2 марта Конституционный Суд РФ вынес Постановление № 4-П по делу о проверке конституционности п. 1 ст. 52 Семейного кодекса РФ и п. 1 ч. 1 ст. 134 и абз. 2 ст. 220 ГПК РФ в связи с жалобой Олеси Шишкиной.
Данное постановление, на мой взгляд, является победоносным прорывом права на объединенном семейно-наследственном фронте, поскольку дает наследникам как заинтересованным лицам возможность в судебном порядке оспаривать оформление семейных отношений применительно к получению наследства.
КС, в частности, постановил: «Признать пункт 1 статьи 52 Семейного кодекса Российской Федерации, пункт 1 части первой статьи 134 и абзац второй статьи 220 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в их взаимосвязи не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 2, 17, 18, 35 (часть 4), 46 (части 1 и 2), в той мере, в какой эти законоположения по смыслу, придаваемому им судебным толкованием, служат основанием для отказа наследникам лица, записанного в качестве отца ребенка в книгу записей рождений с нарушениями требований закона (в отсутствие его волеизъявления, на основании подложных документов и т.п.), в принятии искового заявления об аннулировании такой записи, а если производство по делу возбуждено – для прекращения производства по делу без его рассмотрения по существу».
Фабула дела, изложенная в постановлении, такова. Когда Олеся Шишкина (заявитель жалобы в КС) стала оформлять наследственные права как наследница отца по закону первой очереди, некая женщина подала заявление о принятии наследства от имени ее несовершеннолетней дочери, в отношении которой наследодатель якобы признал отцовство, что было надлежаще оформлено в отделе ЗАГС.
Надо отдать должное заявительнице жалобы: она смогла добиться принятия судом искового заявления об аннулировании записи акта об установлении отцовства ее отца в отношении данной несовершеннолетней девочки, о внесении соответствующих изменений в запись акта о рождении и об исключении девочки из числа наследников ее отца, а также рассмотрения данного иска судом, несмотря на то, что с учетом действующей редакции п. 1 ст. 52 СК РФ суды обычно отказывают в принятии искового заявления, а если оно принято – прекращают производство по делу, поскольку наследники не относятся к числу лиц, наделенных в соответствии с указанной нормой правом оспаривать запись о родителях в книге записей рождений.
Тем не менее суды отказали в удовлетворении исковых требований, все стадии обжалования были пройдены, и в итоге Олеся Шишкина обратилась в Конституционный Суд.
Строго говоря, вынесенные ранее судебные акты по данному делу законны, поскольку согласно п. 1 ст. 52 СК «запись родителей в книге записей рождений, произведенная в соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 51 настоящего Кодекса, может быть оспорена только в судебном порядке по требованию лица, записанного в качестве отца или матери ребенка, либо лица, фактически являющегося отцом или матерью ребенка, а также самого ребенка по достижении им совершеннолетия, опекуна (попечителя) ребенка, опекуна родителя, признанного судом недееспособным». Таким образом, заявительница, являясь дочерью наследодателя и его наследницей по закону, в соответствии с указанной нормой не имела права оспаривать запись, какими бы обоснованными ни были ее сомнения.
Чрезвычайная ограниченность перечня лиц, имеющих право оспаривать эту запись, представляется еще более вопиющей в сравнении с перечнем лиц, имеющих право требовать признания брака недействительным, поскольку в соответствии с п. 1 ст. 28 СК таким правом среди прочих обладает прокурор, а в отношении записи об отцовстве у прокурора нет полномочий обращаться с заявлением о ее оспаривании. Таким образом, наследники, сомневающиеся в отцовстве наследодателя в отношении ребенка, изначально были лишены возможности в судебном порядке проверить их сомнения в законности оформления отцовства и подтвердить либо опровергнуть их – как самостоятельно, так и обратившись в прокуратуру.
Рассмотрев жалобу, Конституционный Суд, приведя ранее высказанные в предыдущие годы доводы, отметил: «Вместе с тем механизм реализации наследственных прав, в значительной степени ориентированных на семейно-правовые связи, существующие между участниками наследственных отношений (глава 63 части третьей ГК Российской Федерации), обусловлен правовой природой юридического факта, который связывает наследодателя с наследниками (брак, наличие установленной в предусмотренном законом порядке родственной связи, в том числе между родителями и детьми и др.)», – т.е. подчеркнул важность наличия соответствующего юридического факта (брака или родства). При отсутствии такового право наследования у лица, претендующего на наследство на основании такого факта (в данном случае отцовства), не возникает. Однако если имеются доказательства отсутствия такого факта, то невозможность в связи с этим защитить нарушенные права вследствие ограниченности перечня лиц, имеющих право на обращение в суд, представляется явно необоснованным ограничением прав наследников.
Именно такое положение выявил Конституционный Суд в деле по жалобе Шишкиной (сразу отмечу – благодаря тому, что она добилась рассмотрения дела, причем неоднократного, судами первой и апелляционной инстанций). КС отметил, что «из представленных ˂...˃ по настоящему делу судебных постановлений следует, что оспариваемая заявительницей запись об отце ребенка в книге записей рождений произведена органом записи актов гражданского состояния на основании совместного заявления отца и матери ребенка, не состоящих в браке между собой. Однако судебной почерковедческой экспертизой, проведенной в ходе судебного разбирательства дела, установлено, что подпись отца на заявлении и в записи акта об установлении отцовства выполнена не им самим, а другим лицом (выделено мной. – С.М.). От проведения судебной молекулярно-генетической экспертизы, а также повторной судебной почерковедческой экспертизы мать ребенка отказалась». Таким образом, практически доказанный экспертным путем факт фальсификации подписи наследодателя судьи КС посчитали весомым фактором для того, чтобы положительно рассмотреть вопрос о том, что закрепленный в СК перечень лиц, имеющих право оспаривать запись об отцовстве, чересчур ограниченный и потому нарушает права граждан.
