Судебная система России попала в зону «жесткой турбулентности». Пандемия новой коронавирусной инфекции породила новые вызовы для судебной системы, предсказать которые еще полгода назад никто бы не решился, но наступили – новое время и новые условия существования.
Много сказано о том, что эти условия являются чрезвычайными и относиться к тому, как сейчас работают суды, нужно с пониманием. При этом чрезвычайной ситуации в стране не объявлено, суды де-юре работают в условиях нерабочих дней, что само по себе вызывает множество вопросов – например, как считать процессуальные сроки, как относиться к процессам, которые все же проводятся, хотя и не являются неотложными, как обеспечивать явку участников и т.д.
Разные суды и различные регионы решают указанные вопросы произвольно, а высшие судебные власти четкие правила пока не установили.
Так же – произвольно – судьи используют в процессах системы видеосвязи, в частности посредством мессенджеров. К примеру, 25 марта Вахитовский районный суд г. Казани рассмотрел дело об административном правонарушении в видеочате Skype, а 30 марта Невьянский городской суд Свердловской области применил для организации процесса по делу об административном правонарушении меесенджер WhatsApp.
Удаленное участие в судебных процессах разрешено законом и широко применяется на практике. Так, участие в заседании посредством видео-конференц-связи предусмотрено ст. 153.1 АПК РФ и ст. 155.1 ГПК РФ. Данная процедура используется исключительно по ходатайству одной из сторон, участвующих в деле, и имеет специфические процессуальные и организационные черты, которые не могут быть подменены иными инструментами.
Видео-конференц-связь представляет собой защищенный канал обмена информацией, что имеет принципиальное значение для достижения как таковых целей правосудия, предусматривающих необходимость исключения любого влияния на процессуальное действие извне.
Важнейшим фактором является то, что видео-конференц-связь в гражданском и арбитражном процессах осуществляется исключительно между судами, и ни в коем случае не напрямую между судом и удаленным участником процесса. То есть именно суд в месте нахождения участвующего в деле лица организует связь, проверяет явку и устанавливает личность явившихся для участия в заседании лиц, проверяет их полномочия и выясняет вопрос о возможности участия в заседании.
В связи с этим полагаю, что допуск лица в процесс посредством видеосвязи с использованием мессенджеров является грубым нарушением ст. 153 АПК РФ (ст. 161 ГПК РФ) – суд в этих обстоятельствах не имеет возможности установить личность лица, выходящего на связь, а также проверить его полномочия. Кроме того, участники процесса не обязаны иметь на своих гаджетах приложения, позволяющие устанавливать видеосвязь.
Аналогичные нормы содержатся в ст. 142 КАС РФ.
Использование систем видео-конференц-связи в рамках производства о привлечении к административной ответственности также предусмотрено ст. 29.14 КоАП РФ. Суд принимает решение об этом по ходатайству участника производства об административном правонарушении либо по собственной инициативе. В определении суд должен указать, что участие данного лица в заседании является обязательным, однако он не имеет возможности явиться лично по уважительной причине. Определение направляется участнику не позднее следующего рабочего дня после вынесения определения.
Аналогично в гражданских и арбитражных процессах применение систем видео-конференц-связи допустимо только между судами, а также между судом и пенитенциарным учреждением или СИЗО. Дистанционное участие иных учреждений закон не предусматривает.
В уголовном процессе видео-конференц-связь используется при рассмотрении апелляционных (ч. 2 ст. 389.12 УПК РФ) и кассационных (ч. 2 ст. 401.13 УПК РФ) жалоб обвиняемого или осужденного, содержащегося в следственном изоляторе, по ходатайствам, связанным с исполнением приговора (ч. 2 и 2.1 ст. 399 УПК РФ), а также для допроса свидетеля (ст. 240, 278.1 УПК РФ) и потерпевшего (ст. 240 УПК РФ).
Видео-конференц-связь также может быть применена в отношении подсудимого при рассмотрении дела в первой инстанции. Такое решение суд может принять только в отношении находящихся в СИЗО обвиняемых в преступлениях, предусмотренных ст. 205, 206, 208, ч. 4 ст. 211, ч. 1 ст. 212, 275, 276, 279 и 281УК РФ, и исключительно в целях обеспечения безопасности участников процесса.
На мой взгляд, использование мессенджеров в судопроизводстве не может гарантировать ни идентификации личности участника процесса, ни отсутствия скрытых от видимости суда угроз, ни соблюдения права на защиту.
Не менее важный фактор – нивелирование принципа непосредственности судебного разбирательства. Суд в рассматриваемых условиях лишен возможности самостоятельно исследовать представляемые по делу доказательства, что фундаментально влияет на исход рассмотрения и препятствует вынесению правосудного судебного акта.
Важно, что с момента введения ограничительных мер, связанных с пандемией COVID-19, правила использования видео-конференц-связи в судебных процессах всех видов корректировке не подвергались. В п. 5 Постановления президиумов Верховного Суда РФ и Совета судей РФ от 8 апреля 2020 г. № 821 именно существующие системы видео-конференц-связи, но не интернет и иные способы коммуникации, названы в качестве допустимых к примененению при рассмотрении дел.
Из этого, полагаю, следует бесспорный вывод: инициативы судов, использующих мессенджеры для отправления правосудия, нельзя оценивать иначе как фундаментальные нарушения процессуального закона.
Отмечу, что ЕСПЧ неоднократно рассматривал жалобы, касающиеся организации видео-конференц-связи в судопроизводстве.
В частности, в Постановлении по делу «MarcelloViola v. Italy» Европейский Суд указал, что использование видео-конференц-связи при рассмотрении уголовного дела в отношении обвиняемого не нарушает право на справедливое разбирательство, поскольку такая возможность была предусмотрена законом, и суд преследовал законную цель: обвиняемый являлся членом преступной группировки, в связи с чем суд намеревался обеспечить безопасность участников процесса, в особенности свидетелей.
У обвиняемого была возможность видеть все, что происходит в зале заседания, в том числе свидетелей, и задавать им вопросы. Кроме того, он не был лишен права конфиденциально общаться с защитником.
Как указано в Постановлении по делу «Golubev v. Russia», использование видео-конференц-связи при рассмотрении апелляционной жалобы на приговор не было признано нарушающим право на справедливое судебное разбирательство. ЕСПЧ отметил, что заявитель не ходатайствовал о личном присутствии во время рассмотрения жалобы судом. Также Европейский Суд указал, что национальное законодательство предусматривало названное использование, а личное присутствие обвиняемого, хотя и было желательным, но не являлось серьезной гарантией справедливости судебного разбирательства, так как заявителя представляли два защитника.
Примечательно, что в данных постановлениях не рассматривались альтернативные способы проведения видео-конференц-связи вне суда или исправительного учреждения.
Представляется, что высшим судебным инстанциям следует незамедлительно взять ситуацию под жесткий контроль и разъяснить, как применять процессуальные нормы в этой части, однозначно урегулировать правоприменение и, если потребуется, выйти с законодательными инициативами с целью соблюдения конституционных гарантий прав участников судебных процессов и международных обязательств России.
