Взыскивать или нет?

Запрет обращения взыскания на единственное жилье должника – один из наиболее дискуссионных и в то же время «долгоиграющих» вопросов исполнительного производства.

Проблема имеет довольно долгую историю: ее «возраст» равен «возрасту» ГПК РФ. Сразу после принятия в 2002 г. ГПК начались споры вокруг нормы, содержащейся в абз. 2 ч. 1 ст. 446, установившей исполнительский иммунитет в отношении жилого помещения (его части), если для гражданина-должника и членов его семьи, совместно проживающих в принадлежащем им помещении, оно является единственным пригодным для постоянного проживания. Особенно остро эта проблема проявляется, когда речь идет о так называемом «роскошном жилье», т.е. о жилом помещении, существенно превышающем средние показатели по стоимости и площади.

Позиция КС и изменения в законодательстве

Указанная норма неоднократно рассматривалась Конституционным Судом РФ. Наиболее значимый акт был вынесен в 2012 г. по жалобам Ф. Гумеровой и Ю. Шикунова. Постановление от 14 мая 2012 г. № 11-П (далее – Постановление № 11-П) оставило юридическое сообщество в некотором недоумении: констатировав конституционно-правовую дефектность абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК, Конституционный Суд тем не менее отказался признавать его неконституционность, руководствуясь «принципом разумной сдержанности». Законодателю было предписано внести необходимые изменения в нормативные акты, регулирующие пределы действия исполнительского иммунитета в отношении жилого помещения, которое «явно превышает уровень, достаточный для удовлетворения разумной потребности гражданина-должника и членов его семьи в жилище», при этом необходимо было «предусмотреть для таких лиц гарантии сохранения жилищных условий, необходимых для нормального существования».

Однако законодатель не спешит с выполнением предписания КС – соответствующий законопроект так и не внесен в Госдуму.

Ситуация могла измениться с введением в действие Федерального закона от 29 июня 2015 г. № 154-ФЗ, установившего порядок банкротства граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями. С одной стороны, норма ч. 3 ст. 213.25 Закона о банкротстве содержит правило о распространении имущественного иммунитета на единственное жилье несостоятельного должника. С другой – в отличие от ординарного порядка исполнения судебного акта дело о банкротстве обладает существенными особенностями. Во-первых, в делах о банкротстве граждан появляется фигура финансового управляющего, который в ряде случаев может совершать сделки в отношении имущества должника от имени последнего. Во-вторых, на стороне кредитора, как правило, действуют множество лиц, совокупные финансовые возможности которых довольно существенны. Все это позволило кредиторам начиная с 2015 г. изыскивать новые пути преодоления исполнительского иммунитета в отношении единственного (и зачастую роскошного) жилья должников.

Механизм предоставления замещающего жилья

Наибольший интерес в этом смысле представляет механизм предоставления замещающего жилья, суть которого в общих чертах заключается в следующем: кредиторы за свой счет приобретают для должника жилое помещение, отвечающее минимальным стандартам обеспеченности жилой площадью (от имени должника в этой сделке участвует финансовый управляющий). Вследствие этого прежнее жилое помещение должника перестает быть единственным пригодным для постоянного проживания, и на него как на более дорогое обращается взыскание.

Одним из первых дел, в котором был опробован такой механизм, стало дело о банкротстве В. Харченко (АС Московской области, дело № А41-84978/2015). В данном деле кредитор и финансовый управляющий обратились в арбитражный суд с ходатайством о внесении на депозитный счет суда денежных средств в целях приобретения для должника замещающего жилого помещения. Заявители обосновывали ходатайство тем, что принадлежащий должнику на праве собственности жилой дом площадью свыше 412 кв. м превышает стандарт нормативной площади жилого помещения в 10 раз.

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении ходатайства, сославшись на то, что Закон о банкротстве не содержит положений, предусматривающих возможность внесения на депозит суда денежных средств для последующего приобретения должнику жилого помещения, а также предоставляющих финансовому управляющему права приобретать должнику недвижимое имущество за счет дополнительно привлеченных денежных средств (в данном случае – кредитора)¹. Финансовый управляющий обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ, однако в ее передаче для рассмотрения в заседании Экономколлегии было отказано².

Другая (на сей раз успешная) попытка применить механизм предоставления должнику замещающего жилья была предпринята в деле о банкротстве А. Поторочина (АС Свердловской области, дело № А60-56649/2017). В данном споре собрание кредиторов приняло решение о предоставлении одним из кредиторов должнику в безвозмездное пользование квартиры площадью 31,7 кв. м с правом последующего выкупа за счет денежных средств, вырученных от продажи имущества. Предполагалось, что принадлежащая должнику квартира общей площадью 147,3 кв. м перестает быть единственной и, следовательно, ее можно реализовать с торгов (из вырученных денег планировалось изначально возместить стоимость замещающего жилья, а оставшиеся средства разделить между кредиторами).

