В конце ушедшего года в профессиональных СМИ развернулась дискуссия о том, вправе ли адвокат отказаться от защиты в случае, если доверитель нарушает свои обязательства в части оплаты.
К сожалению, я несколько опоздал высказаться в разгар страстей, однако все-таки хочу донести свое видение проблемы в том аспекте, который не был затронут в дискуссии.
О противоположных «московской» и «питерской» позициях
Фактически уважаемыми и авторитетными коллегами были озвучены две противоположные позиции, условно названные Борисом Золотухиным «московской» и «питерской». Первая состоит в том, что прекращение защиты в случае, когда доверитель нарушает условия оплаты, допустимо, но только тогда, когда соответствующее условие есть в соглашении и доверитель особо уведомлен об этом под роспись. Вторая – независимо от того, платит клиент или нет, адвокат обязан продолжать работу. Причем вопрос поднимается в большей степени относительно работы по уголовным делам, что понятно.
Сторонники указанных противоположных подходов убедительно аргументируют свои позиции с точки зрения заботы об авторитете адвокатуры. В первом случае – нужно себя уважать и не позволять мошенникам садиться себе на шею, во втором – нельзя превращаться в ремесленников, работающих исключительно ради денег, и, кроме того, не стоит провоцировать государство на дополнительное нормотворчество в сфере адвокатуры.
Рискуя вызвать неудовольствие обеих сторон, хочу отметить, что обе аргументации, несмотря на их элегантность и убедительность, обусловленные прекрасным владением участниками дискуссии пером и другими риторическими инструментами, являются несколько поверхностными. Ошибка, на мой взгляд, состоит в том, что обсуждение идет в парадигме этических или организационно-правовых рамок.
Вопрос должен ставиться в плоскости обеспечения высокого качества работы адвоката
Даже когда кто-то из авторов касается сугубо материального аспекта, он его рассматривает сквозь призму морали и этики – а можно ли уважать адвоката, который позволяет себя обманывать, работает за нищенский гонорар и т.п.
На самом же деле вопрос должен ставиться исключительно в материальной плоскости. Можно сколько угодно говорить о глубоких нравственных традициях, чести, достоинстве – все это есть и присуще российской адвокатуре, но данные категории наполняются смыслом только тогда, когда адвокатура сильна, адвокаты выигрывают уголовные дела – несмотря на пресловутый обвинительный уклон, многочисленные фальсификации доказательств следствием, давление, всевозможные попытки нарушения наших прав, безграмотных следователей и ничего не слышащих судей. Лишь при этих условиях уважаемы адвокат и представляемый им институт адвокатуры. Ни одна самая пламенная речь о глубоких нравственных традициях адвокатуры не принесет столько уважения, сколько хороший оправдательный приговор.
А можно ли выиграть дело, не получая надлежащей платы за работу? Мой опыт показывает, что нет, если речь идет о серьезном деле экономического плана.
В публичной плоскости никто этого не высказал, но в действительности достаточно часто коллеги, с которыми я обсуждал вопрос прекращения оплаты доверителем, принимают логику: мы обязаны делать, что можем, и доверитель сам виноват, что при малой оплате мы не способны на большее. И вот тут мы вплотную подходим к опасной черте. Рассуждения о том, что можно работать вполсилы, используя не все средства, которые могли быть применены при наличии нормальной оплаты, – это и есть путь в никуда, дорога к дискредитации профессии. Получая половинчатый результат в делах, которые при нормальной оплаченной работе можно было выиграть, мы как раз и будем снижать престиж профессии намного стремительней, чем требуя своевременную адекватную плату.
Безусловно, любой из нас, видя происходящую в суде несправедливость и чувствуя в себе силы помочь, хоть раз в жизни работал pro bono. Более того, мэтр российской адвокатуры Генри Резник однажды совершенно верно сказал (за точность цитирования не ручаюсь), что имя адвоката как раз и создается на бесплатных делах.
И сам я отнюдь не чужд альтруизму – лишь месяц назад областной суд оставил в силе оправдательный приговор по делу, которым я занимался без малого пять лет, не получив ни копейки, – потому что совесть не позволяла мне брать какие-то деньги у человека, оказавшегося в отчаянном положении. При явных доказательствах невиновности суд первой инстанции дважды осуждал обвиняемого к семи годам лишения свободы. Впрочем, второй раз апелляция смилостивилась и предложила размен на УДО – снизила наказание до трех лет. Дважды я добивался отмены судебных актов в кассации – и только этой осенью прозвучал оправдательный приговор.
