10 декабря Пленум Верховного Суда принял Постановление о выполнении российскими судами функций содействия и контроля в отношении третейского разбирательства, международного коммерческого арбитража. В первом чтении документ рассматривался 26 ноября и был направлен на доработку, о чем ранее писала «АГ».
Советник международной юридической фирмы Norton Rose Fulbright Андрей Панов указал, что в основном правки носят редакционный характер, поэтому в новой редакции не устранены имеющиеся проблемы. При этом, подчеркнул он, ряд изменений вызывает вопросы.
Ранее адвокат, партнер АБ «Резник, Гагарин и Партнеры» Сергей Косоруков положительно отнесся к документу, отметив, что им разрешается множество спорных вопросов, вызванных проведенной реформой третейского разбирательства в РФ. В частности, применение механизма оговорки о публичном порядке, ограничения в деятельности третейских судов ad hoc и последствия нарушения таких ограничений, альтернативные соглашения о разрешении споров.
Общие положения. Источники внутреннего и международного права
Принятое постановление содержит уточнение о том, что спор должен возникнуть на территории Российской Федерации. Согласно п. 8 документа на основании п. 3 ст. 1 Закона о международном коммерческом арбитраже при наличии арбитражного соглашения иностранный инвестор вправе обратиться с иском в третейский суд по правилам международного коммерческого арбитража, в том числе к российской коммерческой организации по спору, возникшему в связи с осуществлением иностранных инвестиций на территории РФ. В случае если спор возник не в связи с осуществлением иностранных инвестиций на территории РФ, российская коммерческая организация, доля в уставном капитале которой принадлежит иностранному инвестору, при наличии арбитражного соглашения вправе обратиться в третейский суд по правилам внутреннего третейского разбирательства.
Ранее партнер, руководитель практики разрешения споров компании Noerr Виктор Гербутов назвал важным подтверждение того, что само по себе иностранное участие в уставном капитале российского общества не является достаточным фактором для отнесения споров такого российского общества с иными субъектами к сфере международного арбитража. «Из проекта, однако, остаются неясными последствия нарушения правила о разграничении компетенции международного и внутрироссийского арбитража», – указывал он.
Компетенция судов в отношении третейского разбирательства. Подсудность
В п. 9 постановления отмечается, что к полномочиям судов относятся функции содействия и контроля в отношении третейского разбирательства, осуществляемые с учетом пределов вмешательства суда, установленных ст. 5 Закона об арбитраже, ст. 5 Закона о международном коммерческом арбитраже.
При этом выполнение отдельных функций содействия третейскому разбирательству может быть возложено на иное, специально уполномоченное лицо (п. 11 Приложения I и п. 10 Приложения II к Закону о международном коммерческом арбитраже). В указанном случае суд отказывает в принятии заявления о назначении арбитра, об отводе арбитра или о прекращении полномочий арбитра, а производство по соответствующему заявлению в случае возбуждения дела судом подлежит прекращению применительно к абз. 2 ст. 220 ГПК РФ и п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ. В рамках арбитража, осуществляемого третейским судом, образованным сторонами для разрешения конкретного спора (ad hoc), также возможно оказание судом содействия в отношении третейского разбирательства, за исключением содействия в получении доказательств.
Согласно постановлению функции содействия и контроля в отношении третейского разбирательства по корпоративным спорам с участием юридических лиц, указанных в ст. 225.1 АПК, которые могут быть переданы на рассмотрение третейского суда, осуществляют арбитражные суды РФ независимо от того, являются ли участниками правоотношений, из которых возник спор, юридические лица, индивидуальные предприниматели или иные организации и граждане. Указанный подход также применим в отношении споров, вытекающих из деятельности депозитариев, связанной с учетом прав на акции и ценные бумаги и с осуществлением предусмотренных федеральным законом иных прав и обязанностей, споров, вытекающих из деятельности публично-правовых компаний, госкомпаний и госкорпораций.
