(Анти)утопия о правосудии будущего

Внимай – истина на земле среди тех, которые,
имея власть, истиной живут и праведный суд творят.
Евангелие от Никодима

Стремительный научно-технический прогресс, сопровождающийся кризисным состоянием мировой экономики и попытками девальвации либеральных идей, создал в мире высокую степень социальной напряженности. В результате в социуме нарастают протестные настроения, увеличивается уровень агрессии и злобы, что часто сопровождается пренебрежительным отношением к общественным интересам и отрицанием социальной общности.

На фоне указанных процессов возрастает потребность в качественном и эффективном правосудии, которое будет способно действенным образом разрешать возникающие в социальной среде конфликты. Однако результаты судебной деятельности все больше вызывают неудовлетворение среди общественности. В качестве причин недовольства приводятся неэффективность судебной системы, низкий уровень судебных кадров, нарушение прав человека, отсутствие реального равенства между публичными и частными лицами, а также политическая или финансовая ангажированность.

Одним из оснований критического восприятия обществом того или иного судебного акта (в частности, обвинительного приговора) является, на мой взгляд, не отсутствие согласия с конкретным решением или наказанием и даже не суровость последнего, а неясность мотивов и факторов, побудивших к принятию такого решения. Современное человечество разумно ожидает понятного для себя правосудия, которое помимо наличия базовых принципов будет непременно отвечать мировосприятию общества. Из этого следует, что принимаемые судебные решения не могут быть тайной, постижимой только ограниченной группой, а, напротив, должны быть доступны для восприятия подавляющего большинства граждан.

Допуская некую аналогию с экономикой, можно предположить, что такой высокоинтеллектуальный и социально значимый «продукт», как правосудие, должен быть ориентирован на конечного «потребителя», «бенефициара» – т.е. человека.

В связи с этим возникают диалектические вопросы: могут ли сегодняшние профессиональные кадры предоставить требуемый высокий уровень правосудия; насколько судебные решения могут быть независимыми, беспристрастными и свободными от различных предубеждений; отвечает ли актуальное правосудие в полной мере идеям гуманизма или парадигмам нынешней эпохи?

Изображая «идеальный» судебный процесс, многие представители юридического сообщества, да и люди, не имеющие фундаментальных знаний о судопроизводстве, как правило, видят в нем участие большего числа граждан. Столь известный всем суд присяжных и есть форма реализации идеи сопричастности к судьбе окружающего. Между тем особенность восприятия человеком объективной действительности выражается в том, что оно может подвергаться воздействию, побочным эффектом которого становится формирование стереотипов.

Нейробиолог Роберт Сапольски, рассматривая факторы, влияющие на поведение человека, пришел к выводу, что люди с меньшей вероятностью осудят за совершение преступления привлекательного человека, а если все же осудят, назначат ему меньший срок заключения¹. Получается, природа человека устроена так, что и отдельный человек, и группа людей могут стать объектом манипуляции со стороны других людей, придерживаться взглядов, основанных на неточном или искаженном знании.

Иллюстрацией этого является дело 14-летнего афроамериканца из Южной Каролины (США) Джорджа Стинни. 24 марта 1944 г. он был задержан по подозрению в убийстве двух девочек – 11-летней Бетти Д. Бинникер и 7-летней Мэри Э. Темс. Впоследствии присяжные, посовещавшись 10 минут, признали подростка виновным в совершении инкриминируемого ему деяния. В итоге Джордж Стинни был приговорен к смертной казни на электрическом стуле, и 16 июня того же года приговор был приведен в исполнение. Спустя 70 лет, в 2014 г., суд отменил приговор в связи с допущенными процессуальными нарушениями, отказавшись от пересмотра дела по причине невозможности установления всех обстоятельств произошедшего.

Данное дело, как и множество аналогичных, демонстрирует, что вовлечение в отправление правосудия наряду с профессиональными судьями граждан не гарантирует достижение его целей. Вместе с тем не следует и считать, что подобные дела негативно характеризуют институт суда присяжных либо умаляют его достоинства, поскольку подобные примеры исключительно призывают не «романтизировать» активное участие присяжных в осуществлении правосудия.

Тогда, возможно, стоит подумать о государственных программах, которые будут готовить специалистов (судей), лишенных какой-либо предвзятости, не чувствующих физического и психологического переутомления и обладающих энциклопедическими знаниями? Но это вряд ли осуществимо в силу биологических особенностей человека.

Физик Макс Тегмарк, анализируя перспективы развития искусственного интеллекта, высказал предположение, что однажды роботы-судьи, будучи беспристрастными, компетентными и транспарентными, окажутся более эффективными и справедливыми, чем люди-судьи².

Соглашусь с тем, что преимущество искусственного интеллекта как раз и заключается в высокой степени свободы от обстоятельств и давления различных факторов, технической (физической) способности изучить и рассмотреть большее количество дел. Разумеется, имеются сложности с применением искусственного интеллекта при осуществлении правосудия, так как высокие технологии требуют серьезного обучения, внедрения и эксплуатации.

Антагонисты использования искусственного интеллекта в судопроизводстве апеллируют к тому, что со сложными делами (особенно уголовными), требующими глубокой оценки, робот-судья не справится, поскольку здесь необходим всесторонний критический анализ, на который способен лишь человек. Учитывая, что данные доводы сводятся исключительно к уровню технического развития систем с искусственным интеллектом, вопрос о возможности создания специализированных машин, способных к автономному проведению судебного процесса, может быть разрешен посредством научных разработок, и это лишь вопрос времени.

Кроме того, на практике судьи зачастую сами рассматривают сложные уголовные дела формально, соглашаясь со стороной обвинения практически по всем процессуальным вопросам и компилируя представленные ею документы.

Внедрение и использование искусственного интеллекта при отправлении правосудия – это, скорее, не проблема технического прогресса, а вопрос экзистенциальный. Николай Бердяев писал: «В человеке скрыта загадка познания и загадка бытия»³, «человек есть историческое существо, он призван реализовать себя в истории, история – его судьба»⁴. Надо полагать, людям следует спросить в первую очередь себя: готовы ли они доверить свою судьбу системе с искусственным интеллектом, способны ли роботы-судьи понять глубину человеческой личности, разобраться в противоречиях и многообразии, свойственных человеку?

Уровень мирового технического развития позволяет говорить о возможности внедрения технологий, оказывающих судьям субсидиарную помощь при отправлении правосудия.

Все же современные технологии, создаваемые лучшими умами планеты – людьми, следует использовать во благо самих людей, не противопоставляя эти системы человеку и его способностям. Остается неясным, есть ли у общества необходимость в получении технической возможности полной замены людей роботами-машинами с искусственным интеллектом, умеющими самостоятельно принимать судебные решения.

Очевидно одно – попытки поиска «идеального» правосудия не увенчаются успехом, пока общество не осознает, что надо продолжать верить в право и что на справедливость или милосердие способен исключительно человек, принимающий и любящий другого человека.