Изначально суды первой и апелляционной инстанций подобный механизм не приняли и исключили из конкурсной массы квартиру общей площадью 147,3 кв. м. Однако кассация направила дело на новое рассмотрение, указав, что судам надлежало установить фактическую нуждаемость должника в жилье, принять во внимание все обстоятельства дела, не было ли со стороны должника злоупотребления правом с целью не допустить реализации спорной квартиры для погашения задолженности перед кредиторами, и, исходя из изложенного, определить возможность исключения спорной квартиры из конкурсной массы либо отсутствие таковой, в том числе с учетом предложенного кредиторами механизма³.

При новом рассмотрении дела суды отказались исключать спорное жилье из конкурсной массы, сославшись на одновременную принадлежность должнику двух жилых помещений (одним из которых было замещающее жилье, предоставленное кредитором)⁴.

Позиция ВС

Первым делом о предоставлении замещающего жилья, дошедшим до Верховного Суда, стало дело о банкротстве Д. Стружкина (АС Удмуртской Республики, дело № А71-16753/2017). В данном споре кредиторы приобрели для должника, имеющего квартиру площадью 40 кв. м, замещающее жилье площадью 19,8 кв. м. Жалоба должника на судебные акты, признавшие механизм предоставления замещающего жилья законным, была передана в Экономколлегию и по итогам рассмотрения удовлетворена⁵. Основные мотивы, которыми руководствовались судьи ВС, заключались в следующем:

• Конституционный Суд в Постановлении № 11-П прямо и недвусмысленно исключил возможность установления правил предоставления правоприменителем замещающего жилья до внесения в законодательство соответствующих изменений;
• кредиторы произвольно и в отсутствие законодательного регулирования определили разумный и достаточный уровень обеспеченности должника жильем, что не согласуется с позицией КС (при этом имеющуюся у должника квартиру площадью 40 кв. м нельзя признать для него роскошным жильем, превышающим разумную потребность в жилище⁶);
• проживание должника в ином месте (не в единственном жилье) не означает, что его можно лишать этого единственного жилья;
• санкционировав принятые собранием кредиторов решения, апелляционный и окружной суды лишили гражданина права собственности на единственное жилое помещение, одновременно навязав ему право собственности на иное имущество, в приобретении которого он не выражал заинтересованности.

Еще одно примечательное дело – о банкротстве В. Базияна (АС Ростовской области, дело № А53-31352/2016), при рассмотрении которого Экономколлегия ВС еще раз прямо указала, что механизм предоставления замещающего жилья, предлагаемый одним из кредиторов, не может быть применен ввиду отсутствия соответствующего правового регулирования⁷.

Таким образом, на сегодняшний день судебная практика однозначно ориентирована на недопустимость использования механизма предоставления замещающего жилья. В то же время данную позицию, на мой взгляд, не следует рассматривать как абсолютно непоколебимую, поскольку правовые подходы высших судебных инстанций со временем могут меняться (один из ярких примеров, связанных с банкротством, – это институт субординации требований кредиторов, ранее отрицавшийся, а ныне повсеместно применяемый судами всех уровней).

Некоторые предпосылки для изменения подходов можно наметить уже сейчас.

Во-первых, правовая позиция Конституционного Суда, сформулированная в Постановлении № 11-П, не должна восприниматься в отрыве от его иных правовых позиций. Так, КС неоднократно указывал, что отсутствие в законодательстве необходимого правового механизма не может приостанавливать реализацию вытекающих из Конституции РФ прав и законных интересов граждан⁸. В ситуации, когда законодатель на протяжении многих лет фактически саботирует выполнение требований высшего органа конституционного контроля, полагаю, вряд ли справедливо поощрять должников, пользующихся абсолютным исполнительским иммунитетом в отношении любого (даже самого роскошного) жилья.

Во-вторых, реализация должниками норм об исполнительском иммунитете в отношении единственного жилья зачастую связана с совершением действий, которые можно квалифицировать как злоупотребление правом. Так, должник в преддверии банкротства может изменять место регистрации по месту жительства, отчуждать объекты жилой недвижимости таким образом, чтобы оставить у себя в собственности лишь одно жилое помещение. Следовательно, финансовым управляющим и кредиторам следует более внимательно изучать «владельческую историю» должника и совершенные им сделки с недвижимостью, чтобы выявить возможные признаки недобросовестности.

