29 октября Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС24-14412 по делу № А41-94292/23, в котором пояснил, что при намерении цедента при уступке новому кредитору права требования по основному обязательству сохранить за собой права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие права, это должно быть явно и недвусмысленно указано в договоре.
Решением АС Московской области от 3 июля 2020 г. по делу № А41-17797/2020 с АО «Одинцовская теплосеть» в пользу АО «Городские теплосистемы» были взысканы 31 млн руб. задолженности по договорам теплоснабжения, 5 млн руб. неустойки за период с 16 мая 2018 г. по 5 апреля 2020 г.
По результатам электронных торгов по продаже имущества признанного банкротом общества «ГТС» конкурсным управляющим был заключен договор уступки права требования от 21 сентября 2021 г. с победителем торгов – ООО «Управляющая компания “Жилконтроль и эксплуатация”». По условиям договора цессии продавец обязался передать в собственность покупателя право требования к обществу «ОТС» в размере 31 млн руб. (основной долг), а покупатель обязался оплатить его. В подтверждение передачи требования сторонами составлен и подписан акт приема-передачи.
Ссылаясь на то что сумма долга в размере 31 млн руб. была погашена обществом «ОТС» только 17 марта 2023 г., УК «Жилконтроль и эксплуатация» 16 августа 2023 г. направила обществу претензию об уплате процентов, начисленных на сумму долга на основании ст. 395 ГК РФ, за период с 1 января 2021 г. по 17 марта 2023 г. в размере 3,7 млн руб., оставление которой без удовлетворения послужило основанием для обращения в суд. Сумма основного долга и срок ее погашения ответчиком в судах нижестоящих инстанций не оспаривались.
Рассмотрев исковые требования, суд взыскал с ответчика 2,1 млн руб. Он руководствовался ст. 384, 395, 1107 ГК и пришел к выводу о том, что договор цессии от 21 сентября 2021 г. не содержит каких-либо ограничений в части перехода прав требования от первоначального кредитора к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту этого перехода. Суд указал, что согласно п. 3.8 договора управляющая компания приобрела спорное право требования в день подписания передаточного акта, в связи с чем он согласился с представленным ответчиком контррасчетом процентов за период с 30 октября 2021 г. по 16 марта 2023 г.
Постановлением апелляционного суда данное решение было отменено, иск удовлетворен в полном объеме. Апелляция указала, что спорное право требования возникло со дня вступления в законную силу решения о взыскании задолженности по делу № А41-17797/2020, т.е. с 12 октября 2020 г., тогда как в день подписания 29 октября 2021 г. акта приема-передачи спорное требование лишь перешло к новому кредитору без изменения срока исполнения ответчиком названного обязательства. Судом апелляционной инстанции также учтено, что общество «ГТС» не обращалось с требованием о взыскании процентов за период с момента вступления решения суда по делу № А41-17797/2020 в законную силу до даты передачи права требования по договору цессии. Суд также отклонил возражения ответчика о наличии вины кредитора в несвоевременном погашении спорного долга, указав, что при неполучении уведомления от нового кредитора должник не был лишен права в любое время уплатить долг первоначальному кредитору.
Вместе с тем суд округа отменил судебные акты первой и апелляционной инстанций, отказав в удовлетворении иска. Он признал ошибочными выводы о переходе к управляющей компании права требования процентов за пользование чужими денежными средствами в отсутствие в договоре цессии каких-либо оговорок об исключении перехода к новому кредитору прав, обеспечивающих исполнение основного обязательства. При этом суд пришел к выводу о том, что предметом уступки были не права требования, вытекающие из договора энергоснабжения, а права требования, приобретенные обществом «ГТС» на основании решения по делу № А41-17797/2020, тогда как доказательств перехода к управляющей компании каких-либо иных прав помимо права на взыскание основного долга в материалах дела не имеется.
Управляющая компания «Жилконтроль и эксплуатация» обратилась в Верховный Суд. В кассационной жалобе УК, ссылаясь на п. 1 ст. 384 ГК, настаивала на том, что исключение права на проценты из объема прав, передаваемых от первоначального кредитора к новому, должно быть прямо предусмотрено в договоре цессии, тогда как наличие таких исключений в договоре от 21 сентября 2021 г. судами первой и апелляционной инстанции не установлено.
Рассмотрев дело, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС пришла к выводу, что судом округа неправильно истолкованы содержащиеся в § 1 гл. 24 ГК правила, регулирующие порядок определения объема прав, переходящих от цедента к цессионарию. ВС отметил, что в соответствии с п. 1 ст. 382 ГК право (требование), принадлежащее на основании обязательства кредитору, может быть передано им другому лицу по сделке или может перейти к другому лицу на основании закона.
