Для эффективной защиты прав и законных интересов доверителя адвокату, как правило, приходится тщательно готовиться и изучать большие объемы информации: законодательство, судебную практику, статьи, комментарии. Однако не менее важно правильно толковать нормы закона.
С., интересы которой я защищала в арбитражном процессе, стала участником общества с ограниченной ответственностью, унаследовав часть доли, принадлежавшей ее родному брату – участнику данного ООО. Размер доли С. в уставном капитале составил всего 0,5%, что не позволяло ей рассчитывать на серьезные дивиденды или участие в управлении компанией. Устав ООО на тот период позволял участнику выйти из общества путем отчуждения принадлежащей ему доли, независимо от согласия других участников или общества.
С. обратилась к нотариусу с заявлением о выходе из общества и выплате ей действительной стоимости доли. Однако нотариус отказался совершать нотариальное действие, сославшись на новую редакцию устава общества, в соответствии с которой право на выход из общества участников, доля которых составляет менее 20%, разрешен только по решению общего собрания, принятому всеми участниками единогласно.
Указанное решение о внесении изменений в устав было принято общим собранием с кворумом 86% голосов сразу после того, как в общество вошли наследники умершего участника. Пользуясь «правом большинства», общество установило не только «заградительные условия» для выхода миноритарных участников, но и новые обязанности по внесению дополнительных вкладов в имущество общества, причем не пропорционально долям участия. Таким образом, для С. дальнейшее участие в обществе стало не только экономически нецелесообразным, но и достаточно рискованным. В связи с этим она решила оспорить решение общего собрания по утверждению новой редакции устава как ничтожную сделку по правилам ст. 181.5 ГК РФ.
Ключевым основанием иска о признании недействительным решения общего собрания была норма ст. 26 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, согласно которой право участника на выход из общества может быть предусмотрено уставом при его учреждении или при внесении изменений в устав по решению общего собрания, принятому всеми участниками общества единогласно, если иное не предусмотрено федеральным законом.
31 июля 2020 г. данная статья была дополнена п. 1.2 процедурного характера, уточняющим порядок выхода, случаи и виды участников, имеющих право на выход из ООО. В частности, данным пунктом предусмотрено, что уставом может быть предусмотрено право на выход из общества для отдельных участников, прямо поименованных в уставе либо обладающих определенными признаками – например, имеющих долю в уставном капитале не менее или не более определенного размера.
Казалось бы, все очевидно – если общество хочет установить заградительные меры для выхода участников (отдельных участников), это возможно, но только при учреждении общества либо внесении изменений в устав по решению общего собрания, принятому всеми участниками единогласно.
Однако суд иначе посмотрел на ситуацию и посчитал1, что «единогласное решение требуется для принятия решения о включении в устав положений о праве участника на выход из общества. В отношении принятия решения о запрете/ограничении (выделено мной. – О.М.) выхода из общества положения статьи 26 Закона об ООО не содержат требования о необходимости единогласного принятия такого решения. Ограничения в Устав общества, связанные с ограничением (запретом) на выход участника из общества в силу пункта 8 статьи 37 Закона об ООО, могут быть внесены на полномочном собрании участников при наличии кворума и не требуют единогласного решения». Таким образом, арбитражный суд первой инстанции по-своему истолковал норму закона, разделив понятия «право на выход» и «запрет/ограничение права на выход».
Отстаивать нарушенные права истца мы продолжили в апелляции.
В связи с отсутствием на тот момент судебной практики по данному вопросу (изменения в ст. 26 Закона об ООО были приняты 31 июля 2020 г., а оспариваемое решение общего собрания датировано 10 октября того же года) основной аргумент апелляционной жалобы касался толкования норм Закона об ООО.
Апелляционная инстанция2 решение нижестоящего суда отменила и удовлетворила исковые требования. При этом основанием для отмены решения стало неправильное применение норм материального права судом первой инстанции. В частности, апелляционный суд указал, что поскольку на общем собрании ООО присутствовали участники, обладающие в совокупности только 86% голосов, необходимый кворум для принятия решения по вопросу утверждения устава в новой редакции отсутствовал, в связи с чем такое решение является ничтожным.
В кассационной инстанции общество продолжило настаивать на законности прав мажоритариев на ограничение права на выход миноритарных участников из общества, мотивируя это обычными рисками предпринимательской деятельности, однако кассационный суд3 оставил решение апелляции в силе. Арбитражный суд округа сослался на недопустимость ограничения положениями устава прав участника на выход из общества применительно к правовым позициям Конституционного Суда РФ, выраженным в Постановлении от 24 февраля 2004 г. № 3-П, касательно деятельности акционерных обществ, распространив их по аналогии на общества с ограниченной ответственностью.
В заключение добавлю, что С. в итоге вышла из состава участников ООО и получила действительную стоимость принадлежавшей ей доли, однако в период, пока длились судебные разбирательства, стоимость чистых активов общества сократилась вдвое, что не лучшим образом отразилось на действительной стоимости доли…
1 Решение АС Ханты-Мансийского округа-Югры от 24 мая 2021 г. по делу № А75-19639/2020.
2 Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 16 сентября 2021 г.3 Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 23 декабря 2021 г.
