Назвался груздем…

НАЗВАЛСЯ ГРУЗДЕМ…

Совмещать несовместимое возможно только при условии выхода из адвокатской корпорации

Эдуард Амоев в своей статье затрагивает тему совмещения адвокатом профессиональной деятельности с иной оплачиваемой (прежде всего предпринимательской) деятельностью, которая становилась предметом обсуждения на заседаниях Совета ФПА. Результатом этих обсуждений стало предложение принять Всероссийскому съезду адвокатов известные поправки в ст. 9 КПЭА. Трудности возникают в связи с тем, что крайне сложно отследить соблюдение адвокатами данных правил.

Этими поправками корпорация в рамках своих полномочий установила неоригинальные и не самые ощутимые ограничения для своих членов. В первую очередь ограничения связаны с исполнением адвокатом иных положений Закона и Кодекса, соблюдением принципа независимости адвоката, исключением возможности оказания давления на него в связи с его профессиональной деятельностью через его бизнес, приоритетностью выполнения поручений доверителя над иной деятельностью и т.д.

Не совсем ясно, что конкретно пытался донести до адвокатского сообщества автор: либо то, что правила, установленные корпорацией в части регламентации осуществления адвокатами иной деятельности, соблюдать не обязательно, либо то, что адвокаты, учредившие адвокатские кабинеты, могут, невзирая на прямое указание закона, применять к своей деятельности упрощенную систему налогообложения (УСН).

Согласно п. 2 ст. 3 Федерального закона № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон) адвокатура действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности, а также равноправия адвокатов.

Смею предположить, что необходимость подробного объяснения причин установления второго ограничения по оказанию адвокатами юридических услуг вне рамок профессии отсутствует.

Так или иначе, но указанные ограничения установлены в соответствии с Законом высшим органом адвокатского сообщества, и обязательность их исполнения, равно как и ответственность за их неисполнение, предусмотрена и Законом, и КПЭА. Поэтому довольно странно видеть между строк молчаливое согласие Э. Амоева с мнением суда о необязательности исполнения конкретных правил корпоративной этики по причине отсутствия в законе нормы прямого действия, их устанавливающей. Хотелось бы верить, что это исключительный случай, когда на территории Удмуртской Республики федеральный закон действует выборочно по усмотрению суда. Было бы интересно мнение того же судебного состава по поводу необязательности исполнения судьями положений Кодекса судейской этики, в частности, ст. 19.

За время действия указанных ограничений нам неизвестно о случаях оспаривания  этих норм КПЭА, как нарушающих законные права и интересы адвокатов, равно как и о случаях обращения в суд других категорий лиц, имеющих подобные ограничения. Почему бы, например, госслужащим не возмутиться аналогичной ситуацией? Вероятно, им тоже хочется иметь дополнительный доход, и они были бы готовы одновременно с госслужбой, например, печь пирожки в своем ресторане. Однако, зная возможные последствия, в этом случае госслужащий при непреодолимом желании таким образом укрепить свое материальное положение не станет ждать увольнения по статье о несоответствии, а уволится сам.

Нахождение в адвокатской корпорации – дело сугубо добровольное. Если установленные ограничения являются тяжелым бременем для адвоката, то никто не вправе держать его в «ежовых рукавицах». Никто также не мешает страждущим выйти из корпорации и в качестве юриста – индивидуального предпринимателя продолжить частную практику или найти другую работу по юридической специальности. Тогда не придется выполнять корпоративные правила, нести обязанности, можно быть свободным от «ненужных» этических норм и даже совмещать несовместимое.

К сожалению, корпорация, установив правила, не так трепетно относится к проверке их исполнения своими членами. Поэтому и получается, что адвокаты регистрируются в качестве индивидуальных предпринимателей, вероятно, замалчивая о наличии у них статуса. Это можно было бы предотвратить путем налаживания взаимодействия ФПА и ФНС России о проведении дополнительной проверки при регистрации лица в качестве индивидуального предпринимателя на предмет его включения в реестр адвокатов соответствующего субъекта РФ. Отказать в регистрации налоговый орган будет не вправе, однако корпорация будет иметь сигнал о нарушении адвокатом норм профессиональной этики.  И тогда в случае неотвратимости угрозы лишения статуса, может быть, и адвокаты начнут его ценить, а не считать непосильным бременем, которое нести тяжело, а бросить жалко.

Сомнения Э. Амоева об отсутствии мотива у Управления Минюста при обращении в суд за прекращением статуса адвоката дают основания полагать о недостаточной информированности автора о порядке и основаниях прекращения статуса адвоката после его получения. Такое полномочие дано Законом территориальному органу Минюста при бездействии Совета соответствующей адвокатской палаты по этому вопросу в течение трех месяцев (п. 6 ст. 17 Закона).

Это говорит лишь о том, что при неспособности корпорации самостоятельно следить за «чистотой своих рядов» эту функцию готово выполнять государство. Вряд ли это в интересах и корпорации, и самих адвокатов.