12 января 2023 г. Конституционный Суд опубликовал Постановление № 2, которым признал конституционными нормы, регулирующие ответственность за находку и кражу, отмечая, что действующее правовое регулирование обеспечивает достаточную определенность для участников общественных отношений.
Еще УК РСФСР был известен состав присвоения найденного (ст. 148.4 УК). Разграничение между присвоением найденного и хищением проводилось по моменту выбытия имущества: если привлекаемое к ответственности лицо способствовало выбытию имущества из чужого владения, его действия квалифицировались как хищение; если же лицо не способствовало выбытию имущества, в его действиях содержался состав иного преступления – присвоение найденного.
В то же время согласно примечанию к ст. 158 УК под хищением понимается не только противоправное безвозмездное изъятие, но и обращение чужого имущества в свою пользу или пользу иных лиц. То есть лицо, совершая хищение найденного имущества, не предпринимает активных действий для его выбытия (противоправно безвозмездно изымает его), но обращает имущество в свою пользу.
Представляется, что именно отсутствие состава присвоения найденного и возможность совершения хищения путем обращения имущества в свою пользу и в пользу иных лиц стали причинами появления разрозненной судебной практики, в том числе на уровне Верховного Суда РФ1. Ответом на указанную практику и стало Постановление КС от 12 января 2023 г. № 2-П.
Конституционный Суд, анализируя положения ст. 227 ГК РФ и ст. 158 УК, признал ч. 1 и п. 1 примечаний к ст. 158 УК, а также ст. 227 ГК не противоречащими Конституции РФ, поскольку по конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования во взаимосвязи они предполагают, что объективную сторону хищения в виде кражи найденного имущества, заведомо принадлежащего другому лицу и не имеющего признаков брошенного, образует единое сложное деяние, состоящее из завладения (установления фактического владения) обнаруженной чужой вещью, сопряженного с ее сокрытием или сокрытием источника ее получения, принадлежности другому лицу или идентифицирующих признаков, для тайного обращения в свою пользу или в пользу иных неуправомоченных лиц, чем причиняется ущерб собственнику или иному законному владельцу этого имущества, а равно тайное завладение с теми же целями чужой вещью, когда лицо, завладевшее ею, наблюдало ее потерю собственником или иным законным владельцем и имело реальную возможность незамедлительно проинформировать последнего и вернуть ему утерянную вещь.
Таким образом, КС разъяснил, что объективная сторона ст. 158 УК при хищении найденного складывается из ряда действий, к которым помимо завладения относятся:
- сокрытие вещи либо источника ее получения;
- сокрытие принадлежности вещи другому лицу;
- сокрытие идентифицирующих признаков вещи.
При этом Суд отдельно рассмотрел случай, когда состав преступления образуют действия, направленные на завладение вещью, т.е. привлекаемое к уголовной ответственности лицо наблюдало потерю и имело возможность незамедлительно проинформировать владельца.
Исходя из указанного, действия по присвоению найденного имущества без наличия дополнительных признаков, обозначенных судом, не образуют состава хищения.
Сам тот факт, что Конституционный Суд обратил внимание на эту проблему, является позитивным и в теории должен привести к снижению давления уголовного-правового аппарата на граждан, а также к соблюдению принципа правовой определенности, исключению ошибок, допускаемых правоприменителем.
Однако избранный КС подход, на мой взгляд, не окажет существенного влияния на практику применения ст. 158 УК в силу казуистичного характера толкования нормы Конституционным Судом, а также ряда иных причин. Поясню почему.
Во-первых, опыт внесения поправок в ст. 108 УПК РФ показывает, что даже самые подробные разъяснения непосредственно в тексте закона, а также в постановлениях Пленума Верховного Суда о том, кто может быть заключен под стражу в связи с осуществлением предпринимательской деятельности, существенно не повлияли на подход правоприменителей. Законодатель последовательно разъяснял в положениях ст. 108 УПК, кого следует считать предпринимателем, однако ситуация не изменилась. На мой взгляд, это свидетельствует о проблеме именно правоприменения, а не законодательной техники.
Во-вторых, предложенное Конституционным Судом толкование ст. 158 УК вряд ли приведет к уменьшению количества случаев вменения хищения, так как следствие может изменить подход в части доказывания, устранив проблему введенных дополнительных признаков несколькими вопросами.
Предположим, гражданин в аэропорте в зоне досмотра нашел дорогие часы и не обнаружил их владельца, после чего положил находку в карман, чтобы передать ее в порядке ст. 227 ГК РФ.
Казалось бы, если гражданин не прячет эти часы намеренно, не стирает их серийный номер, не скрывает, что нашел их в зоне досмотра, и собирается передать далее, то в его действиях не усматривается состав преступления. Однако первый же допрос повлечет такие вопросы, как: «Куда вы положили часы?», «Вы знали, чьи это часы?». Наиболее вероятно, что ответы будут «в карман», «не знал». Впоследствии эти ответы могут оказаться отраженными в обвинительном заключении следующим образом: «И.В., исходя из корыстной заинтересованности, обнаружив в зоне досмотра аэропорта часы марки P, осознавая противоправность своих действий, с целью сокрытия предмета хищения поместил часы марки P в карман куртки. В рамках допроса И.В. указал, что ему неизвестно, чьи это часы, тем самым предприняв попытку сокрытия предмета хищения».
Исходя из указанного, полагаю, что Постановление от 12 января 2023 г. № 2-П вряд ли приведет к изменению правоприменительной практики, не облегчит давление уголовно-правового аппарата и не позволит четко разграничить преступные действия и действия, не являющиеся преступными.
В заключение добавлю, что общественная опасность активных действий по изъятию имущества при хищении в любой его форме (кража, грабеж, разбой, мошенничество) существенно выше, чем действий по присвоению найденного, в связи с чем последнее представляется целесообразным либо вывести в отдельный состав УК, либо включить в КоАП в качестве административного правонарушения. Допустимым представляется также вариант с разделением границ ответственности в зависимости от размера причиненного ущерба.
1 См., в частности, кассационные определения ВС от 19 апреля 2017 г. № 75-УД17-2; от 29 марта 2017 г. № 37-УД17-1 и от 29 ноября 2017 г. № 37-О17-3.