Оспаривание доказательств, полученных в мессенджерах

Цифровая эпоха трансформировала уголовное судопроизводство: переписки в мессенджерах постепенно входят в число ключевых источников доказательств. Еще несколько лет назад переписки в мессенджерах воспринимались как второстепенные улики, но сегодня они нередко выступают основой обвинений по делам о мошенничестве, экстремизме, наркопреступлениях и даже госизмене. Этот сдвиг связан с тем, что мессенджеры превратились в ключевой канал коммуникации: по данным исследований¹, более 70% пользователей интернета ежедневно обмениваются сообщениями, файлами и голосовыми записями через цифровые платформы.

Однако правовые механизмы работы с цифровыми доказательствами отстают от технологического прогресса, создавая риски для справедливого судопроизводства, а их использование в суде сопряжено с юридическими и техническими сложностями. Одной из ключевых проблем остаются правовые пробелы в регулировании. Уголовно-процессуальный кодекс РФ, принятый в эпоху «аналоговых» доказательств, не содержит четких стандартов изъятия и проверки цифровых данных. Например, оперативники зачастую действуют шаблонно, изымая мобильные телефоны без участия специалистов или ограничиваясь скриншотами переписок (которые несложно подделать в графических редакторах).

При этом мессенджеры с «end-to-end»-шифрованием (сквозное шифрование)² технически не позволяют получить доступ к данным без устройства пользователя, что делает «слепые» скриншоты еще более сомнительными доказательствами. Эти нюансы зачастую игнорируются следствием и судом, что приводит к вынесению неправосудных решений.

Подобные примеры показывают, как технические процедуры и грамотная защита могут в корне изменить исход дела. При этом общественный запрос на прозрачность и защиту приватности растет: граждане все чаще требуют, чтобы их цифровые права не нарушались под предлогом борьбы с преступностью. Адвокаты все чаще сталкиваются с необходимостью оспаривать такие доказательства из-за нарушений при их получении, сомнений в достоверности или недостаточной экспертной проверки. Более того, каждая победа в этой сфере – будь то исключение скриншота переписки из числа доказательств из-за отсутствия экспертного заключения или доказательство взлома аккаунта – формирует новую практику, которая постепенно меняет систему в сторону большей прозрачности и справедливости.

Чтобы построить эффективную стратегию защиты, важно опираться не только на нормы УПК РФ и судебную практику, но и на технические нюансы работы с цифровыми данными.

При рассмотрении законодательных требований к цифровым доказательствам необходимо учитывать положения ст. 74, 81 и 84 УПК. По смыслу этих статей электронные данные могут быть отнесены к «иным документам» и признаны доказательствами только при соблюдении трех условий: они должны быть получены законным способом, иметь отношение к делу и сопоставляться с иными его материалами.

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 23 апреля 2019 г. № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» определены критерии допустимости скриншотов в качестве доказательств. Позднее, в Постановлении Пленума ВС от 1 июня 2023 г. № 15 «О некоторых вопросах принятия судами мер по обеспечению иска, обеспечительных мер и мер предварительной защиты», ВС подтвердил, что заверение скриншота стороной по делу признается достаточным для его приобщения.

Однако на практике суды нередко руководствуются подходами, сформированными до 2019 г., – в частности, Постановлением Пленума ВС от 15 июня 2010 г. № 16 «О практике применения судами Закона Российской Федерации “О средствах массовой информации”». В таких случаях к доказательствам предъявляются дополнительные требования – например, скриншот может быть принят судом только при наличии подтверждения его происхождения (URL-адреса интернет-страницы, даты создания) и заверения лицом, участвующим в процессе. Эти условия не отменяют допустимость доказательства, но расширяют стандарты его проверки.

На практике следствие зачастую пренебрегает этими процедурами, особенно при изъятии информации из мессенджеров. Например, скриншоты переписок или аудиозаписей могут быть изменены посредством графических редакторов, изъяты без участия понятых или специалистов. В связи с этим защитникам стоит тщательно проверять протокол изъятия технических устройств: указаны ли в нем дата, место, участники и технические параметры устройства, а также способ копирования информации. Также важно установить, привлекался ли специалист (ст. 58 УПК) для извлечения данных, сохранена ли целостность информации с помощью криптографических методов или специального программного обеспечения.

Технические особенности мессенджеров несут дополнительные риски для достоверности доказательств.

Во-первых, многие платформы позволяют редактировать или удалять сообщения даже после их отправки. Скриншоты не отражают эти изменения, если не проведен анализ журналов сервера.

Во-вторых, анонимность мессенджеров усложняет идентификацию пользователя. Аккаунты зачастую не содержат никаких данных, кроме псевдонима, привязаны к сим-картам, которые могут быть перевыпущены или украдены, а синхронизация переписок между устройствами затрудняет установление лица, отправившего сообщение.

В-третьих, мессенджеры с «end-to-end»-шифрованием не хранят данные на серверах, поэтому изъятие информации возможно только с устройства пользователя.

Для оспаривания таких доказательств можно использовать несколько стратегий.

Первая: указать на нарушения процедуры изъятия. Например, данные могли быть получены в отсутствие судебного постановления (если это требовалось, например, при изъятии переписки³), понятых или без четкого указания источника информации (например, переписка в мессенджере без привязки к номеру телефона, поскольку логин всегда можно задублировать). В таких случаях целесообразно требовать исключения доказательств по ст. 75 УПК как недопустимых и ходатайствовать о допросе сотрудников, участвовавших в изъятии. Запрет нарушения тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений распространяется не только на операторов почтовой и иных видов связи, лиц, ведущих расследование уголовных дел и осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, но и на всех остальных граждан. Также информация, полученная кем-либо с нарушением этого права, признается недопустимым доказательством и не может использоваться в уголовном судопроизводстве.

Вторая стратегия связана с отсутствием других доказательств и сомнениями в подлинности отправленных сообщений. Решить это можно путем направления ходатайства о производстве криминалистической экспертизы устройства (проверка на взлом, редактирование или подмену данных) и технической экспертизы мессенджера (анализ метаданных: времени отправки, IP-адресов, данных серверов).

Третья стратегия: поставить под сомнение принадлежность аккаунта. Даже если переписка велась с номера доверителя, это не доказывает, что сообщения писал именно он. Адвокат, к примеру, может аргументировать, что аккаунт был взломан, телефоном пользовалось третье лицо или номер был перевыпущен (подтвердить это можно справкой от оператора связи).

Четвертый аспект: контекст переписки. Сообщения зачастую вырываются из общего диалога, что искажает их смысл (например, шутка может быть представлена как угроза). В таких случаях целесообразно настаивать на полном анализе переписки, включая удаленные и голосовые сообщения, а также привлекать лингвистическую экспертизу для оценки смысла текстов.

В заключение отмечу, что оспаривание доказательств из мессенджеров требует сочетания знаний из области как юриспруденции, так и цифровых технологий. Ключевыми моментами остаются нарушения, допущенные при изъятии электронных устройств, отсутствие заключения эксперта, контекст переписки и принадлежность аккаунта. В связи с этим представляется целесообразным адвокатам сотрудничать с техническими специалистами, отслеживать судебную практику и использовать все доступные инструменты, чтобы защита оставалась эффективной в условиях цифровизации уголовного процесса.