При этом, вопреки выводу окружного суда, обращение в суд за защитой нарушенного права, принадлежащего кредитору на основании обязательства, само по себе не изменяет основание возникновения соответствующего обязательства, а лишь призвано обеспечить возможность его принудительного исполнения. Следовательно, основанием возникновения у «ГТС» права требования оплаты тепловой энергии являются заключенные с «ОТС» договоры теплоснабжения. Верховный Суд указал, что решением по делу № А41-17797/2020 с «ОТС» в пользу «ГТС» взысканы задолженность за поставленную в апреле–декабре 2018 г. и в январе–августе 2019 г. тепловую энергию и неустойка за просрочку ее оплаты за период с 16 мая 2018 г. по 5 апреля 2020 г.
Как поясняется в определении, согласно п. 1 ст. 384 ГК, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты. ВС подчеркнул: из приведенной нормы, во-первых, следует, что первоначальный кредитор не может передать новому кредитору больше прав, чем имел сам на момент их передачи. Этому правилу применительно к переходу права требования на основании договора корреспондируют перечисленные в п. 2 ст. 390 ГК условия о том, что уступаемое требование должно существовать в момент уступки, если только это требование не является будущим требованием, а также о том, что уступаемое требование ранее не было уступлено цедентом другому лицу.
Верховный Суд отметил: поскольку при рассмотрении настоящего дела в судах нижестоящих инстанций ответчик не заявлял, что право требования процентов на основании ст. 395 ГК вследствие просрочки в уплате 31 млн руб. задолженности было до совершения настоящего договора цессии уступлено цедентом какому-либо другому лицу, следует прийти к выводу, что на момент подписания цедентом и цессионарием акта приема-передачи от 29 октября 2021 г. это право требования принадлежало обществу «ГТС».
Экономколлегия указала: из п. 1 ст. 384 ГК следует, что право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. При этом в указанной норме право на проценты прямо поименовано в числе прав, переходящих по умолчанию к новому кредитору. Это означает, что при намерении цедента при уступке новому кредитору права требования по основному обязательству сохранить за собой права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с основным требованием права, эти права должны быть явно и недвусмысленно перечислены в договоре цессии.
ВС также обратил внимание на то, что раздельная продажа в рамках дела о банкротстве принадлежащих цеденту-должнику прав требования взысканных судом основной задолженности и неустойки в фиксированной сумме на определенную дату не свидетельствует, если это не оговорено в договоре, об отказе цедента от уступки вместе с требованием основного долга права требования неустойки за период, следующий за указанной датой. «Следовательно, судом апелляционной инстанции, удовлетворившим иск управляющей компании, дано правильное толкование п. 1 ст. 384 ГК, тогда как вывод суда округа о необходимости представления иных, кроме договора цессии, доказательств перехода к новому кредитору не только прямо поименованного в договоре цессии права требования уплаты основного долга, но и права требования процентов, не основан на законе», – указано в определении.
В то же время Суд отметил, что не может оставить в силе постановление апелляции, поскольку представителем ответчика, возражавшим в судебном заседании против кассационной жалобы со ссылкой на вступившие в силу судебные по другим делам, было заявлено о том, что обществом «ГТС» было самостоятельно реализовано право на взыскание неустойки, обеспечивающей исполнение обществом «ОТС» обязательства по уплате 31 млн руб. задолженности за тепловую энергию. С учетом обязательности судебных актов и недопустимости возложения двойной ответственности за одно и то же нарушение обязательства постановление суда апелляционной инстанции не может быть признано законным без проверки обстоятельств, на которые ссылается ответчик.
Таким образом, Верховный Суд отменил судебные акты трех инстанций и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. При этом Суд подчеркнул, что фактическая реализация цедентом права, переход которого к цессионарию не был прямо исключен в договоре цессии, не влияет на вышеизложенное толкование условий определения объема передаваемых новому кредитору прав. В то же время при новом рассмотрении судам следует проверить, взыскивалась ли по другим делам неустойка за период, по которому в настоящем деле заявлено требование об уплате процентов, и принять решение с учетом ч. 1 ст. 16 АПК.
Руководитель практики реструктуризации и банкротства ООО «ЮР-ПРОЕКТ» Виктор Панченко отметил, что затронутая в определении проблема актуальна, особенно в ситуации, когда уступка прав происходит не по договору, а по судебному решению. В таком случае встает вопрос о правильности определения размера уступленных прав, в особенности прав, обеспечивающих исполнение обязательства.
Эксперт указал, что в Определении от 29 ноября 2019 г. № 305-ЭС19-14381 ВС уже высказывался по подобной проблеме в отношении неустойки. Как пояснил Виктор Панченко, тогда речь шла об уступке прав на стадии исполнительного производства, и суд пришел к выводу, что во взыскании неустойки следует отказать. Цедент явно не выразил волю на передачу цессионарию прав требования неустойки в объеме большем, чем определено в листе. «Спустя пять лет Суд изменил подход к решению проблемы. Воля цедента на отказ от уступки прав, обеспечивающих исполнение обязательств, должна прямо вытекать из закона или договора, а если не вытекает, значит, права передаются в полном объеме. Изменение подхода к определению объема уступаемых прав в 2024 г. повышает интерес к поставленной проблеме», – подчеркнул он.
