таких лиц права согласиться с соответствующим основанием прекращения в их отношении процессуальной деятельности, в том числе на стадии доследственной проверки, и более того – предоставляет им право требовать от государства отказ от уголовного преследования именно в случае истечения сроков давности уголовного преследования», – отмечено в определении.
Суд также указал, что постановление об отказе в возбуждении уголовного дела должно быть основано на достоверных сведениях, которые могут быть проверены в предусмотренном уголовно-процессуальным законом порядке. Во всяком случае, не может быть признано надлежаще полученным и действительным согласие, которое лицо сделало вынужденно, например ввиду применения в его отношении или в отношении иных лиц насилия либо под угрозой такового или в состоянии зависимости от лиц, которые понуждали его отказаться от возражений против нереабилитирующих оснований отказа в возбуждении уголовного дела. Выявление таких обстоятельств несвободного, недобровольного согласия означает его недействительность и предполагает отмену связанных с ним процессуальных решений.
«Свободное же согласие лица на отказ в возбуждении относительно него уголовного дела в связи с истечением сроков давности не может быть безосновательно дискредитировано в его правовых последствиях, в том числе самим лицом, которое без принуждения решило не возражать против нереабилитирующих оснований отказа в возбуждении уголовного дела, участвуя тем самым в создании предпосылок к процессуальному решению, которое не только определяет его права, обязанности и законные интересы, но и затрагивает прерогативы государства осуществлять преследование по уголовному делу. В этом случае оно, как и подозреваемый, обвиняемый по прекращаемому в их отношении уголовному делу, связано последствиями своих действий и решений», – отметил КС.
Он добавил: у лица нет безусловных оснований ожидать, что действительность таких законных процессуальных решений, принятых при его волеизъявлении, будет зависеть в дальнейшем лишь от его отношения к непосредственным и косвенным последствиям и что такие решения подлежат пересмотру, если это лицо, тем более по прошествии значительного времени, посчитает неудовлетворительными условия прекращения уголовного преследования, на которые оно согласилось ранее.
В свою очередь, согласие лица, в отношении которого ведется доследственная проверка, на вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела (в том числе по такому основанию, как истечение сроков давности привлечения к уголовной ответственности) не исчерпывает всех условий обоснованности и законности такого процессуального решения. Это также не исключает последующей судебной проверки законности и обоснованности соответствующего постановления. Возможность отмены незаконного или необоснованного решения об отказе в возбуждении уголовного дела и возобновления уголовного судопроизводства вытекает из предписаний Конституции.
Кроме того, заметил КС, Конституция не связывает предоставление помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым или обвиняемым, это право возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным. Соответственно, право на получение квалифицированной юридической помощи адвоката гарантируется любому лицу, в отношении которого осуществляется деятельность, направленная на выявление фактов и обстоятельств, уличающих его в подготовке или совершении преступления.
Адвокат АП г. Москвы Мартин Зарбабян назвал определение вполне содержательным и полезным как в практическом, так и в теоретическом плане, поскольку Конституционный Суд затрагивает вопросы о диспозитивных началах уголовного процесса и его пределах, об окончательности и определенности уголовного преследования, а также об абсолютности права на получение помощи адвоката.
«В сущности, перед КС РФ были поставлены следующие вопросы: “Должна ли предшествовать процедуре принятия решения о прекращении уголовного преследования в связи с истечением сроков давности консультация с защитником?” и “Можно ли изменить свое решение после прекращения уголовного преследования в связи с истечением сроков давности?”. Однако проблемные аспекты, обозначенные заявителем в обращении, остались, по моему мнению, открытыми», – полагает он.
По словам эксперта, КС совершенно верно указал, что должностное лицо должно разъяснять последствия принятия решения о прекращении уголовного преследования в связи с истечением сроков давности, но равнозначны ли по своей наполненности и обстоятельности для подозреваемого (обвиняемого) разъяснения должностного лица, выступающего на стороне обвинения, консультациям защитника, который прежде и только руководствуется интересами своего подзащитного в подобной ситуации? «Ответ очевиден, что право на получение консультаций не может подменяться обязанностью по разъяснению последствий. Тем более когда КС РФ резюмирует о недопустимости произвольного умаления согласия лица на отказ в возбуждении дела в связи с истечением сроков давности. Относительно возможности пересмотра решения о прекращения уголовного преследования в связи с истечением сроков давности по инициативе самого преследуемого лица надо сказать, что тезисы определения КС в указанной части являются интересными, но одновременно и дискуссионными. В частности, Суд заслуженно обращает внимание на недопустимость какой-либо неопределенности в вопросе об окончательности законного процессуального решения, но вместе с тем обозначает границы диспозитивности в уголовном судопроизводстве», – заметил Мартин Зарбабян.
Он добавил, что каждое законное решение, и не только судебное, должно обладать свойством стабильности, чтобы не порождать неясности и процессуальной «туманности», но вопрос о том, должен ли участник судопроизводства иметь возможность возобновления процесса с целью своей реабилитации при отсутствии итого решения о виновности или невиновности, требует критического анализа и осмысления. «Во всяком случае, на мой взгляд, определения КС, подобные комментируемому, где Суд не ограничивается только буквальной интерпретацией закона, а обращается к основополагающим началам процесса, вызывают профессиональное одобрение», – подытожил эксперт.
Управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов полагает, что само обращение заявителя в Конституционный Суд любопытно с профессиональной стороны, как минимум, по двум обстоятельствам: «Несмотря на кажущуюся степень изученности, вновь поставлен вопрос о соответствии Конституции РФ процедуры прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям в связи с истечением сроков давности уголовного преследования. Недавно он затрагивался в Постановлении КС РФ от 18 июля 2022 г. № 33-П. Кроме того, заявитель обратил внимание Суда на то, что действующий порядок прекращения уголовного преследования по нереабилитирующему основанию позволяет получать согласие лица без предварительного проведения консультации с защитником и ограничивает в праве на возобновление производства по делу для вынесения оправдывающего его решения и реабилитации».
По словам эксперта, исходя из логики законодателя, подтвержденной КС РФ, истечение сроков давности уголовного преследования влечет за собой прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, но не означает признание лица виновным или невиновным в совершении преступления. «Что касается довода заявителя о консультации с защитником – на мой взгляд, он лишен перспектив, так как возможность иметь адвоката-защитника и получать от него консультации является конституционным правом каждого вовлеченного в уголовно-процессуальную орбиту, на что указал КС РФ, с легкостью парировав довод заявителя. В то же время Суд не учел, что уголовно-процессуальный закон не предусматривает отдельную процедуру возобновления прекращенного уголовного дела (или процессуальной проверки) без признания акта незаконным, т.е. без отмены процессуального акта возобновление невозможно, соответственно, невозможно и реализовать право на продолжение производства по делу для его прекращения по реабилитирующим основаниям. Об этом заявитель и ставил вопрос, на мой взгляд, незаслуженно обделенный вниманием КС РФ», – полагает Алексей Иванов.