Признак злоупотребления правом

Именно в выявлении признаков злоупотребления правом в поведении должника и заключается в нынешних условиях основной путь преодоления правил об абсолютном исполнительском иммунитете в отношении единственного жилья должника.

Кратко рассмотрю два наиболее значимых дела, в которых вопрос о злоупотреблении правом разрешался судами.

Первое – дело о банкротстве А. Фрущака (АС г. Москвы, дело № А40-67517/2017). Рассматривая заявление должника об исключении из конкурсной массы принадлежащей ему пятикомнатной квартиры общей площадью 198 кв. м как обладающей исполнительским иммунитетом, суды трех инстанций встали на сторону должника. Однако судья Верховного Суда передал дело на рассмотрение Экономколлегии, которая отменила состоявшиеся судебные акты и направила дело на новое рассмотрение. На судебный акт ВС юридическое сообщество возлагало определенные надежды, рассчитывая увидеть в нем критерии «роскошности» жилья, выводящие единственное жилье из-под действия исполнительского иммунитета.

К сожалению, ничего этого в Определении от 29 ноября 2018 г. № 305-ЭС18-15724 не оказалось: судьи лишь указали, что в материалах дела есть не учтенные при его рассмотрении многочисленные акты судов общей юрисдикции, которыми уже установлена недобросовестность в действиях должника, стремящегося уклониться от обращения взыскания на имущество. По большому счету, никакой собственной позиции Экономколлегия не сформулировала, ограничившись указанием на необходимость учитывать акты судов общей юрисдикции. При новом рассмотрении дела в исключении квартиры из конкурсной массы было отказано (именно потому, что в актах судов общей юрисдикции ранее были установлены признаки злоупотребления правом в действиях должника, стремящегося уклониться от обращения взыскания на квартиру).

Второе – дело о банкротстве А. Поздеева (АС Пермского края, дело № А50-34786/2017). Особенность данного дела в том, что должнику принадлежит на праве собственности жилое помещение, представляющее собой две квартиры, объединенные в одну: де-факто это единая квартира, де-юре – по-прежнему два самостоятельных объекта.

Суды первой и апелляционной инстанций встали на сторону кредиторов, отказав должнику в исключении квартир из конкурсной массы. Они исходили из того, что, поскольку должник владеет двумя квартирами, оснований для применения исполнительского иммунитета нет. Суд округа отменил акты нижестоящих инстанций в части отказа в исключении имущества из конкурсной массы и удовлетворил заявление должника (ориентируясь не на формальную сторону вопроса, а на фактическое состояние спорных помещений).

Экономколлегия ВС, на рассмотрение которой было передано данное дело, указала, что ключевое значение для решения вопроса о допустимости продажи одной из квартир имеет, во-первых, добросовестность должника при осуществлении действий по их объединению, во-вторых, оценка потенциально необходимых затрат для фактического разделения помещений на две функционально обособленные квартиры (установка перегородок, раздельные входы, оборудование в каждой квартире кухонь, санузлов и т.п.) на предмет их соразмерности потенциальной выгоде для конкурсной массы в случае продажи одной из квартир (учитывая при этом режим собственности на недвижимость ввиду нахождения должника в браке).

Кроме того, ВС в очередной раз отметил, что выводы судов первой и апелляционной инстанций о включении в конкурсную массу обеих квартир и их дальнейшей реализации в процедуре банкротства с приобретением за счет средств конкурсной массы жилого помещения, отвечающего нормативам проживания для должника и его семьи, неправомерны⁹.

Итак, некоторые обнадеживающие кредиторов промежуточные выводы с известной долей осторожности сделать все-таки можно. Так, в деле А. Фрущака суды общей юрисдикции признали принципиально возможным обращение взыскания на заведомо единственное жилое помещение, принадлежащее должнику на праве собственности (он был зарегистрирован в другой квартире, собственником которой, однако, никогда не являлся). В то же время в определении по делу А. Поздеева прямо указано на необходимость оценки действий должника с точки зрения добросовестности.

Существуют и иные примеры, когда при наличии признаков недобросовестного поведения со стороны должника суды отказывались исключать из конкурсной массы единственное жилье.

Таким образом, представляется, что до момента внесения изменений в ст. 446 ГПК (при условии, что позиция ВС в отношении механизма предоставления замещающего жилья останется неизменной) именно выявление признаков злоупотребления правом будет являться наиболее перспективным для кредиторов способом преодоления исполнительского иммунитета в отношении единственного жилья несостоятельного должника.