Более трех лет мы с коллегами – адвокатами АБ «Константа» (г. Иваново) Марком Цветковым и АБ «Бибик» Олегом Бибиком отстаиваем невиновность нашего коллеги по беспрецедентному уголовному делу о якобы имевшей место фальсификации им доказательств по делу о тяжком преступлении.
Изначально в отношении адвоката Б. были возбуждены три уголовных дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 307, п. «б» ч. 4 ст. 150 и ч. 3 ст. 303 УК РФ. Были проведены большой комплекс следственных действий в виде обысков по месту жительства и профессиональной деятельности Б., задержание на 48 часов и попытка заключения под стражу на два месяца, чтобы добиться от адвоката признательных показаний и так называемого сотрудничества со следствием.
По результатам рассмотрения в суде первой инстанции уголовное дело было возвращено прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, после чего из объема обвинения исключены преступления по ч. 1 ст. 307 и п. «б» ч. 4 ст. 150 УК. После повторного рассмотрения дела суд признал Б. виновным по ч. 3 ст. 303 УК.
В приговоре указано, что Б., осуществляя защиту лица, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 134 УК, с целью обеспечения улучшения положения подсудимого и помощи в избежании им заслуженного наказания за совершенное преступление решил склонить путем уговора несовершеннолетнюю потерпевшую к даче заведомо ложных показаний на предварительном следствии и в суде. Прокурор в судебном заседании поддержал обвинение, пояснив, что адвокатом Б. были сфальсифицированы протокол допроса потерпевшей и протокол судебного заседания. Суд отметил, что «объективная сторона фальсификации доказательств состоит в искусственном создании доказательств независимо от того, являются ли они доказательствами обвинения или защиты, а также независимо от наступления каких-либо последствий и от преступной цели виновного – сфальсифицировать доказательства для осуждения лица или наоборот, для его оправдания, а также какая-либо иная цель. Сама по себе фальсификация означает искажение фактических данных, являющихся доказательствами».
По мнению суда, в данном случае способом фальсификации доказательства подсудимым является «незаконное воздействие на существующий носитель доказательственной информации, а именно воздействие на потерпевшую Х. с целью дачи ею ложных показаний относительно обстоятельств преступления, совершенного в отношении нее С. и таким образом, формирования доказательства по уголовному делу в отношении С. с заведомо искаженными, ложными данными, то есть его фальсификация».
Суд посчитал, что адвокат Б. не склонил потерпевшую к даче заведомо ложных показаний (ст. 307 УК), а «незаконно воздействовал на существующий носитель доказательственной информации, а именно на потерпевшую Х. с целью дачи ложных показаний относительно обстоятельств преступления». Приговор устоял в апелляции.
Особо стоит отметить, что судебная практика не содержит прецедентов по факту осуждения адвоката по ст. 303 УК в подобных обстоятельствах. Данная норма о фальсификации доказательств неприменима к адвокату в принципе, поскольку он никакие доказательства в процессуальном смысле не собирает – их собирают и формируют только лица, ответственные за проведение процесса в конкретных стадиях судопроизводства: дознаватель, следователь, прокурор и судья. В процессуальном смысле собирают, проверяют и оценивают доказательства только уполномоченные на это субъекты, действующие в строго определенных процессуальных формах. В связи с этим адвокат не в силах придать сведениям, которые он собирает, свойство допустимости.
Защита подчеркивала, что в действиях Б. также отсутствует субъективная сторона преступления, а именно умышленная вина, поскольку он придерживался позиции своего подзащитного и руководствовался п. 7 ст. 10 КПЭА, где указано, что адвокат при исполнении поручения исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и не проводит их дополнительной проверки.
Данное дело вызвало резонанс в профессиональном сообществе, так как ситуация с Б. представляется не только искусственно созданным уголовным делом в отношении адвоката, но и вызовом адвокатуре, способным подорвать основы нашей профессии – доверительные отношения адвоката и доверителя.
Участвуя в защите коллеги, я был потрясен игнорированием норм материального и процессуального права со стороны правоохранительных органов и суда – от проведения ОРМ до вынесения решения апелляционной инстанцией.
