Определением Конституционного Суда РФ от 28 сентября 2023 г. № 2659-О отказано в принятии к рассмотрению моей жалобы на положение ч. 1 ст. 18 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (далее – Закон о содержании под стражей), запрещающее защитнику проносить на территорию места содержания под стражей технические средства связи, а также технические средства (устройства), позволяющие осуществлять киносъемку, аудио- и видеозапись.
Данное решение КС мотивировал тем, что:
- «федеральный законодатель при регулировании права на получение квалифицированной юридической помощи ˂…˃ обязан именно в федеральном законе определить все важнейшие элементы данного права ˂…˃ пределов его осуществления, то есть с возможными его ограничениями»;
- оспариваемое законоположение обусловлено режимом содержания под стражей, обеспечивающим безопасность следственного изолятора, соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых, исполнение ими их обязанностей, их изоляцию, а также выполнение задач, предусмотренных УПК РФ, включая предотвращение преступлений, передачу сведений, которые могут помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, а также обеспечивающим недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, воспрепятствование иным путем производству по уголовному делу;
- само по себе использование или неиспользование адвокатом технических средств не образует содержания его деятельности.
С данным определением я не согласен по следующим основаниям.
Конституционный Суд – в нарушение его же правовой позиции, сформулированной, например, в абз. 3 и 4 п. 2 Определения от 25 января 2005 г. № 42-О, согласно которой суд не должен уподобляться органам, чье бездействие, в том числе по нерассмотрению и неразрешению доводов обращения, обжалуется в суд, – не рассмотрел и не разрешил доводы, изложенные в жалобе.
В жалобе, в частности, указывалось, что в соответствии с Конституцией РФ все равны перед законом и судом – независимо от должностного положения и других обстоятельств (ст. 19). К числу таких обстоятельств относится и регулирование прав и свобод различными законами (Определение КС от 20 февраля 2002 г. № 22-О). Также каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе право на помощь адвоката (защитника) (ст. 48); данное право не подлежит ограничению (ч. 3 ст. 56).
Провозглашенное равноправие в процессуальных отношениях повторяется в процессуальном регулировании. Например, ст. 118 (ч. 2) и 123 (ч. 3) Конституции предусмотрено, что правосудие осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства и основывается на состязательности и равноправии сторон. Статьей 15 УПК установлено, что стороны обвинения и защиты равноправны. Также, согласно ст. 12 ГПК РФ, правосудие осуществляется на основе равноправия сторон. Нормы о конституционном равноправии повторены и в других процессуальных законах.
Вместе с тем Конституция предусматривает возможность заключения лица под стражу (ч. 2 ст. 22). Цели заключения под стражу, указанные в определении КС, закреплены в УПК (ст. 97, 108) и влекут ограничение заключенного под стражу лица в правах и свободах.
Соблюдение конституционного равноправия заключенного под стражу лица при реализации им прав и свобод, их защите обеспечивается с помощью адвоката (защитника) и не подлежит ограничению (ст. 48, ч. 3 ст. 56 Конституции, подп. «б» п. 2 ч. 3 ст. 49 УПК).
В соответствии с подп. 6 п. 3 ст. 6 Закона об адвокатуре адвокат (не только оказывающий юридическую помощь в качестве защитника) вправе фиксировать (в том числе с помощью технических средств) информацию, содержащуюся в материалах дела, по которому он оказывает квалифицированную юридическую помощь, соблюдая при этом государственную и иную охраняемую законом тайну.
Как неоднократно отмечал Конституционный Суд, адвокат может не только оказывать юридическую помощь в качестве защитника по уголовному делу, но и давать юридические консультации, составлять документы правового характера, выступать представителем обвиняемого в гражданском или административном судопроизводстве и т.д. (например, Определение от 8 ноября 2005 г. № 439-О). Соответственно, дело, по которому адвокат оказывает юридическую помощь, может состоять, например, из собранных и собираемых им на досудебной стадии материалов (доказательств, проекта иска, жалобы и т.д.). Далее собранными адвокатом материалами доверитель вправе пользоваться самостоятельно или передать их другому адвокату, в связи с чем дело, по которому адвокат оказывает юридическую помощь, ограничивается для адвоката поручением доверителя.