Функции содействия и контроля в отношении третейского разбирательства по корпоративным спорам в отношении юридических лиц, указанных в п. 8 ч. 1 ст. 22 ГПК, которые могут быть переданы на рассмотрение третейского суда (ч. 1, 3 ст. 221 ГПК), осуществляют суды общей юрисдикции РФ.
В п. 12 документа разъясняется, что содействие в получении доказательств применительно к ч. 1 ст. 63.1, гл. 47.1 ГПК, ч. 1 ст. 74.1, § 3 гл. 30 АПК осуществляется районным судом, арбитражным судом субъекта РФ по месту нахождения истребуемых доказательств.
Рассмотрение судами вопросов о компетенции третейских судов. Споры, подлежащие передаче на рассмотрение третейского суда. Арбитражное соглашение
В п. 17 постановления указывается, что дела, возникающие из административных и иных публичных правоотношений, недопустимо разрешать в порядке третейского разбирательства, если иное не установлено федеральным законом или международным договором РФ. В частности, не могут быть переданы на рассмотрение третейского суда споры по делам о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок. Также не могут быть переданы споры по делам, связанным с оспариванием ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, наделенных федеральным законом отдельными государственными или иными публичными полномочиями, должностных лиц, например в сфере эмиссии ценных бумаг и по делам, возникающим из налоговых, таможенных, бюджетных правоотношений.
Споры, возникающие из отношений, регулируемых Законом о контрактной системе в сфере закупок, не могут быть переданы в третейский суд до дня вступления в силу федерального закона, устанавливающего порядок определения постоянно действующего арбитражного учреждения, которое вправе администрировать споры, возникающие из отношений, регулируемых законодательством Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд.
Как отметил Андрей Панов, в принятой редакции постановления из данного абзаца исключено предложение, которое указывало, что такие ограничения не распространяются на возможность передачи в арбитраж споров между исполнителем государственного контракта и его поставщиком (субподрядчиком). «Очевидно, что ВС РФ рассчитывает распространить указанные ограничения также на договоры, заключенные во исполнение государственных или муниципальных контрактов, хотя никаких причин и законодательных оснований для этого нет», – посчитал он.
В п. 19 проекта отмечалось, что на рассмотрение третейского суда могут передаваться как уже возникшие между сторонами, так и будущие споры, если иное не установлено федеральным законом. Например, арбитражная оговорка, включенная до возникновения оснований для предъявления иска в договор потребительского кредита, является недействительной в силу запрета, установленного ч. 4 ст. 13 Закона о потребительском кредите. Принятое постановление содержит указание на то, что данные споры могут передаваться на рассмотрение третейского суда в случае, если такое положение содержит арбитражное соглашение.
Ранее Сергей Косоруков обращал внимание на разъяснения, содержащиеся в п. 23 и 25 документа, в которых закрепляется общий принцип обязательности арбитражного соглашения для правопреемников его стороны (как универсальных, так и сингулярных). «Указанный принцип применяется к новым участникам юридического лица, которые стали его участниками уже после включения арбитражной оговорки в устав данного юридического лица», – подчеркнул он. Однако, посчитал Сергей Косоруков, в силу сложности влияния отношений сингулярного правопреемства на юридическую судьбу арбитражного соглашения в документе рассмотрены не все порождаемые практикой аспекты такого влияния.
Согласно п. 26 постановления основанием компетенции третейского суда является действительное и исполнимое арбитражное соглашение, не утратившее силу. Любые сомнения должны толковаться в пользу действительности и исполнимости арбитражного соглашения. Сторона арбитражного соглашения, оспаривающая его действительность и исполнимость, обязана доказать то, что любое толкование приводит к его недействительности и (или) неисполнимости.
Отмечается, что под недействительным арбитражным соглашением понимается соглашение, заключенное при наличии порока воли, с несоблюдением формы или противоречащее иным императивным требованиям применимого права.
Андрей Панов отметил, что из данного положения исключили указание на то, что вопросы действительности арбитражного соглашения разрешаются на основании права, применимого к такому соглашению. «Возможно, авторы посчитали, что это предложение повторяет предыдущее, но на самом деле это неверно», – посчитал эксперт.