В п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2022 г. № 20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия» указано, что при фальсификации доказательств участником производства по делу об административном правонарушении или его представителем; лицом, участвующим в рассмотрении судом гражданского, административного дела, или его представителем, в том числе по делам, отнесенным к компетенции арбитражных судов; прокурором или защитником по уголовному делу объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 и 2 ст. 303 УК, состоит, в частности, в умышленных действиях по представлению ими, соответственно, должностному лицу, органу, осуществляющему производство по делу об административном правонарушении или по уголовному делу, либо суду в качестве доказательств заведомо поддельных предметов и документов.
Тем самым ВС однозначно разъяснил, что в диспозиции ст. 303 УК под доказательствами подразумеваются заведомо поддельные предметы и документы. В свою очередь адвокат Б. поддельных предметов и документов в суд не представлял, протокол допроса потерпевшей, как и протокол судебного заседания, не составлял.
Я увидел работу Б., который принял защиту по назначению следователя. Действия адвоката полностью отвечали требованиям по оказанию квалифицированной юридической помощи. Адвокат выполнил свой профессиональный долг: несмотря на нежелание С. защищаться от предъявленного обвинения, провел с ним беседу, определил юридически значимые обстоятельства, дал рекомендации по делу, что было подтверждено подзащитным и следователем, допрошенным в ходе судебного заседания. То есть адвокат получил от подзащитного информацию о его неосведомленности относительно возраста потерпевшей и далее законными способами отстаивал позицию по делу.
Отдельного обсуждения заслуживают вопросы объективности и беспристрастности проведенных в отношении адвоката расследования, а также судебного разбирательства в первой инстанции. Сторона защиты не раз обращала внимание суда, следствия и прокуратуры как стороны гособвинения на необъективность рассмотрения уголовного дела, поскольку адвокату вменялось совершение преступления против правосудия. Фактически – хотя это прямо не указано в обвинительном заключении – описанными в нем преступными действиями затрагивались интересы исключительно стороны гособвинения и суда, на рассмотрении которого находилось уголовное дело в отношении С., в связи с чем адвокат Б. якобы совершил преступление. Из текста обвинительного заключения, а затем из приговора следовало, что адвокат в результате совершения преступления воспрепятствовал расследованию уголовного дела и его рассмотрению судом.
Собственно, включение адвоката в перечень лиц, в отношении которых применяются требования гл. 52 УПК при производстве по уголовным делам (п. 8 ч. 1 ст. 447 Кодекса), подтверждает данную позицию защиты – именно поэтому уголовное дело в отношении адвоката может возбудить исключительно руководитель следственного органа СКР по субъекту РФ. Очевидно, что законодатель предусмотрел данную норму в уголовном законе, в том числе с целью исключения необъективного и незаконного привлечения адвоката к уголовной ответственности по месту производства предварительного следствия в целях его преследования по профессиональному признаку и по процессуальным мотивам недовольными его действиями должностными лицами правоохранительных органов.
Несмотря на то что следственный орган и суд отклонили заявления стороны защиты об их отводе по формальным основаниям, у них были и есть фактические основания для самоотвода, который они были обязаны осуществить для обеспечения объективного, всестороннего и справедливого расследования и рассмотрения уголовного дела, а также исключения сомнений в объективности проведенного предварительного следствия и вынесенного приговора суда.
Стоит также отметить, что несмотря на положения о независимости адвокатуры и утверждения о ней как неотъемлемой части правосудия, в последние годы наблюдаются ситуации, когда правосудие в широком смысле (и предварительное следствие, и надзор за следствием, и судопроизводство) порой относится к адвокатам как к помехе, препятствующей расследованию уголовных дел, вынесению судебных решений и т.д. Становятся все менее очевидными случаи, когда к адвокатам относятся как к добросовестным профессиональным представителям граждан, имеющим конституционное право на квалифицированную юридическую помощь; как к людям, которые наряду с сотрудниками правоохранительных органов, прокурорами, судьями помогают вершить правосудие, участвуют в этом процессе, принимая на себя повышенные риски профессионального активного поведения при защите доверителей, а как показывает рассмотрение уголовного дела в отношении Б. – и после защиты.
В заключение добавлю, что мы с доверителем приняли решение об обжаловании приговора и апелляционного определения в кассационном порядке и рассчитываем, что удастся восстановить законность и добиться справедливого решения.