Согласно п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК защитник вправе использовать иные не запрещенные Кодексом средства и способы защиты. При этом Кодексом не предусмотрен запрет защитнику использовать технические средства для фиксации информации.
Ни УПК, ни Закон о содержании под стражей не запрещают адвокату, выступающему не в качестве защитника, а, например, представителя обвиняемого в гражданском (бракоразводном или др.) или административном (по оспариванию условий содержания под стражей или др.) судопроизводстве, представителя потерпевшего или гражданского истца либо оказывающему иную юридическую помощь (например, составление различного рода документов правового характера (проект доверенности, завещания, жалобы, предложения депутату и т.д.), чтобы их подписал и подал обвиняемый), проносить в места содержания под стражей технические средства фиксации. При этом одним из принципов адвокатуры является равноправие адвокатов (п. 2 ст. 3 Закона об адвокатуре).
В жалобе в КС приведен следующий пример: доверителю, содержавшемуся под стражей, я оказывал юридическую помощь в качестве представителя по административному делу об оспаривании условий содержания под стражей, от нас суд требовал представления доказательств содержания в тех условиях, которые мы указывали в административном иске и подтверждали в судебных заседаниях.
Также в жалобе я отметил, что посетил в исправительной колонии другого доверителя, которому сотрудниками колонии были нанесены побои. Я не мог без технических средств фиксации задокументировать побои и попросил врача медсанчасти подтвердить их, на что врач ответил, что видит наличие у моего доверителя телесных повреждений, но отказывается их зафиксировать. Относительно причин отказа врач ответил, что просто не хочет. Возникает вопрос: как в таком случае обжаловать действия сотрудников колонии в порядке КАС, если наряду с административным иском требуется представить соответствующие доказательства?
УПК (п. 7 ч. 1 ст. 53) прямо предусматривает право защитника снимать копии с материалов уголовного дела с помощью технических средств, в том числе тогда, когда подзащитный содержится под стражей. Как видим, Кодекс, предусматривая возможность заключения лица под стражу, не запрещает адвокату этого лица использовать технические средства фиксации. Такой запрет Законом о содержании под стражей установлен только для защитника. При этом данный Закон не регулирует адвокатскую деятельность и является более ранним по дате принятия по отношению к УПК и Закону об адвокатуре. В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений (например, Постановление от 29 июня 2004 г. № 13-П, определения от 8 ноября 2005 г. № 439-О, от 2 марта 2006 г. № 54-О и от 17 июня 2013 г. № 946-О).
Как было указано, УПК на основании Конституции предусмотрено равноправие сторон судопроизводства – то есть равенство прав, например, защитника и следователя, защитника и представителя гражданского истца. Однако ни следователю, ни представителю гражданского истца не запрещено проносить и использовать технические средства фиксации, а защитнику – Законом о содержании под стражей запрещено.
Изложенный в Определении от 28 сентября 2023 г. № 2659-О довод о том, что использование адвокатом технических средств фиксации не является его деятельностью, на мой взгляд, опровергается положением подп. 6 п. 3 ст. 6 Закона об адвокатуре, согласно которому адвокат вправе фиксировать (в том числе с помощью технических средств) информацию, содержащуюся в материалах дела, по которому он оказывает юридическую помощь. В соответствии со ст. 120 Конституции суд (в том числе Конституционный) подчиняется закону и принимает решение в соответствии с ним. Названное законоположение не было предметом оспаривания в порядке конституционного судопроизводства, не признано противоречащим Конституции и потому являлось обязательным для КС.
