Свобода и добросовестность в договорном праве

СВОБОДА И ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ В ДОГОВОРНОМ ПРАВЕ

Подлинно цивилистический подход к гражданско-правовым отношениям должен подразумевать максимальную свободу договора

Многие адвокатские образования, участвовавшие в конкурсах на право предоставлять юридическую поддержку корпорациям с участием государства или естественных монополий, знают, что, несмотря на заявленный равный доступ, побеждает чаще всего тот, кто должен победить по мнению устроителя, а если побеждает другой, то не получает того, на что вправе рассчитывать. Однако недавно в этой практике наметился поворот к лучшему, о чем свидетельствует дело, ответчиком по которому выступал «Сбербанк России».

Столкновение подходов
Весной 2013 г. ОАО «Сбербанк России» объявило конкурс на право заключения договора об оказании юридических услуг с максимальной стоимостью 10 млн рублей. Сформированной банком конкурсной комиссией к борьбе за право заключить договор были допущены 9 фирм, победителем конкурса Сбербанк признал ООО «Коллекторское агентство ИНТЕЛЛЕКТ-С», однако стал уклоняться от заключения договора с ним, в связи с чем последний обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о понуждении к заключению договора.

Поскольку отрицать факт проведения конкурса и выигрыша его истцом было бессмысленно, ответчик избрал несколько оригинальную тактику: просил отказать в удовлетворении иска ввиду того, что в предложенном для заключения тексте договора отсутствует его главное существенное условие – его предмет. Следовательно, по логике ответчика, к заключению такого договора невозможно понудить.

Действительно, при проведении конкурса условие о предмете будущего договора с победителем было сформулировано более чем туманно: «юридическое сопровождение одиннадцати процедур банкротства». Не были указаны ни пределы такого сопровождения (а ведь объем услуг в рамках, например, простого включения в реестр требований кредиторов существенно отличается от объема услуг при активном участии в банкротстве – оспаривании сделок, заявлении возражений против требований других кредиторов, спорах с арбитражным управляющим), ни конкретные дела о банкротстве.

Однако такая позиция демонстрировала внутреннее противоречие в действиях ответчика: согласившись с ней, следовало бы признать, что Сбербанк проводит беспредметные конкурсы, т.е. усомниться в его добросовестности. Конечно, в силу задержки с принятием изменений в ГК РФ, регламентирующих поведение сторон на стадии заключения договора, действующему законодательству неизвестны пока правила об ответственности сторон за ведение заведомо беспредметных переговоров, однако даже сегодня этот аргумент может быть легко парирован с помощью доктрины непротиворечивого поведения, поддерживаемой ВАС РФ с опорой на ст. 10 ГК РФ.

Более того, в данном случае представилась прекрасная возможность применить те новейшие концепции, которые разработаны и закреплены в судебной практике в целях защиты добросовестных участников оборота. В частности, руководствуясь общим посылом максимальной свободы договора, который задан не опубликованным еще на момент вынесения решения, но уже принятым Пленумом ВАС РФ постановлением от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах», можно сказать, что даже столь широкое определение предмета будущего договора, вполне позволяя выявить волю сторон, а именно – волю на сопровождение за оговоренную плату любых 11 процедур банкротства с совершением всех необходимых для этого юридических действий, дает возможность считать условие о предмете согласованным.