Но! Это было простое дело. Тяжелое морально, эмоционально, интересное с технической и процессуальной точек зрения – чего стоит одна видеотехническая экспертиза, которую отказались проводить в связи с отсутствием специалистов надлежащей квалификации областные экспертные подразделения Минюста и ФСБ, после чего РФЦ судебной экспертизы при Минюсте РФ направил дело в другую область, где специалист с соответствующей уникальной квалификацией есть. И тем не менее это было простое дело – одна линия защиты, одна плоскость доказывания – бил или не бил.
В сложных же делах экономического характера такая работа, простите, невозможна. Большое количество обстоятельств, требующих анализа, опросы неопределенного числа свидетелей, вариативность квалификации, необходимость поиска доказательств разного характера, зачастую в других регионах, бланкетность норм, на которых построено обвинение, требующая погружения в другие отрасли права, – все это влечет огромные физические, временные затраты, необходимость привлечения помощников, специалистов, технических средств. Такие элементарные технические вещи, как расшифровки аудиозаписей судебных заседаний, требуют либо нерациональных для адвоката затрат личного времени, либо оплаты труда специально обученных людей. Да даже распечатывание протоколов допросов участников процесса при подготовке к судебным заседаниям влечет материальные затраты в виде расхода бумаги и тонера принтера. Такого рода мелочи можно перечислять бесконечно.
Но, конечно, основной расходный материал – это личное время адвоката. Много раз приходилось слышать от адвокатов, что они бы рады семь дней в неделю заниматься одним делом, если бы доверитель нормально оплачивал работу. Но при отсутствии такой оплаты они вынуждены брать несколько дел, работа по каждому из которых идет в ущерб остальным.
И в результате из-за недостатка времени начинается более или менее легкая халтура: здесь не подали дополнительную жалобу, там не подготовили письменный текст предложений по формулировкам приговора – и по факту получается, что адвокат сделал все, что в его силах, – но далеко не все, что мог бы для победы при условии нормальной оплаты. И дело, которое в принципе можно было выиграть, завершается поражением. И такие поражения в спорных случаях намного сильнее бьют по авторитету корпорации, чем требования адвоката своевременно оплачивать его работу.
Еще раз подчеркну: я говорю сейчас с точки зрения не меркантильных интересов «адвокатской улицы», к которой апеллируют участники дискуссии, а опять-таки интересов адвокатуры, которая должна быть сильной, а значит – должна побеждать.
Считаю совершенно очевидным, что при нарушении доверителем условий оплаты адвокат должен в пределах, предоставленных нам законом, прекратить свое участие в деле – именно во избежание дискредитации профессии снижением качества работы.
Не буду касаться нормативного регулирования подобных ситуаций – доводы участников дискуссии в этой части достаточно разнообразны, обоснованны и позволяют, в зависимости от позиции автора, адвокату выйти из дела, руководствуясь нормами гражданского законодательства и законодательства об адвокатуре, либо наказать адвоката за такой выход.
Также не хочу обсуждать возможные предложения о дальнейшем регулировании – их прозвучало немало. К наиболее рациональным я бы отнес рекомендацию отдельно обращать внимание доверителя на соответствующий пункт соглашения и предложение добиться нормативного закрепления возможности оплаты работы и накладных расходов адвоката в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 131 УПК РФ в случае, если доверитель перестал оплачивать работу. Но при этом я полагаю, что такое обсуждение имеет смысл лишь после того, как корпорация, хотя бы в лице Комиссии ФПА по этике и стандартам, определится с принципом – возможно ли прекращение работы по соглашению при отсутствии оплаты, либо адвокат, вступив в дело, обязан работать в нем вечно, независимо от того, есть ли у него средства для этой работы и вообще для жизни.
О формировании гонорарной политики
Я же хочу продолжить мысль о формировании гонорарной политики именно с точки зрения эффективности защиты. Полагаю, что на самом деле настоящая сложность заключается не в обеспечении неукоснительной оплаты по тем делам, по которым бесплатно добиться победы невозможно – а это любое объемное дело, – а в неправильных подходах к формированию порядка оплаты.
