Соответствие разъяснениям ВС или объективное вменение?

В последние 10 лет существенно вырос объем уголовных дел, возбужденных по факту получения и выдачи кредитов, которые не выплачиваются полностью или частично. Действия обвиняемых при этом зачастую квалифицируются как хищение (ст. 159, 159.1 или 160 УК РФ)¹. При рассмотрении подобных дел суды, как правило, придерживаются позиции, что ущерб банку причинен в размере всей суммы кредита независимо от произведенных по нему выплат.

Хотя подобный подход формально соответствует разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, он, как представляется, не отвечает реалиям банковской системы и приводит к искусственному увеличению объема обвинения.

Современное правовое регулирование и выявленная проблема

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (п. 5) (далее – Постановление Пленума ВС № 48) мошенничество, предметом которого являются электронные денежные средства, считается оконченным в момент списания денежных средств с банковского счета владельца (в рассматриваемом случае – в момент списания со счета банка-потерпевшего). Момент окончания растраты и присвоения безналичных денежных средств правоприменитель определяет аналогичным образом².

Логично, что дальнейшие действия, в том числе по возврату денежных средств банку-потерпевшему при обслуживании кредита, при определении размера хищения не учитываются. В рамках указанных разъяснений ВС суды справедливо рассматривают данные суммы как:

• распоряжение похищенным имуществом³;
• придание хищению вида гражданско-правовых отношений⁴;
• условие, сделавшее возможным дальнейшее совершение хищений⁵.

Представляется, что подобное определение момента окончания преступления, влекущее вынужденное определение ущерба в объеме всей суммы выданного кредита, противоречит нормам УК, так как приводит к вынесению приговоров, допускающих искусственное увеличение обвинения.

Например, в приговоре Урайского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры обвиняемому вменено хищение невыплаченной суммы задолженности и 400 тыс. руб., выплаченные по кредиту: «преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 160 УК РФ, было окончено перечислением средств в сумме 14 500 000 рублей на счет <…>, а все последующие действия Беззубенко были направлены на обращение похищенного в свою пользу <…> при этом остальные 400 000 рублей, полученные по указанным операциям, с целью сокрытия своих преступных действий путем создания видимости законности получения кредитов были возвращены банку в качестве уплаты процентов за полученные кредиты»⁶. Аналогично Останкинский районный суд г. Москвы при определении размера хищения не учел погашение 50% ссудной задолженности по кредиту (из 20 млн руб. возвращены 9,5 млн)⁷. При этом Московский городской суд отметил, что «вопреки доводам жалоб, суд обоснованно расценил частичное погашение некоторыми организациями обязательств по кредиту как создание видимости исполнения взятых на себя обязательств и придания им правомерных гражданско-правовых отношений в рамках ранее разработанного преступного плана».

Вместе с тем представляется крайне необоснованным вменение хищения всей суммы выданного кредита при условии добровольного возвращения практически 50% суммы займа до момента выявления преступления.

Как отметил Конституционный Суд РФ в Постановлении от 8 декабря 2022 г. № 53-П «По делу о проверке конституционности пункта 1 примечаний к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Тихоокеанского флотского военного суда», «…по общему правилу имущественный ущерб как признак хищения предполагает (составляет) утрату имущества, т.е. уменьшение фондов собственника на стоимость (размер) утраченного в результате преступления имущества, которое поступило в незаконное владение виновного или других лиц».

При обслуживании кредита из владения потерпевшего фактически выбывает лишь неуплаченная часть выданной суммы

Не вполне корректным также представляется установление умысла на хищение полной суммы выданного кредита.

К сожалению, в настоящее время у судов нет выбора при определении направленности умысла, момента окончания хищения, суммы ущерба. Постановление Пленума ВС № 48 категорично устанавливает, что хищение безналичных денежных средств окончено в момент их списания со счета банка. Все, что произошло после, не входит в предмет доказывания по уголовному делу и не может влиять на размер хищения⁸.

Однако в ст. 819 ГК РФ указано, что кредитный договор предполагает возвращение полученного займа по частям в течение определенного сторонами периода времени, в который заемщик распоряжается денежными средствами по своему усмотрению (в соответствии с договором). Требование же кредитной организации немедленно вернуть всю сумму займа единовременно признается судебной практикой как отказ от исполнения договора⁹.

