Конституционный Суд опубликовал Определение от 20 июля № 2113-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на неконституционность ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП РФ, предусматривающей административную ответственность за публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил РФ в целях защиты интересов России и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности.
Ранее районный суд признал Ирину Музыку виновной в совершении правонарушения по ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП с назначением административного штрафа в 35 тыс. руб. Постановление устояло в вышестоящих судебных инстанциях.
В жалобе в Конституционный Суд заявительница указала, что оспариваемая норма, по ее мнению, не соответствует Конституции РФ, поскольку предусматривает наказание за выражение критического мнения об использовании Вооруженных Сил РФ и исполнении российскими госорганами своих полномочий. Тем самым, по мнению Ирины Музыки, оспариваемая норма нарушает права на свободу совести, мысли и слова, свободу собраний и запрет на установление какой-либо идеологии как государственной или обязательной, а также принцип равенства и запрет дискриминации, поскольку признает административно наказуемыми исключительно те мнения и убеждения, которые связаны с критической оценкой использования Вооруженных Сил РФ и исполнения госорганами своих полномочий за пределами территории государства.
Изучив доводы жалобы, Конституционный Суд отказался принимать ее к рассмотрению. Со ссылкой на собственную практику он напомнил: если гражданин, осуществляя свои права и свободы (включая свободу мысли и слова, свободу творчества, право иметь и распространять убеждения и действовать сообразно с ними), одновременно нарушает права и свободы других лиц и такое нарушение (независимо от того, направлено оно против конкретных лиц или против общественного порядка в целом) носит общественно опасный и противоправный характер, то виновный может быть привлечен к публично-правовой ответственности, преследующей цель охраны публичных интересов. Значение в данном случае имеют не только форма выражения гражданином своих убеждений, но и способы распространения информации, а также ее содержание.
Суд также указал на недопустимость действий, посягающих на правопорядок, общественный порядок и безопасность и иные охраняемые Конституцией ценности, даже если внешне такие действия имеют признаки реализации соответствующих конституционных прав. В оспариваемом законоположении, напомнил КС, противоправными и наказуемыми признаются публичные действия, которые направлены на дискредитацию перечисленной в них деятельности. Понятие «публичный характер» является оценочным, однако это не препятствует квалификации конкретных действий в таком качестве. При этом КоАП специально не определяет понятие дискредитации для целей ст. 20.3.3, такому понятию не придается особого смысла, отличного от общепринятого значения дискредитации, означающей подрыв доверия отдельных граждан и общества к кому-либо, к чьим-либо действиям (деятельности).
КС добавил, что ст. 20.3.3 КоАП не содержит указания на то, что речь идет о дискредитации в связи с проводимой специальной военной операцией. Вместе с тем очевидно, что федеральный законодатель установил административную ответственность за соответствующие деяния, прежде всего учитывая указанные обстоятельства. Со ссылкой на собственную практику о проверке конституционности не вступивших в силу международных договоров между Россией и ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областями о принятии их в РФ и образовании в составе последней новых субъектов Конституционный Суд отметил, что такое регулирование в период проведения СВО тем более не может вызывать сомнения с точки зрения конституционности, а оценка этого регулирования за пределами указанных обстоятельств, по существу, явилась бы проявлением абстрактного нормоконтроля, имея в виду установленную в представленных судебных актах связь между деянием заявительницы жалобы и СВО.
В определении также подчеркнуто, что деятельность по защите интересов РФ и ее граждан, поддержанию международного мира и безопасности по своей природе осуществляется нередко в условиях высокого риска, с угрозой для жизни и здоровья. Для эффективности этой деятельности весьма значим морально-психологический настрой лиц, непосредственно решающих соответствующие задачи и выполняющих тем самым воинский, служебный и гражданский долг. «Публичные же действия, в том числе выступления и высказывания, целенаправленно несущие в себе негативную оценку деятельности по защите интересов РФ и ее граждан, поддержанию международного мира и безопасности, могут, особенно с учетом их накопительного эффекта, оказывать негативное воздействие на реализацию соответствующих мер и решений, снижать решительность и эффективность выполнения Вооруженными Силами РФ и другими государственными органами поставленных задач, мотивированность военнослужащих и иных непосредственно участвующих в этом лиц и тем самым фактически, – даже не преследуя непосредственно именно такой цели, – содействовать силам, противостоящим интересам РФ и ее граждан, препятствующим поддержанию международного мира и безопасности», – указал КС.
По содержанию оспариваемое законоположение, добавил Конституционный Суд, не может рассматриваться ни как вводящее обязательную идеологию, ни как направленное на пропаганду войны, которая в РФ запрещена, или как дискриминационное по отношению к лицам в зависимости от их убеждений. Спорная норма также не посягает и на свободу личности выбирать и придерживаться тех или иных убеждений и действовать в соответствии с ними, поскольку такая свобода не предполагает совершения лицом правонарушений. Возможность выражать собственное мнение по поводу деятельности Вооруженных Сил, лиц, им содействующих, а также госорганов (в том числе указывать на наличие недостатков, если это не сопряжено с произвольным отрицанием конституционно предопределенных характера, целей и задач данной деятельности и основывается на открытой достоверной информации) не ставится под сомнение оспариваемой статьей, что не исключает выявления фактов направленности действий граждан, которым придается видимость конструктивного выражения позиции, на дискредитацию соответствующих решений, мер и деятельности.
Разрешение же вопроса о том, были ли конкретные публичные действия лица направлены именно на дискредитацию использования Вооруженных Сил РФ в рамках СВО, дискредитацию исполнения госорганами своих полномочий за пределами территории России в рамках этой операции и дискредитацию оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы РФ, предполагает установление, исследование и оценку фактических обстоятельств совершения таких действий в их совокупности, что является прерогативой судов общей юрисдикции. Таким образом, счел КС, ст. 20.3.3 КоАП не нарушает конституционные права граждан, включая права заявительницы жалобы.