Наиболее часто встречающаяся ошибка, на мой взгляд, состоит в определении конечной стоимости каждого этапа дела. Большинство сторонников условно «питерской» концепции так или иначе говорят не о чистом альтруизме, а о необходимости заранее просчитать стоимость работы и сразу, авансом, получить достойный гонорар. На это фактически указывает, в частности, уважаемый Нвер Гаспарян: «Если адвокату перестают платить, можно ли такую защиту назвать бесплатной? Разве защитник не получил определенную денежную сумму ранее? Большая часть российских адвокатов именно таким образом и защищает доверителей до самого конца процесса, с радостью получив гонорар лишь однажды – на определенную стадию». В этой логике, действительно, можно согласиться с тем, что помесячная оплата – это уже дополнительный доход, и наживаться на человеке, попавшем в беду и в какой-то момент утратившем возможность оплачивать роскошную жизнь адвоката, – противно не только этическим устоям адвокатуры, но и общечеловеческим принципам.
Но в таком подходе к оплате – получении за ведение дела заранее гонорара или определенной его части – кроется множество проблем, в том числе этических. Если адвокат просчитал объем дела, стоимость своей работы, получил соответствующий гонорар за работу в течение трех лет авансом, а через какое-то время доверитель решил сменить адвоката, подлежит ли гонорар возврату? Полностью или частично? Если частично – кто и как определит эту часть? Если не подлежит, а у доверителя нет возможности заплатить еще столько же новому адвокату, является ли такой договор об оказании юридической помощи кабальным?
Далее уважаемый Нвер Гаспарян указывает, что за пределами МКАДа люди не готовы к помесячной оплате, «поскольку на помесячные доплаты у большинства россиян денег нет. Возможности есть крем Марго и носить батистовые портянки у них попросту отсутствуют». Но, простите, разве не очевидно, что помесячная оплата – более щадящий и доступный способ оплаты, чем выплата той же суммы авансом? Ведь рассрочку платежей придумали именно для тех, кто не может заплатить всю сумму сразу.
Именно поэтому мне представляется самой правильной помесячная оплата, при которой доверитель оплачивает реальную работу с учетом качества. Здесь возможны варианты, связанные с временным снижением или – почему бы нет? – увеличением суммы в зависимости от объема работы, хотя лично мне представляется это излишним – как раз тут адвокату следует определить такую сумму, которая позволит полноценно заниматься именно данным делом и не принимать в периоды «провисания» объема работы новых поручений, чтобы выжить.
Важное преимущество помесячной оплаты – возможность по итогам месяца показать доверителю объем проделанной работы. Мой опыт показывает, что при нормальной работе адвоката в таком формате претензии практически не возникают. Порой доверитель настаивает на письменном отчете по итогам месяца – при нормальной работе эта просьба не вызывает затруднений, поскольку большая работа все равно требует планирования, а трансформировать реализованный план в отчет – дело пяти минут.
Что же делать, если у доверителя внезапно кончились деньги? А впереди еще большой объем работы, предполагающий в том числе сопутствующие расходы? Сторонники условно «питерской» концепции говорят: пусть в этом случае доверитель оплачивает только расходы. Но это ведь чисто академический подход, невозможный в реальной жизни. Если человек не в состоянии оплачивать работу адвоката, он не в состоянии оплачивать и сопутствующие расходы в необходимом объеме. И мы получаем ту же проблему, только в профиль – при недостаточном финансировании мы не делаем все, что нужно для победы.
Плюс моральный аспект: доверитель объявляет, что расходы на проезд и проживание адвоката он оплатить в состоянии, а его работу – нет. Нужно ли объяснять, с каким настроением при такой постановке вопроса будет работать адвокат? И как настроение в нашей творческой профессии может повлиять на результат?
Безусловно, каждый подход к способу оплаты чреват издержками – как организационными, так и моральными.
Допустим, концепция получения гонорара сразу, авансом за каждый этап дела чревата тем, что недобросовестный коллега – а дисциплинарная практика показывает, что такие, несмотря ни на что, встречаются, воспримет полученный авансом гонорар как уже «освоенный» и будет стремиться быстрее закончить процесс в ущерб его качеству. В то же время помесячная оплата также может побудить не вполне добросовестного коллегу к затягиванию дела. Более того, не секрет, что существуют некоторые процессуальные способы, позволяющие использовать во благо доверителю именно длительные сроки следствия либо действия меры пресечения – так вот, использование упомянутых способов при помесячной оплате может быть не вполне адекватно оценено самим доверителем.
Такие минусы можно усмотреть в совершенно любом способе оплаты работы и перебирать эти способы можно бесконечно.