Что касается довода определения о том, что федеральный законодатель вправе ограничить право на получение квалифицированной юридической помощи в федеральном законе, то он, как представляется, противоречит положению ч. 3 ст. 56 Конституции, согласно которому не подлежит ограничению, в частности, право на получение квалифицированной юридической помощи, в том числе помощи адвоката (защитника). Кроме того, мною оспаривалась конституционность ст. 18 Закона о содержании под стражей. Правовой оценки этому законоположению, в том числе по нерассмотренным доводам жалобы, КС не дал, а ссылки на постановления от 25 октября 2001 г. № 14-П и от 26 мая 2022 го. № 21-П представляются некорректными, поскольку указанными постановлениями разрешены жалобы на другие законоположения, которые толковались как позволяющие ведомственными правовыми актами ограничить право на получение квалифицированной юридической помощи; правовой оценки законоположениям, ограничивающим данное право (в частности, ст. 18 Закона о содержании под стражей), там не давалось.
Полагаю, что разрешение изложенных мной доводов возможно только в пользу адвокатов. Так, Верховный Суд РФ Определением от 9 августа 2021 г. отказал в передаче в Президиум ВС моей надзорной жалобы, связанной с отказом в принятии к рассмотрению административного иска об оспаривании ряда положений нормативных правовых актов, со ссылкой на которые мне было отказано в проходе в ИВС с телефоном. Как указывалось в Определении ВС от 9 августа 2021 г., оспариваемые нормы должны рассматриваться Конституционным Судом. КС, в свою очередь, Определением от 29 сентября 2022 г. № 2589-О отказал в принятии моей жалобы на примененные Верховным Судом законоположения.
В жалобе я указал также, что под стражу заключается обвиняемый, а не его адвокат. Основания считать, что адвокат может совершить такие же действия, что и его доверитель, явившиеся основанием для заключения последнего под стражу, в Определении от 28 сентября 2023 г. № 2659-О не приведены. При этом определением не опровергнут довод жалобы о том, что государство, гарантируя право на получение квалифицированной юридической помощи, включая помощь адвоката (защитника), и равноправие всех перед законом и судом, сохраняющееся и при заключении доверителя адвоката под стражу, должно обеспечить допуск к адвокатской деятельности только тех, кто не допустит, в частности, нарушение правил содержания под стражей. Именно регулирование допуска к адвокатской деятельности может являться предметом ограничения осуществления права на профессию (ст. 37 Конституции), но не может ограничиваться право на квалифицированную юридическую помощь со стороны тех, кто допущен к соответствующей профессии.
Частью 3 ст. 55 Конституции предусмотрено, что права и свободы могут быть ограничены федеральным законом. Однако, согласно ч. 3 ст. 56 Основного Закона, не подлежит ограничению в том числе право на получение квалифицированной юридической помощи со стороны адвоката (защитника).
Например, как указывалось ранее, следователю не запрещено проносить и использовать технические средства фиксации; полицейскому, вызванному в суд в качестве свидетеля, не запрещено проносить в здание суда оружие. Технические средства фиксации и оружие могут пригодиться им при исполнении служебных обязанностей (например, в случае совершения преступления в здании суда). Никто же не ставит вопрос о том, что сам по себе пронос следователем в места содержания под стражей технического средства фиксации, равно как пронос полицейским в судебное заседание оружия, не образуют исполнения ими служебных обязанностей.
Собственно, и то, что такое адвокатская деятельность, в Определении от 28 сентября 2023 г. № 2659-О не раскрыто. Более того, адвокат может быть приглашен для оказания одного вида юридической помощи, а в процессе ее оказания от него потребуется оказание другого вида помощи. Даже Конституция, предусматривая право обжаловать действия (бездействие) должностных лиц, право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) должностных лиц (ч. 2 ст. 46, ст. 53), признает, что должностные лица не являются эталоном соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина, в связи с чем способствовать недопущению подобных нарушений призван адвокат.
Таким образом, КС не рассмотрел и не оценил доводы, изложенные в жалобе. Тем самым, полагаю, нарушено право доверителя на судебную защиту. Российский суд, который, как неоднократно разъяснял КС, обязан исследовать все доводы обращения к нему, однако далеко не всегда их рассматривает, и это серьезная проблема, учитывая также введенный в 2020 г. запрет на публикацию особых мнений судей.