Адвокат МКА «Бенефициар» Александр Ненайденко в комментарии «АГ» отметил, что о проблемах составов с административной преюдицией написано немало. «Взаимосвязанные ст. 20.3.3 КоАП и 280.3 УК не только выделяются на фоне прочих составов с преюдицией тем, что, на мой взгляд, даже номинально не обозначают общественную опасность, но и устанавливают ответственность не за само деяние (“дискредитацию”), а лишь за “публичные действия, направленные на дискредитацию”. Иными словами, состав преступления по ст. 280.3 УК, как представляется, сформирован с нарушением установленной УК стадийности общественно опасного деяния (приготовление – покушение – оконченное преступление). Получается, что основанием для ответственности – административной либо уголовной – является не само деяние, а некие “подготовительные” действия, на это деяние направленные. То фактически криминализируется умысел, вопреки нормам как УК, так и КоАП», – считает он.
По мнению эксперта, в рассматриваемом определении анализ нормы ч. 1 ст. 20.3.3 КоАП «подменен» размышлениями о месте Вооруженных Сил в системе госвласти. «При этом КС не указал, каким образом рассуждения частного лица об использовании Вооруженных Сил приводят к их дискредитации, а также не представил нормативного обоснования нарушения нормами ст. 20.3.3 КоАП запрета на криминализацию умысла и фактического отступления законодателем от норм КоАП, не содержащих ни стадийности административных правонарушений, ни понятия неоконченного административного правонарушения», – в заключение добавил Александр Ненайденко.
Юрист Андрей Дяченко отметил, что в комментируемом определении КС дословно воспроизвел свои ранее высказанные правовые позиции по ч. 2 ст. 20.3.3 КоАП, поменяв лишь сведения о заявителе и заменив оспариваемую норму на ч. 1 указанной статьи. «Данное определение по-прежнему вызывает вопросы с юридической точки зрения, поскольку по содержанию является скорее политическим манифестом, нежели результатом конституционного контроля. КС в очередной раз оперирует доводом о том, что вопрос наличия в действиях заявителя признаков дискредитации Вооруженных Сил РФ предполагает исследование фактических обстоятельств дела, а это прерогатива судов общей юрисдикции. Для подобной системной оценки накопилось немало жалоб, однако даже их более детальное рассмотрение, позволяющее оценить трактовку ст. 20.3.3 КоАП в правоприменительной практике, вряд ли повлияет на однозначную позицию суда по вопросу конституционности данной нормы и аналогичных», – полагает он.
Председатель МКА «Ионцев, Ляховский и партнеры» Владимир Ляховский отметил, что в рассматриваемом случае ограничения, которые накладываются на неограниченный круг лиц применительно к диспозиции ст. 20.3.3. КоАП, признаны не противоречащими Конституции. «Это представляется правильным, поскольку профессия военного – единственная, которая подразумевает возможность умереть не в срок, отведенный человеку природой, а в ходе выполнения поставленной задачи, – это обусловлено природой воинской службы. В связи с этим разумной и обоснованной выглядит воля законодателя, который ввел дополнительные правовые гарантии, защищающие упомянутые категории граждан против непозволительного, противоправного поведения, которое может выражаться в том числе в дискредитации Вооруженных Сил РФ», – считает он.
По мнению эксперта, в определении КС перечислил оценочные категории понятия «дискредитация» применительно к административному законодательству. «Представляется, что данные разъяснения применимы и в сфере уголовного права.
В настоящее время понятие дискредитации содержится лишь в Законе о защите конкуренции. На практике отсутствие соответствующих дефиниций в КоАП и УК вызывало серьезные затруднения, которые нередко оборачивались необходимостью обращения к судейскому усмотрению в отношении базового элемента состава правонарушения. Теперь применение упомянутой нормы права по аналогии и во взаимосвязи с иными нормами, устанавливающими административную и уголовную ответственность за рассматриваемое нарушение, с учетом разъяснений КС, трактующих термин “дискредитация” с применением общих положений законодательства, можно признать допустимым. КС также разъяснил оценочные категории субъективной стороны, подлежащие выявлению при рассмотрении указанной категории дел, а также вновь обратил внимание, что установлению при производстве по делу об административном правонарушении подлежит способ его совершения, влияющий на квалифицирующий признак публичности. Это обстоятельство подлежит выяснению и доказыванию применительно к каждому конкретному делу. Еще раз были сформулированы рекомендации для органа, ведущего административное расследование, исключающие объективное вменение, что, к сожалению, порой имело место при рассмотрении таких дел», – пояснил Владимир Ляховский.
Он добавил, что, согласно разъяснениям Конституционного Суда, установлению на досудебной стадии подлежат мотив, цель привлекаемого к ответственности лица, а также существо и источник распространенных сведений. «КС указал на необходимость оценки отношения привлекаемого к ответственности лица к достоверности распространенной им информации. Принятие законных и обоснованных процессуальных решений на досудебной стадии позволит минимизировать количество ошибок, а также снизить нагрузку на суды, рассматривающие соответствующие дела», – считает Владимир Ляховский.
В заключение эксперт добавил, что КС подчеркнул особую роль судов по проверке всех обстоятельств вышеперечисленных дел, а также законности сбора и закрепления доказательств по ним. «Такое разъяснение указывает на довольно посредственный уровень подготовки административных материалов, направляемых в суды, что недопустимо в правовом государстве», – заключил он.