Выход – в добросовестности
На самом деле выход совершенно в другом. В честности и добросовестности. Устанавливая помесячную оплату, адвокат должен не только рассчитывать стоимость работы, но и понимать ее продолжительность. Неужели квалифицированный адвокат не в состоянии спрогнозировать примерную длительность всего процесса и каждого его этапа? Тот же Нвер Гаспарян совершенно справедливо отмечает, что, заключая соглашение с адвокатом, доверитель, как правило, растерян, подавлен, готов подписать любой документ, лишь бы защитник скорее вступил в дело, и не рассчитывает свои финансовые возможности. И как раз в этой ситуации адвокат обязан проинформировать доверителя о реальной цене договора – т.е. о вероятной длительности дела.
Мне могут возразить, что сумма ежемесячного платежа, умноженная на несколько лет, может оттолкнуть потенциального доверителя. Но в таком случае я не понимаю, о чем говорят сторонники получения всей суммы авансом. О том, что они умышленно занижают стоимость своих услуг? Или, наоборот, сторонники «питерской» позиции подразумевают, что адвокат, заключая соглашение, скрывает от доверителя истинные параметры работы, в том числе временные и финансовые? Не думаю. Полагаю, что сторонники условно «питерского» подхода просто не рассматривали вопрос с этой точки зрения.
На самом деле любая качественная работа имеет определенную объективную цену. Квалифицированный адвокат в состоянии ее более или менее точно определить. И предоставить помесячную рассрочку либо предложить заплатить все авансом. Полагаю, что помесячный платеж не только честнее, но и точнее: именно он позволит не наживаться на доверителе сверх меры и в то же время обеспечит нормальные условия для эффективной защиты.
А с авансом могут быть разные курьезы. Вот свежий пример. В ноябре прошлого года мы – я и мои партнеры – вступили в дело. Честно объяснили доверителю перспективы и сроки – не меньше года. Доверитель с открытыми глазами согласился на предложенную цену. Мы начали добросовестно работать. Настолько добросовестно, что следствие и прокуратура поняли перспективу быстрее, чем мы ожидали, и прекратили дело в декабре. Доверитель доволен результатом и вряд ли попросил бы обратно деньги, если бы мы получили их авансом в сумме годового платежа. Но были бы мы в такой ситуации правы? С моральной точки зрения – не думаю.
Опять-таки о моральной стороне дела во взаимосвязи с ценовой политикой. Естественно, проработав в процессе длительное время и отработав то, что мы условно называем «боковыми процессами», собрав все доказательства и выйдя на итоговый отрезок – как правило, это суд, мы уже хорошо ориентируемся в деле, доказательствах, помним наизусть все 300 томов, и работа становится легче. В этом случае никто ведь не запретил адвокату самому поднять вопрос о возможном снижении цены? Чаще всего именно так и происходит: мы видим, что объем работы сократился, понимаем, что доверитель не «резиновый», хотим выиграть дело – и предлагаем ему оптимизировать его расходы. Снова все зависит главным образом только от добросовестности адвоката.
Безусловно, моя логика касается только сложных дел. Конечно, абстрактная кража абстрактной курицы позволяет заранее определить полную стоимость работы, и эта стоимость будет невелика, дело разрешится быстро, что дает возможность сразу определить общую цену.
Конечно, квалифицированный адвокат, прочитав приговор, сможет назвать точную стоимость апелляции или кассации.
Какие-то процессы можно отработать бесплатно, просто из любви к искусству.
Но все это не опровергает, а лишь подтверждает мой довод: работа адвоката должна оплачиваться так, чтобы адвокат мог показать максимальный результат. Это – максимальные результаты – главный залог авторитета профессии. А при формировании цены самое главное – абсолютная добросовестность и полная честность адвоката по отношению к доверителю.
Последнее, что хочется сказать: в моей парадигме исключен рыночный подход, т.е. возможность продать свою работу как можно дороже. Как раз в этой логике на первоначальном этапе, когда подзащитный и его родственники напуганы и готовы платить за любую надежду, можно авансом продать свой труд максимально дорого в соответствии с так называемой рыночной стоимостью – как раз по цене, по которой товар может быть продан в этих условиях.
Я же предлагаю не продавать себя максимально дорого, а обеспечивать такую оплату труда, которая позволяет использовать для победы все возможности, а не только их часть, обусловленную ограниченным бюджетом.