Формально основанием для удовлетворения жалобы является не сама по себе ограниченность перечня лиц, имеющих право оспаривать запись об отцовстве, а невозможность защиты прав при несоблюдении или прямом нарушении порядка подачи совместного заявления для внесения записи в книгу записей рождений – в частности, когда подпись отца на совместном заявлении родителей не является подлинной.
Весьма примечательным, на мой взгляд, является то, что Конституционный Суд, вынося обсуждаемое постановление, сам изменил (можно сказать, развернул) собственную практику, поскольку до 2020 г. отказывал в принятии подобных жалоб. Так, в постановлении указаны три вынесенных в разные годы определения об отказе в принятии аналогичных жалоб:
Во всех трех случаях с жалобами в КС обращались матери умерших граждан, отцовство которых было признано в отношении несовершеннолетних детей, и им (заявительницам) было отказано в принятии жалоб к рассмотрению со следующим обоснованием: «Осуществляя в порядке конкретизации названного конституционного положения свои дискреционные полномочия, федеральный законодатель закрепил в Семейном кодексе Российской Федерации в числе принципов регулирования семейных отношений обеспечение приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи. Пункт 1 статьи 52 Семейного кодекса Российской Федерации, определяющий круг лиц, наделенных правом оспаривать запись родителей в книге записей рождений, направлен на реализацию данных принципов регулирования семейных отношений и, таким образом, не может рассматриваться как нарушающий конституционные права заявительницы, перечисленные в жалобе».
Полагаю, если действующая редакция оспоренной нормы (п. 1 ст. 52 СК), ранее поддерживаемая и защищаемая Конституционным Судом, однозначно была направлена на непоколебимость юридического положения несовершеннолетнего, ради которой отвергались интересы иных лиц, в том числе наследников мужчины, записанного в качестве отца этого ребенка, то теперь КС, пересмотрев свою позицию, призвал к соблюдению баланса прав и законных интересов всех лиц – участников этой непростой ситуации.
Подобное изменение не может не радовать, ибо всегда лучше, когда право на судебную защиту нарушенных прав толкуется широко.
В заключение остановлюсь на возможности применения изложенных в Постановлении от 2 марта 2021 г. № 4-П выводов в адвокатской практике. Сейчас – после вынесения и опубликования постановления, но до внесения законодателем во исполнение указания КС изменений в законодательство – идеальное, на мой взгляд, время для обращения в суд с подобными исковыми заявлениями (об аннулировании записи акта об установлении отцовства наследодателя в отношении несовершеннолетнего, о внесении изменений в запись акта о рождении, об исключении записи об отце несовершеннолетнего и об исключении этого несовершеннолетнего из числа наследников наследодателя).
Поясню почему.
Во-первых, в п. 3 постановления указано: «Впредь до внесения в действующее правовое регулирование надлежащих изменений, вытекающих из настоящего Постановления, суды общей юрисдикции не вправе отказывать наследникам лица, записанного в качестве отца ребенка в книгу записей рождений с нарушениями требований закона, в принятии искового заявления об аннулировании такой записи, а если производство по делу возбуждено – прекращать производство по делу без его рассмотрения по существу». Следовательно, прямым указанием КС предоставлена широкая возможность для обращения заинтересованных лиц в суды, и она не может быть искусственно ограничена.
Во-вторых, п. 2 постановления предписано: «Федеральному законодателю надлежит – исходя из требований Конституции Российской Федерации и основанных на них правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных в настоящем Постановлении, – внести необходимые изменения в правовое регулирование оспаривания записи об отце в книге записей рождений, конкретизировав его в части определения круга лиц, наделенных правом требовать аннулирования записи о родителях в книге записей рождений для случаев несоблюдения требований пункта 2 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации (о подаче совместного заявления для внесения в книгу записей рождений записи об отце ребенка), и включения в него наследников». Сложно сказать, как это предписание будет реализовано законодателем, поэтому текущий период представляется наиболее целесообразным для инициирования судебных процессов.
При этом уверен, что адвокат, оказывающий юридическую помощь истцам по делам данной категории, с учетом высказанных Конституционным Судом в комментируемом постановлении позиций, но по понятным причинам не имея доступа к документам органов ЗАГС, должен собрать максимально возможную доказательственную базу, в частности:
- узнать у доверителя, кто мог общаться с наследодателем в период, указанный в свидетельстве об установлении отцовства, чтобы определить, кого можно приглашать в суд для дачи свидетельских показаний;
- собрать все возможные документы с подписями и образцами почерка наследодателя, чтобы представить их в качестве образцов при проведении судебной почерковедческой экспертизы;
- определить, относительно каких учреждений, организаций и предприятий можно ходатайствовать перед судом об истребовании документов с подписями наследодателя.
Остается добавить, что грядущее изменение законодательства с подачи КС показывает, что если при оказании юридической помощи мы видим, что норма закона нарушает права граждан, целесообразно, пройдя все судебные инстанции, обращаться в Конституционный Суд.
