ООО «ЭнергоСтройСнаб» подало иск к ООО ПСО «Бетондорстрой» с требованием о взыскании более 17 млн руб. долга и более 2 млн руб. процентов за пользование чужими деньгами. 14 июля 2017 г. суд первой инстанции в иске отказал. Истец подал апелляционную жалобу, которая была удовлетворена 26 ноября 2017 г. В связи с этим ответчик обратился в суд округа с кассационной жалобой.
В кассационную инстанцию также от прихода Крестовоздвиженской церкви села Каинки Верхнеуслонского района Республики Татарстан Казанской епархии РПЦ поступило заявление о процессуальном правопреемстве, в котором он попросил произвести замену истца – общество «ЭнергоСтройСнаб» на него. В обоснование ходатайства суду был представлен договор уступки права требования от 1 декабря 2017 г.
В то же время от ООО «Промрегион» также поступило заявление о процессуальном правопреемстве, мотивированное заключением договора об уступке права требования от 20 мая 2017 г. между обществом «ЭнергоСтройСнаб» и этой компанией. Предметом договора являлось право требования к должнику в пользу компании «Промрегион».
Суд округа указал, что договор об уступке права требования был заключен до вынесения по данному делу решения суда первой инстанции и постановления суда апелляционной инстанции, однако в нижестоящие суды доказательств о процессуальном правопреемстве представлено не было. «Таким образом, ООО “Промрегион” фактически пытается ревизировать вступившие в законную силу судебные акты, не оспаривая их в кассационном порядке, что является неправомерным», – посчитала кассация и удовлетворила ходатайство церкви. Решение апелляционной инстанции было оставлено без изменения.
Компания «Промрегион» обратилась с жалобой в Верховный Суд. Рассмотрев материалы дела № А65-31611/2016, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ вынесла Определение № 306-ЭС18-6395 об отмене решения суда округа в части, касающейся процессуального правопреемства.
ВС указал, что согласно п. 4 ст. 390 ГК РФ в отношениях между несколькими лицами, которым одно и то же требование передавалось от одного цедента, требование признается перешедшим к лицу, в пользу которого передача была совершена ранее.
Кроме того, Суд сослался на п. 7 Постановления Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 54, который указывает, что при отсутствии исполнения со стороны должника надлежащим кредитором считается цессионарий, в отношении которого момент перехода требования наступил ранее (в настоящем деле совпадает с моментом заключения договора). Другой цессионарий, в отношении которого момент перехода спорного требования должен был наступить позднее, вправе требовать с цедента возмещения убытков. В случае исполнения должником такому иному лицу риск последствий исполнения несет цедент или цессионарий, которые знали или должны были знать об уступке требования, состоявшейся ранее. «Следовательно, при отсутствии исполнения должником в качестве общего правила действует критерий момента перехода требования, указанный в п. 4 ст. 390 ГК РФ», – отметил ВС РФ.
Верховый Суд указал, что кассация, делая вывод о переходе спорного права требования к организации, не учла, что в силу действующего законодательства приоритет цессии при заключении нескольких соглашений об уступке одного и того же права (требования) отдается договору цессии, который заключен ранее, и не дала оценки моменту перехода права, исходя из приоритета уступки, что не может быть признано законным.
Кроме того, Суд отметил, что поскольку заявление о процессуальном правопреемстве не относится к требованиям по существу спора, то положения ст. 287 АПК РФ не препятствуют суду кассационной инстанции устанавливать обстоятельства, позволяющие определить момент перехода спорного права требования с учетом уступки его цедентом сразу двум цессионариям.
В определении сказано, что согласно п. 4.1 договора цессии от 1 декабря 2017 г. цедент отвечает перед цессионарием за недействительность переданного ему требования, а в п. 3.4 договора цессии от 20 мая 2017 г. общество «ЭнергоСтройСнаб» подтвердило и гарантировало организации «Промрегион», что никакие иные соглашения, либо договоры уступки прав требований, либо взаимозачеты по уступаемому праву иным лицам не передавались и передаваться не будут. «Между тем вопросы о существовании уступаемого права на момент заключения договора от 1 декабря 2017 г. с учетом приведенных условий договоров и положений о моменте перехода права, а также о добросовестности сторон судом округа не исследовались», – отметил Суд.
Как заключил ВС, суду округа надлежало установить, в рамках какого именно договора цессии были совершены необходимые действия, направленные на создание правовых последствий, связанных с переходом права требования, такие как передача и получение подлинных документов, удостоверяющих право требования к должнику, направление ему уведомления о состоявшейся уступке.
Руководитель практики Группы правовых компаний «ИНТЕЛЛЕКТ-С» Александр Латыев указал, что причина спора кроется в неудовлетворительном регулировании этого вопроса как в ГК – даже с учетом его изменения за последние годы – так и в том, что сам Верховный Суд полгода назад при принятии Постановления Пленума ВС РФ о перемене лиц в обязательствах (№ 54 от 21 декабря 2017 г.) уклонился от формулировки своей позиции по этому вопросу. Эксперт отметил, что нельзя сказать, чтобы Судебная коллегия по экономическим спорам дала однозначный ответ: в итоговом определении она попыталась «раздать всем сестрам по серьгам».
«Что касается законодательства, то проблема в том, что право считается перешедшим от цедента к цессионарию в тот момент, когда они об этом договорились. С одной стороны, это вполне естественно с учетом нематериального характера обязательственных требований, а с другой – создает сложности в том, что это соглашение оказывается исключительно внутренним делом цедента и цессионария и может долгое время никак не проявляться вовне. О состоявшейся уступке может не знать ни должник (но его-то в этой ситуации закон защищает, признавая исполнение, которое он произвел до того, как узнал об уступке, в адрес прежнего кредитора надлежащим), ни иные лица, которым прежний кредитор имеет возможность уступить требование еще раз, а то и больше», – указал Александр Латыев.
Руководитель проектов Бюро присяжных поверенных «Фрейтак и Сыновья» Виктор Спесивов отметил, что позиция ВС РФ любопытна, так как, с одной стороны, подтверждает позицию Постановления Пленума ВС РФ № 54 о приоритете между цессионариями по дате заключения договора уступки и перехода права требования, а не по дате обращения в суд с заявлением о процессуальном правопреемстве, но, с другой стороны, не предрешает разрешение спора по данному делу, прозрачно намекая суду кассационной инстанции, что он должен был и должен теперь проверить всеми доступными ему способами отсутствие злоупотребления правом со стороны первого цессионария, прежде чем производить замену стороны в деле. «Таким образом, ВС РФ допускает, что суд кассационной инстанции принял верное решение по делу, но недостаточно его мотивировал, хотя имел на это все полномочия. Самое важное, на мой взгляд, в рассматриваемом определении ВС РФ – это напоминание суду кассационной инстанции, что при рассмотрении заявлений о процессуальном правопреемстве у него имеются полномочия суда первой инстанции и потому он обязан принимать доказательства и разрешать ходатайства сторон по сути, не ссылаясь на ограничения в полномочиях при рассмотрении кассационных жалоб», – пояснил он.
