Директор Департамента развития и планирования Фонда «Сколково» Сергей Израйлит открыл обсуждение демонстрацией схемы, которая показывала, что основная проблема традиционного правоприменения – потеря истинного смысла нормы в процессе ее применения. Он пояснил, что есть два уровня, на которых мы взаимодействуем, – уровень текстов и уровень формально-логического представления их смысла. «Чтобы сделать каждый следующий шаг, мы выстраиваем некую формально-логическую структуру этого текста – логику, контекст, трактовки – и, проанализировав эту логическую схему, формируем следующий текст. Надо ли объяснять, что каждый раз, преобразуя один формат в другой, мы теряем время, а иногда и смысл», – посетовал он.
По его мнению, эта проблема могла бы быть решена в рамках автоматизированного нормотворчества, которое должно включать в себя четыре процесса: формирование логического представления документа; использование формальных языков для передачи правовой логики в процессе нормотворчества; машиноисполняемое правоприменение и использование больших данных для анализа правоприменительной практики в целях изменения законодательства.
Напомним, Фонд «Сколково» уже сообщал, что планирует провести исследование по переводу норм в машиночитаемый вид и автоматизации их исполнения в целях единообразного применения норм права и оптимизации законотворчества. «АГ» подробно писала о проекте технического задания на проведение такого исследования. Сергей Израйлит сообщил «АГ», что проект пока не утвержден рабочей группой.
До автоматизации – юридическая техника
Управляющий партнер «Симплоер» Антон Вашкевич заметил, что, говоря об автоматизации права, не стоит забывать о юридической технике. «То есть нужно писать просто по-человечески. Это кажется банальностью, но практически никто не пишет по-человечески. Все пишут чудовищные документы… Тяжелейшие предложения, в которых даже люди не могут разобраться. И тут мы хотим, чтобы это все можно было как-то автоматизировать», – возмутился он, подчеркнув, что уже сейчас необходимо выработать такие подходы к юридической технике, которые позволят в будущем автоматизировать их применение.
Приведя известную фразу «два юриста – три мнения», которую юристы используют, хвалясь, что могут «любую историю выкрутить и так, и этак», Антон Вашкевич заметил, что такой подход не полезен для бизнеса, государства и людей. «Если в тексте нет основы для спора – это уже плюс-минус вменяемый текст; нужно начать с этого минимума», – уверен он.
С ним согласилась старший эксперт направления «Институты и общество» Фонда «Центр стратегических разработок» Ольга Шепелева, которая отметила, что невысокое качество юридической техники нормативно-правовых актов напрямую отражается на качестве правоприменения. «Из-за того что законы написаны не всегда человеческим языком, у исполнителя возникает необходимость в их расшифровке и интерпретации», – пояснила она. При этом в последнее время представители регуляторов стараются не разъяснять изданные их ведомствами нормы, опасаясь ответственности за данное ими толкование.
Она считает, что автоматизация права может стать способом преодоления такой культуры недоверия. Регуляторы смогут на централизованном уровне давать детальное разъяснение смысла норм, делая их исполнение более гибким и эффективным. При этом люди, отвечающие за их исполнение, смогут избежать необходимости толковать их. «Мы возлагаем ответственность на алгоритмы, таким образом мы снимаем ответственность с людей», – пояснила она.
Единая платформа нормотворчества: «интеллектуализация процесса» и сокращение сроков разработки актов
Врио директора Департамента оценки регулирующего воздействия Минэкономразвития Виталий Злобин в общих чертах представил проект единой национальной среды взаимодействия всех участников нормотворческого процесса при подготовке регуляторных решений. Он курирует создание соответствующей платформы.
Виталий Злобин отметил, что платформа призвана решить традиционные проблемы отечественного законотворческого процесса.
Во-первых, он указал на «безумно длинные» сроки работы над проектами – среднее время создания нормативного акта составляет 328 дней и не зависит от его вида. Он уверен, что срок подготовки акта удлиняет обмен документами «на бумаге». В итоге скорость реагирования на возникающие проблемы посредством издания акта оказывается ниже скорости изменения общественных отношений.
«Бумажный характер взаимодействия в нормотворческом процессе является основным: мы обмениваемся бумагой с живыми подписями. Принципов совместной работы в нормотворческом процессе нет. Мы готовим редакцию регуляторной нормы, направляем на рассмотрение, на согласование, получаем обратную реакцию, дорабатываем и отправляем дальше», – пояснил он, заметив, что такие транзакционные издержки иногда составляют до 70% всего времени разработки акта.
Во-вторых, он указал на отсутствие «системы прослеживаемости» процесса разработки акта от начала до конца, наличие «слепых зон» – закрытого режима внесения изменений в акт. Все это приводит к невозможности для лиц, принимающих решения, своевременно реагировать на возникающие проблемы.
В-третьих, он заметил, что все эти проблемы усугубляются большим количеством проектов нормативно-правовых актов, находящихся одновременно в разработке. По его словам, на портале проектов нормативных правовых актов regulation.gov.ru в год размещается до 40 тыс. актов. Не забыл он упомянуть и о практике отечественных законотворцев «вносить изменения во внесение изменений».