По его мнению, позиция ВС, сформулированная в комментируемом определении, является законной и направленной на поддержание баланса интересов участников гражданского оборота. Он указал, что если законом и договором прямо не предусмотрен отказ цедента от уступки процентов и неустойки полностью или частично, то право требования их переходит к цессионарию в полном объеме. При этом не имеет значения, на какой стадии заключен договор уступки: до появления решения суда или после. «Кроме того, Суд справедливо отметил, что первоначальный кредитор не может передать новому кредитору больше прав, чем имел сам на момент их передачи. То есть объем уступаемых прав должен быть равен объему прав, существовавших у цедента на момент их передачи, если иное не вытекает из закона и договора. Таким образом, в случае если уступка совершается на стадии решения суда, то несправедливо ограничивать объем уступленных прав только суммой, взысканной по решению суда», – пояснил Виктор Панченко.
Эксперт по банкротству компании «Финансово-правовой альянс» Евгения Боднар обратила внимание, что дебиторская задолженность довольно часто продается на банкротных торгах. «В данном кейсе усложнило ситуацию то, что продажа основной задолженности и неустойки в фиксированной сумме производилась не в рамках одних торгов. Забавно, что у каждой из инстанций, рассматривавших дело, оказалась своя позиция. Возможно, их сбило обилие деталей, которые необходимо было оценить, хотя сама по себе цессия – относительно простой правовой инструмент», – отметила она.
Эксперт подчеркнула, что камнем преткновения стал вопрос, какой объем прав перешел к победителю торгов по договору цессии: только по основному долгу или же с возможностью требовать проценты по ст. 395 ГК. И если верен второй вариант, то с какого момента начинать начислять проценты: с момента вступления в силу изначального решения о взыскании задолженности по договорам теплоснабжения, процессуального правопреемства в том деле или передачи прав по договору цессии после торгов? «ВС пришел к выводу: если не указать прямо, что права уступаются не в полном объеме, то это означает, что права передаются по умолчанию в том объеме, в котором существовали к моменту цессии, а в договоре уступки было указано, что права передаются как раз полностью. Было выявлено и то, что право на проценты по ст. 395 ГК цедент-банкрот не уступал отдельно кому-либо еще, т.е. оно должно было быть передано победителю торгов», – пояснила Евгения Боднар.
Она указала: чтобы правильно определиться с объемом передаваемых прав, нужно было отталкиваться от того, что является основанием задолженности – изначальные договоры теплоснабжения или решение суда о взыскании задолженности по ним, которым в том числе была взыскана неустойка. По мнению Евгении Боднар, ВС верно указывает, что решение суда – лишь способ взыскать задолженность, а не основание долга само по себе. «При этом дело было все же направлено на новое рассмотрение, так как ответчик дал новую вводную, что цедент-банкрот сам взыскал неустойку по другим вступившим в законную силу судебным актам. Чтобы избежать задвоения наказания за просрочку, судам предстоит оценить это обстоятельство», – резюмировала эксперт.
Исполнительный директор УК «Помощь» Анна Ларина также отметила, что данная проблема является актуальной, поскольку дебиторская задолженность, принадлежащая должнику-банкроту, – это обычный актив, который регулярно реализуется на торгах в процедурах банкротства. Нередко происходит продажа прав требований, подтвержденных решением суда, где с контрагента уже взыскана фиксированная сумма задолженности, в связи с чем возникает вопрос об определении объема уступленных прав, в частности процентов за пользование чужими денежными средствами и неустойки. «С одной стороны, права требования основного долга передаются вместе с процентами, с другой – цессия произошла по решению суда в объеме, определенном в решении, в котором процентов может не быть, или она может быть взыскана в меньшем объеме. Значит ли это, что цессионарий имеет право требовать проценты по ст. 395 ГК в большем объеме, чем зафиксировано решением суда?» – задалась вопросом эксперт.
Она отметила, что еще в 2017 г. ВС в Постановлении Пленума от 21 декабря 2017 г. № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки» сформировал позицию, согласно которой, если иное не предусмотрено законом или договором, требование первоначального кредитора переходит к новому в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту цессии. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты. «Таким образом, отказ от передачи каких-либо прав требований или частичный отказ должен быть явно выражен и закреплен в договоре уступки. Кроме того, Судебная коллегия верно указала, что если иное не оговорено в договоре уступки, то продажа принадлежащих цеденту-должнику прав требования в размере взысканных судом основной задолженности и неустойки в фиксированной сумме на определенную дату не свидетельствует об отказе цедента от уступки права требования неустойки за период, следующий за указанной датой. Такой подход направлен на защиту прав цессионария, чтобы не допустить необоснованного прощения долга в случае его уступки новому кредитору», – считает Анна Ларина.