Под неисполнимым арбитражным соглашением понимается такое соглашение, из содержания которого не может быть установлена воля сторон в отношении выбранной ими процедуры арбитража или которое не может быть исполнено в соответствии с волей сторон. О неисполнимости арбитражной оговорки может свидетельствовать, в частности, указание на несуществующее арбитражное учреждение.
В п. 32 указывается, что, если в ходе арбитража не соблюдаются условия арбитражного соглашения, положения применимых правил арбитража либо диспозитивная норма Закона об арбитраже или Закона о международном коммерческом арбитраже и при этом сторона, которой известно или должно быть известно о таком нарушении, продолжает участвовать в арбитраже, не заявляя возражений против такого нарушения без неоправданной задержки, а если для этой цели предусмотрен какой-либо срок, в течение такого срока, она считается отказавшейся от своего права на возражение. Такая сторона утрачивает право заявлять указанные возражения в дальнейшем – как на более поздней стадии арбитражного разбирательства, так и при рассмотрении заявления об отмене или принудительном исполнении арбитражного решения, поскольку, не заявив возражений и продолжив участвовать в арбитраже, сторона своими действиями выражает согласие с процедурой арбитража.
Андрей Панов заметил, что из данного пункта исключили положение, в соответствии с которым сторона считается утратившей право на возражение в отношении компетенции состава арбитража (в том числе и при оспаривании или принудительном исполнении решения), если она не заявила об отсутствии компетенции в рамках арбитражного разбирательства, в том числе если она не участвовала в нем, но была надлежащим образом уведомлена. «Исключение данного абзаца приведет к дальнейшим злоупотреблениям недобросовестных сторон, которые понимают, что оспорить компетенцию арбитража в суде проще, чем перед арбитрами, которые такое заявление будут внимательно анализировать», – предположил эксперт.
Выполнение судами функций содействия в отношении третейского суда
Согласно п. 34 постановления суд не осуществляет функции по назначению арбитра, если между сторонами арбитража, администрируемого постоянно действующим арбитражным учреждением, достигнуто прямое соглашение об исключении возможности назначения арбитра судом, а также если соглашение сторон предусматривает иные способы назначения арбитра и стороной не представлены доказательства, что такой способ не может обеспечить назначение арбитра в соответствии с согласованной процедурой назначения.
Отмечается, что если заявление об удовлетворении отвода арбитра не было рассмотрено судом до вынесения решения по существу третейским судом, то производство по данному делу подлежит прекращению в связи с окончанием третейского разбирательства. В этом случае сторона арбитража, подавшая такое заявление, не лишена права ссылаться на обстоятельства, являющиеся основанием для указанного заявления, при рассмотрении судом заявления об отмене или о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда по тому же спору.
В п. 38 документа разъясняется, что для целей исполнения запроса о содействии в получении доказательств суд может истребовать доказательства в порядке, предусмотренном ст. 57 ГПК, ч. 4, 6 ст. 66 АПК.
В принятое постановление не включено положение о том, что на основании ч. 3 ст. 427.5 ГПК, ч. 3 ст. 240.5 АПК определения суда по делам о выполнении судами функций содействия в отношении третейского суда, принятые в соответствии с ч. 1 и 2 ст. 427.5 ГПК, ч. 1 и 2 ст. 240.5 АПК, обжалованию не подлежат. Если иное прямо не предусмотрено законом, другие определения, принятые судами в рамках рассмотрения дел, связанных с выполнением судами функций содействия в отношении третейских судов, обжалуются в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 422, ч. 5 ст. 427 ГПК, ч. 5 ст. 234, ч. 5 ст. 240, ч. 3 ст. 245 АПК.
Оспаривание и принудительное исполнение арбитражных решений
В п. 44 постановления отмечается, что в силу ч. 6 ст. 420, ч. 4 ст. 425 ГПК, ч. 6 ст. 232, ч. 4 ст. 238 АПК при рассмотрении заявлений об оспаривании решения третейского суда, приведении его в исполнение суд не вправе переоценивать обстоятельства, установленные третейским судом, либо пересматривать решение третейского суда по существу и ограничивается установлением факта наличия или отсутствия оснований для отмены решения третейского суда.
