Мой подзащитный был освобожден из исправительной колонии на трое суток позднее, чем было указано в постановлении суда. В дальнейшем я представлял его интересы по гражданскому иску о компенсации морального вреда в связи с нарушением права на свободу. После долгого процесса 24 августа 2021 г. Нижегородский областной суд присудил истцу компенсацию в 30 тыс. руб.
11 марта 2019 г. Варнавинский районный суд Нижегородской области изменил приговор в отношении Г., осужденного по ст. 282 и 222 УК РФ, в связи с частичной декриминализацией ст. 282. Поскольку осужденный уже отбыл наказание по ст. 222 УК, суд постановил освободить его немедленно.
В тот же день я отвез решение в исправительную колонию № 7, где содержался мой подзащитный, но сотрудники канцелярии отказались принять документ, мотивируя тем, что инструкция по делопроизводству не позволяет им принимать решения, не направленные судом официально.
Только после моих обращений в прокуратуру и СМИ (14 марта) подзащитного освободили. По его словам, это было экстренное освобождение: обычно освобожденных неспешно выводили утром, а Г. срочно вызвали с вещами ближе к вечеру, дали денег на дорогу и отпустили. Маршрутки из поселка, где расположена колония, ходят в город лишь один раз утром. Ему посчастливилось – подвезли люди, возвращавшиеся из колонии со свидания.
Европейский Суд по правам человека признал такую практику нарушением права на свободу. В Постановлении от 21 января 2020 г. по делу «Сухоносова против России» (жалоба № 3945/10) ЕСПЧ подчеркнул, что административные формальности, связанные с освобождением, не могут оправдать задержку более чем на несколько часов. Российские власти не представили обоснований однодневной задержки освобождения Клавдии Сухоносовой. Также ничто не указывало на наличие особых трудностей в обеспечении ее немедленного освобождения. В итоге Европейский Суд констатировал нарушение п. 1 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и присудил компенсацию морального вреда в 3 тыс. евро.
Вдохновившись данным постановлением ЕСПЧ, я рассказал о нем доверителю, и мы решили обратиться в суд с иском о компенсации морального вреда.
Вопрос об участниках процесса оказался сложным. Мы не знали, чем обусловлена задержка исполнения судебного решения: либо аппарат Варнавинского районного суда несвоевременно направил решение в колонию, либо администрация колонии не исполнила решение суда. В ходе заседания первой инстанции я пришел к выводу, что надлежащими ответчиками являются ФСИН России и Управление судебного департамента при Верховном Суде РФ как главные распорядители бюджетных средств, а исправительное учреждение и УСД по Нижегородской области – третьими лицами на стороне ответчика.
Незаконное лишение свободы – это нарушение права, гарантированного ст. 22 Конституции РФ и ст. 5 Конвенции. В иске я просил компенсировать доверителю моральный вред, причиненный указанным нарушением. Размер компенсации определил, исходя из постановления ЕСПЧ по делу «Сухоносова против России» – 800 тыс. руб. за три дня в колонии сверх срока.
В процессе я также старался доказать возможность компенсации за нарушенные права, как при реабилитации. На мой взгляд, ситуация с «пересидкой» из-за неисполнения судебного постановления аналогична случаю, указанному в ст. 1100 ГК РФ, когда вред причинен в результате незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, а также незаконного административного взыскания в виде ареста или исправительных работ. Таким образом, если при незаконном применении относительно мягких административных мер наказания возможна компенсация морального вреда независимо от вины причинителя вреда, то таким же образом, полагаю, должно компенсироваться незаконное содержание в исправительной колонии. С этой целью я указал Минфин РФ в качестве одного из ответчиков. Однако суды не поддержали данную позицию, отказав во взыскании компенсации с Минфина.
Решением от 25 февраля Нижегородский районный суд отказал в удовлетворении исковых требований. Суд посчитал, что госорганы исполнили свои обязанности в строгом соответствии с законом и должностными инструкциями. Среди доказательств суд счел достаточным письмо председателя Варнавинского суда о направлении решения в ИК-7 и выписку из журнала регистрации входящей корреспонденции.
В апелляционной жалобе я указал на эти недостатки, подчеркнув, что обстоятельства отправки и получения корреспонденции не были подтверждены необходимыми доказательствами – ответчики должны были представить первичную почтовую корреспонденцию с оттисками календарных почтовых штемпелей. Колония могла зарегистрировать почту в любой удобный день – независимо от даты получения (что и выявилось в дальнейшем). Также я ссылался на возможность компенсации без вины причинителя вреда.
Нижегородский областной суд, к моему удивлению, запросил первичную документацию по отправке корреспонденции из Варнавинского суда и ИК-7. Из ответа Варнавинского суда стало известно, что суд своевременно направил все документы в колонию, и кто-то из сотрудников пенитенциарного учреждения получил постановление уже 12 марта 2019 г. – на следующий день после его вынесения. Представитель ФСИН прокомментировать эту информацию не смог. Представитель Минфина в свою очередь указал, что ведомство не отвечает за все органы РФ, однако его позиция вызвала ироничное замечание председателя судебного состава: «Бедная Российская Федерация! Каждый отвечает за свой клочок земли, и никто не отвечает за нее в целом». В результате истцу была присуждена компенсация в 30 тыс. руб.
Апелляционный суд согласился, что в материалах дела отсутствовали допустимые и достоверные доказательства, подтверждающие направление в колонию судебного постановления. Однако на основании новых сведений, полученных по его запросу, было установлено, что постановление вручено сотруднику ФКУ ИК-7 ГУФСИН России по Нижегородской области 12 марта 2019 г. Таким образом, Р.Г. был освобожден из колонии на два дня позже установленного срока, что привело к нарушению гарантированного ст. 22 Конституции права на свободу и личную неприкосновенность. Несвоевременное освобождение из мест лишения свободы, безусловно, влечет переживания и нравственные страдания и является достаточным основанием для возмещения морального вреда, подчеркнула апелляция.
Определяя размер компенсации, суд учел незначительный срок задержки освобождения истца из места лишения свободы, где он законно отбывал наказание, а также индивидуальные особенности истца.
Компенсация была взыскана с Российской Федерации в лице ФСИН за счет государственной казны, поскольку вред истцу был причинен учреждением, подведомственным данному госоргану.
В заключение добавлю, что для получения компенсации в подобных случаях истцу придется доказать наличие вины госорганов, тогда суд взыщет компенсацию с виновного лица. Пока что суды не присуждают компенсацию независимо от вины причинителя вреда. В настоящий момент суды не готовы также указывать в решениях размеры компенсации, релевантные суммам, присуждаемым ЕСПЧ. В связи с этим я продолжу обжалование решений в части как размера компенсации, так и ответственности государства за несвоевременно освобождение из колонии независимо от законности действий отдельных органов.