Виталий Злобин считает, что все эти проблемы могут быть решены с помощью единой среды взаимодействия. «Эта среда должна обеспечить полную прослеживаемость процесса разработки акта, заложить прочную основу для алгоритмизации права и перевода его в машиночитаемый вид», – пояснил он, добавив, что единая система позволит «интеллектуализировать процесс» и обрабатывать имеющиеся правовые базы для прогнозирования последствий, которые могут наступить при введении нормы. Он представил возможный проект распределения задач и ролей внутри системы.
Сложной задачей на первом этапе внедрения такой платформы станет интеграция с уже существующими системами, которые имеют различное программное решение. «Совместное редактирование, рецензирование, придание юридической значимости действий – да, во многих системах это решено. Локально, внутри организаций, внутри ведомств это все есть. Но в масштабе большого нормотворческого процесса, чтобы в него были включены и правительство, и законодательные органы, и впоследствии субъекты РФ, – это непростая и амбициозная задача», – считает представитель Минэкономразвития.
По мнению Виталия Злобина, итогом реализации всех планов может стать сокращение сроков разработки нормативно-правовых актов с 328 до 90 дней.
Представитель Минэкономразвития отреагировал на недовольство других спикеров качеством языка, на котором пишутся акты, рассказав, что в рамках платформы предполагается создать конструктор нормативно-правовых актов. Виталий Злобин сообщил, что он позволит разработчикам проектов придерживаться эталона, которому должны соответствовать нормы. «У нас же есть субъект, объект, действие. В настоящий момент мы это не всегда используем… Это, по сути, помощь разработчику, специалисту, который пытается урегулировать правоотношения… [Конструктор] предложит им конкретную формулировку, норму, как это выписать, с учетом существующего регулирования», – пояснил он.
Автоматизация правоприменения – будущее, которое уже овеяно страхами
Антон Вашкевич, работающий над техническим заданием по автоматизации права и являющийся автором соответствующей концепции, значительную часть своего выступления посвятил страхам, которые сформировались вокруг этой работы.
Первый страх связан с неверным представлением о том, что внедрение машиночитаемого права приведет к тому, что роботы будут судить людей. «Роботы не собираются никаких людей судить. Если есть спор, то спор разрешают люди… Нужно сделать так, чтобы споров не было. Так вот, машиночитаемое право – это про то, как автоматизировать процесс [исполнения норм]», – пояснил он.
Второй страх вызывает автоматизация законодательства. Антон Вашкевич с недовольством отметил, что, говоря на эту тему, противники идеи всегда приводят доводы с «адовыми примерами: мы вот сейчас возьмем Уголовный кодекс почему-то, автоматизируем его, и какие-то роботы будут сажать людей на какие-то сроки». Он подчеркнул, что автоматизация, скорее всего, коснется бизнес-законодательства – административного, налогового, корпоративного права – и ориентирована будет на процесс исполнения норм, а не наказание за неисполнение.
Он продемонстрировал схему, которая показывает, как примерно может распределяться соотношение традиционных, машиночитаемых и самоисполняемых норм.
«Это тема не про роботов и про то, как люди потеряют контроль над своей жизнью, это больше про эффективность работы», – успокоил он слушателей.
По мнению Антона Вашкевича, ощутимая польза от автоматизации права будет заметна тогда, когда получится автоматизировать часть договорного процесса в рамках гражданского оборота через сложные и совместимые системы смарт-контрактов. «Чтобы не только смарт-контракт реагировал на какое-то минимальное действие, запускал минимальный платеж, а чтобы смарт-контракты могли, условно говоря, видеть ограничения друг друга… чтобы договор поставки мог видеть ограничения кредитного договора, чтобы ограничения корпоративного договора могли влиять на исполнение сделок», – пояснил он.
Еще одна сфера применения процесса автоматизации – это внутреннее корпоративное регулирование. «У всех компаний есть внутренние акты. У крупных компаний их десятки и сотни тысяч – почти законодательство отдельной маленькой страны. И либо оно исполняется вручную, либо то, что написано на бумаге, пытаются дублировать информационными системами, – заметил Антон Вашкевич, – автоматизация права… упростит и сделает более эффективными внутренние процессы компании».
Говоря об автоматизации законодательства, он подчеркнул, что главная цель – упрощение исполнения норм: «Это даст бизнесу автокомплаенс». «Не все же злостные нарушители. Просто требуется масса ресурсов, чтобы не нарушать [законодательство], даже если у вас есть желание его не нарушать, – отметил он. – Автокомплаенс – это удешевление процесса по соблюдению норм и экономия на всех негативных последствиях».
При этом он отметил, что вряд ли сейчас возможно алгоритмизировать законодательство, поскольку нормы требуют сравнения с реальностью, чем как раз и занимаются юристы. А сервисы, основанные на искусственном интеллекте, дают решения, связанные с определенной вероятностью. «Вы до конца не знаете, как сработает алгоритм. С кодом еще понятно: если ничего не сломается, то все сработает. Но с машинным обучением все сложнее», – пояснил он, добавив, что постоянные изменения в законодательстве и общественных отношениях еще более усложняют процесс обучения корректной модели.
Текст: Екатерина Горбунова
Инфографика: Андрей Тронин
