СВАТ, БРАТ И АДВОКАТ
Кто на самом деле пашет в правовом поле?
Судья должен избегать всего,
что могло бы умалить авторитет судебной власти.
Кодекс чести судьи Российской Федерации.
В конце 2007 г. на конференции «Адвокатура, государство, общество» президент АП Свердловской области Игорь Михайлович сообщил, что местный совет судей в ультимативной форме предложил своим бывшим коллегам, занимающимся адвокатской практикой, прекратить статус адвоката под угрозой лишения положенной им пенсии (подробнее см. АГ № 14 (17) за 2007 г.). Новость произвела эффект взорвавшейся бомбы. Увы, подобную практику можно считать общероссийской, с той лишь поправкой, что не везде еще представители высших судебных структур позволяют себе противозаконные требования оформлять документально. Как адвокатское сообщество должно реагировать на подобное наступление?
Наступление на профессионализм
Адвокаты, имевшие опыт судейской работы, создают хлопоты именно тем, что глубоко знают законы и скрытые от посторонних глаз внутрисудебные процессы. Особенно это мешает в тех делах, где решение известно заранее. Но практика преследования по профессионально-родственному признаку не ограничивается судьями в отставке.
В недавно принятой концепции Федеральной целевой программы «Развитие судебной системы в России» на 2007–2011 гг. указано, что в целях устранения личной заинтересованности судьи в исходе дела «следует установить запрет на участие адвоката – супруга судьи, близких родственников или свойственников судьи в пределах юрисдикции суда». Это значит, что адвокат причислен к потенциальным виновникам коррупции в правовой системе. То есть судья, например, Верховного Суда, юрисдикция которого распространяется на всю территорию России, не может иметь ни одного родственника-адвоката нигде по всей стране, чтобы, не дай бог, не посочувствовать ему в процессе.
При этом ни одному судье не возбраняется иметь родственников в МВД, ФСБ или прокуратуре. Эта политика уже привела к тому, что судейское сообщество, при всем к нему уважении, все больше закрывается от внешнего мира и становится похожим на касту, в которую посторонним вход воспрещен.
Чужие здесь не ходят
Династии, как правило, считаются явлением положительным – особенно в профессиях творческих, требующих индивидуального таланта и по таланту же оплачиваемых, в число которых, безусловно, входит и профессия адвоката. Оплата же работы слуг закона имеет совсем другую природу. За соблюдение чести, совести и законодательства РФ они получают деньги непосредственно от государства – соразмерно чину, а отнюдь не благодарности клиента. Это накладывает свой отпечаток на значение слова «династия», которое в контексте судебных организаций значит не больше и не меньше, как «кумовство», т.е. имеет окраску сугубо отрицательную.
Опросив друзей и знакомых, мы насчитали больше двух десятков связей, объединяющих в семейные ячейки суд, прокуратуру, ГУВД и ФСБ. Причем мы брали только руководящие должности и самые близкие семейные связи: «муж – жена», «родители – дети», – не включая в список двоюродных братьев, племянниц, а также сотрудников, не обладающих руководящими полномочиями.
В семье Я., например, папа с 1995 по 2007 годы служил заместителем председателя облсуда. За это время волшебным образом в судейском корпусе оказались его сын и невестка. В семье Б. отец, сын и дочь – все судьи, с той разницей, что папа – уже председатель, а дети – пока нет.
Кроме того, все чаще судьями становятся бывшие судебные секретари, пришедшие в судебную систему сразу после студенческой скамьи и составившие представление о реальной работе судьи только по рассказам родственников и друзей. По мнению ведущих адвокатов, такая политика может обернуться крайне негативными последствиями. Без подпитки извне судейский корпус стремительно теряет профессионализм. Замкнутость и откровенно враждебное отношение к адвокатуре приводит к обвинительному уклону в решениях.
Назад в джунгли
По данным ФПА, в Приморском крае 15 защитников прекратили свой статус, лишь бы не помешать карьере своих детей и супругов. По семь таких адвокатов числится в Омской и Челябинской областях. В Воронеже их число приближается к 10. В добровольно-принудительном порядке ряды адвокатуры покинули Юрий Астафьев, Александр Кошкин, Лидия Фурсова. Последняя, кстати, награждена высшей адвокатской наградой – орденом «За верность адвокатскому долгу».
Если следовать логике запретов, можно уйти очень далеко. Судебные уставы 1864 г., например, были намного более строгими в отношении личных связей. В частности, профессорам было запрещено участвовать в процессах, чтобы они случайно не встретились там со своими бывшими студентами. Полтора века назад считалось, что взаимоотношения ученика и учителя могут оказаться не менее тесными и сложными, чем у родственников. В Воронеже, кстати, нечто подобное произошло, когда в суде встретились два защитника противоборствующих сторон – преподаватель юридического факультета ВГУ и его бывший ученик. На очередной довод маститого противника молодой адвокат извлек учебник, написанный этим преподавателем, и предъявил со словами: «В университете Вы нас не этому учили!». И опытный адвокат признал, что это было сделано «красиво».
Так что если уж возвращаться назад по тропе истории, давайте распространим процесс на всех участников правового поля. По крайней мере, это будет честно.
На войне как на войне
Что от тюрьмы и от сумы в России зарекаться не надо, было замечено не сегодня. Уровень честности в нашей стране определяется вовсе не равновесием между уровнем жизни и налоговой декларацией, а мнением суда вполне себе человеческого. Причем суд – это уже конечный пункт скользкой правовой дорожки, на которой в качестве проводников активно работают прокуратура, МВД и ФСБ, а в качестве шлагбаума – только адвокатура.
На любом федеральном адвокатском сайте есть масса информации о том, как силовые структуры откровенно нарушают закон и как никто этого как бы не замечает. Попытки вызвать адвокатов на допрос в качестве свидетелей по делу, обыски в адвокатских конторах, изъятие документов с грифом «адвокатская тайна», попытка создания альтернативных государственных адвокатских консультаций и другие подобные акции стали, к сожалению, буднями профессии.
До сих пор эта холодная война не выходила за рамки межкорпоративных разборок и не очень интересовала прочее человечество. С честью ли погибнет или окрепнет в этих боях единственная независимая от государства юридическая формация – неизвестно. Но известно, что в любом случае это аукнется мирным жителям – клиентам.
Евгения КУРИЛЁНОК
"АГ" №12, 2008