Следовательно, концепция кредита и ее законодательное воплощение не подразумевают возмещения денежных средств кредитору непосредственно после выдачи суммы займа. Таким образом, разъяснения Верховного Суда, изложенные в Постановлении Пленума № 48, применимы, на мой взгляд, только к кредитам, которые не обсуживались вовсе, но не к тем, по которым производились выплаты.

Предлагаемые изменения

Полагаю, что при поступлении выплат по кредитному договору моментом окончания хищения должен признаваться момент прекращения обслуживания кредита. Соответственно, при определении размера хищения должны учитываться выплаты по кредиту.

Данное предложение противоречит общепринятому подходу к определению момента окончания хищения, связанному с получением реальной возможности распоряжаться похищенным имуществом: безусловно, при выдаче кредита лицо получает возможность распоряжаться денежными средствами гораздо раньше прекращения платежей.

Однако, как отмечалось, существо кредитного договора заключается в постепенном погашении задолженности, в связи с чем представляется, что применительно к банковским хищениям путем выдачи (получения) кредитов – с учетом их специфики – от сложившегося подхода, на мой взгляд, можно отойти.

Необходимо отметить, что некоторые суды и сейчас руководствуются подобным подходом, считая ущерб за вычетом суммы обслуживания кредитов¹⁰.

Представляется, что предлагаемые уточнения разъяснений Пленума ВС по моменту окончания хищения безналичных денежных средств путем получения (выдачи) кредита позволят избежать вменения хищения сумм, которые фактически не выбывают из собственности потерпевшего. В частности, изменение подхода могло бы в некоторых случаях существенно влиять на квалификацию действий обвиняемого. Например, на рассмотрении Первого кассационного суда общей юрисдикции находилось уголовное дело, в котором определение ущерба с учетом выплат по кредиту позволило бы переквалифицировать часть преступных эпизодов с ч. 3 ст. 159 УК на ч. 1 ст. 159 (с учетом применимой редакции УК) и освободить лицо от уголовного преследования в связи с истечением срока давности¹¹.

Указанное особенно актуально в случае с выдачей кредита физическим лицам, которые зачастую берут займы на небольшие суммы, и даже несколько выплат по кредиту могут изменить вменяемую часть и категорию преступления, как в упомянутом ранее судебном акте. Например, в отличие от ч. 3 ст. 159.1 УК, ч. 1 той же статьи Кодекса не предусматривает наказание в виде лишения свободы.

Предложенный подход, как представляется, немногое изменит для правоприменителя; в том числе ему не придется рассматривать вопрос о том, погашалось ли тело кредита или проценты при его обслуживании и как это влияет на размер ущерба. В соответствии с ГК при выплатах по кредитному договору первоначально производится уплата процентов, и только затем гасится основной долг. Вместе с тем проценты не могут признаваться ущербом для целей квалификации, так как являются не полученными банком доходами за выдачу кредита, в то время как в уголовном праве ущербом от хищения признается только реальный материальный ущерб, без учета упущенной выгоды. Так, даже сейчас при подсчете размера хищения путем выдачи невозвратных кредитов проценты не учитываются¹².

Кроме того, кредитный договор, заключенный в результате мошеннических действий, является ничтожным – как сделка, нарушающая требования закона и посягающая на охраняемые законом интересы третьих лиц¹³. Соответственно, к указанному договору уже не могут применяться положения ст. 319 и 819 ГК. Если же заключение кредитного договора является законной сделкой, указанные правоотношения находятся исключительно в области гражданского права и не могут рассматриваться в уголовно-правовом контексте.

Согласно позиции Конституционного Суда¹⁴ нельзя привлечь лицо к уголовной ответственности за совершение правомерных гражданско-правовых сделок. Следуя данной логике, при предлагаемом подходе любые денежные средства, уплаченные до момента прекращения обслуживания кредита, должны учитываться при определении размера хищения и влиять на квалификацию.

Предложенный подход к изменению момента окончания банковского хищения путем выдачи (получения) кредитов позволит избежать вменения хищения излишних сумм и приведет к улучшению положения обвиняемых, не создавая судам существенных сложностей при подсчете ущерба.