Андрей Панов с сожалением указал, что из данного положения исключили указание на недопустимость проверки судом обоснованности третейского решения. «Скорее всего, это означает, что суды продолжат отменять решения, которые покажутся им недостаточно мотивированными, хотя закон прямо запрещает это», – предположил эксперт.
Согласно п. 51 документа, суд отменяет решение третейского суда или отказывает в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, если установит, что такое решение или приведение его в исполнение противоречит публичному порядку Российской Федерации. Проектом документа ранее предусматривалось, что под публичным порядком судебная практика понимает фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы РФ. К таким началам, в частности, относится запрет на совершение действий, прямо запрещенных российскими нормами непосредственного применения (п. 1 ст. 1192 ГК), если этими действиями наносится ущерб суверенитету или безопасности государства, затрагиваются интересы больших социальных групп, нарушаются конституционные права и свободы частных лиц.
Согласно принятому постановлению, под публичным порядком РФ судебная практика понимает закрепленные в Конституции и в федеральных законах основы правопорядка РФ, то есть основополагающие принципы построения экономической, политической, правовой системы РФ.
Для отмены или отказа в принудительном исполнении решения третейского суда по мотиву нарушения публичного порядка суд должен установить совокупное наличие двух признаков: во-первых, нарушение закрепленных в Конституции и в федеральных законах основ правопорядка РФ, во-вторых, исполнение решения третейского суда может иметь последствия в виде нанесения ущерба суверенитету или безопасности государства, затрагивать интересы больших социальных групп либо нарушать конституционные права и свободы физических или юридических лиц.
Подчеркивается, что применение третейским судом норм иностранного права, не имеющих аналогов в российском праве, иная точка зрения суда по вопросу о толковании и применении третейским судом норм материального права, а также неучастие ответчика в третейском разбирательстве и незаявление должником возражений против принудительного исполнения третейского решения сами по себе не свидетельствуют о нарушении публичного порядка РФ.
Противоречие публичному порядку как основание для отмены решения третейского суда, отказа в приведении в исполнение решения третейского суда применяется судом в исключительных случаях, не подменяя специальных оснований для отказа в признании и приведении в исполнение, предусмотренных международными договорами РФ и нормами ГПК и АПК. Так, нарушение порядка извещения стороны, против которой принято решение, о времени и месте рассмотрения дела, повлекшее невозможность представления ею в суд своих объяснений, является самостоятельным основанием для отмены или отказа в принудительном исполнении такого решения, в связи с этим необходимость использования механизма оговорки о публичном порядке ввиду ее экстраординарного характера отсутствует.
Андрей Панов отметил, что лаконичность примеров того, что не может считаться нарушением публичного порядка, радует, поскольку при правильном применении это должно будет ограничить усмотрение нижестоящих судов в данных вопросах. «Остается надеяться, что суды услышат то, что им говорит ВС РФ, а сама высшая судебная инстанция начнет кампанию против чрезмерно широкого толкования оговорки о публичном порядке», – подчеркнул он.
Указывается, что при рассмотрении дела об отмене решения третейского суда или о принудительном исполнении его решения любая из сторон вправе ходатайствовать о приостановлении производства по делу на срок, не превышающий трех месяцев, для того, чтобы третейский суд возобновил разбирательство и устранил основания для отмены решения третейского суда. Если суд придет к выводу о том, что допущенные нарушения не могут быть устранены путем возобновления третейского разбирательства, в удовлетворении ходатайства стороны о приостановлении производства должно быть отказано.
В заключение разъясняется, что отмена решения третейского суда или отказ в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда не препятствуют сторонам третейского разбирательства повторно обратиться в третейский суд, если возможность обращения не утрачена, или в суд по правилам, предусмотренным ГПК и АПК.
Ранее Виктор Гербутов с сожалением отмечал, что в документе не получили освещения важные вопросы о последствиях судебного процесса в государственном суде, инициированного одной из сторон в нарушение арбитражного соглашения, а также о критериях признания частичных (промежуточных) арбитражных решений.