Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ опубликовала Определение от 24 апреля 2024 г. № 310-ЭС15-7336 (40) по делу № А62-7344/2013, касающееся вопросов отчуждения недвижимого имущества банка.
Определение СКЭС по спору о сделке банка по отчуждению недвижимого имущества в преддверии отзыва лицензии актуально для участников гражданского оборота. Вынужден констатировать, что правоотношения десятилетней давности и даже более давние до сих пор являются предметом рассмотрения судов. Таким образом, юридическое сообщество сталкивается с отголосками давних действий и вынуждено реагировать.
Подобные сделки и иные действия, совершенные в прошлом, обусловлены существовавшим в тот период мышлением участников правоотношений, которое определялось не только законодательством, но и судебной практикой, а также практикой правоохранительных органов по уголовным делам и обычаями делового оборота. В итоге участники сделок зачастую действовали, игнорируя права и законные интересы третьих лиц, в том числе кредиторов, и в центре их внимания оставался лишь собственный интерес (не всегда законный). Одним словом, участники сделок не моделировали будущее, не оценивали последствия их возможных действий с учетом норм законодательства о несостоятельности (банкротстве) и специального законодательства (в данном случае банковского. – Прим. мое. – И.Е.), т.е. правового инструментария, предусмотренного действовавшим законодательством. Практика показывает, что участники сделок не только не моделировали будущее, но даже не соотносили заключаемые сделки с иными своими действиями (бездействием), т.е. отличались противоречивым, непоследовательным поведением.
На рассмотрение СКЭС ВС поступило дело об оспаривании цепочки сделок по отчуждению банком недвижимого имущества. Классическая ситуация – отчуждение имущества в преддверии банкротства и – в случае с банками – до или в момент отзыва лицензии на осуществление банковских операций.
Позиция Судебной коллегии по экономическим спорам построена на двух тезисах: предпочтение и нарушение запрета на сделку.
Рассуждая о предпочтении при совершении сделки, Суд указал на возможное неисполнение обязательств банка перед кредиторами по состоянию на 28 ноября 2013 г. – день, предшествовавший дате заключения сделки (дата согласования всех существенных условий – 29 ноября того же года), – но одновременно на удовлетворение банком – продавцом недвижимости требований перед кредиторами – покупателями недвижимости (клиентами). Наличие картотеки неисполненных платежных документов, по мнению СКЭС ВС, на день, предшествовавший дате сделки, презюмирует выход за пределы обычной хозяйственной деятельности, что исключает применение п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве. Что касается даты сделки, в данном случае подразумевается не дата регистрации перехода права собственности на недвижимость, а дата согласования всех ее существенных условий, дата подписания договора, но об этом подробнее будет рассмотрено в ходе анализа второго тезиса – о нарушении запрета на сделку.
Если признать наличие презумпции выхода за пределы обычной хозяйственной деятельности, взяв за основу день, предшествовавший дате сделки, в качестве дня открытия картотеки, то в доказывании недействительности сделки по основанию предпочтительности возникает противоречие, которое ВС оставил на разрешение нижестоящих судов.
Как установлено, на день, предшествовавший дате сделки, имелась картотека неисполненных обязательств банка, однако на дату сделки (29 ноября 2013 г.) ситуация, вероятно, была иной, учитывая исполнение в тот же день имевшихся неисполненных поручений (на корреспондентском счете кредитной организации даже осталась определенная сумма денежных средств). Одновременно Верховный Суд обратил внимание на иные обособленные споры в рамках дела о банкротстве, в которых было установлено, что по состоянию на дату сделки у банка имелись неисполненные обязательства. Непоследовательность действий банка по осуществлению платежей по требованиям кредиторов (28 ноября 2013 г. выплаты не производились (но, возможно, не всем), а 29 ноября – производились, но якобы не всем клиентам) и вызывает указанное противоречие.
В этой части важна позиция Судебной коллегии по экономическим спорам о необходимости единообразного подхода к вопросу определения момента возникновения картотеки неисполненных платежных документов. На мой взгляд, это справедливо, поскольку множество обособленных споров, касающихся сделок в рамках дела о банкротстве, не создает и не может создавать множество моментов возникновения такой картотеки.
Таким образом, при новом рассмотрении дела суду надлежит устранить противоречие и установить дату создания картотеки, что важно для подтверждения или опровержения презумпции подп. 1 п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве о выходе сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности.
Дата возникновения картотеки определяет возможность признать сделку по отчуждению имущества должника недействительной по основанию предпочтительности, но не предрешает такой итог. В связи с этим не могу согласиться с приведенными в определении выводами относительно решающего значения для дела об оспаривании сделок по основанию предпочтительности установления дня возникновения картотеки, поскольку сделка лица, находящегося в предбанкротном состоянии, с кредитором сама по себе не может означать предпочтительность и автоматическую недействительность.
Вернемся к фактическим обстоятельствам, предшествовавшим заключению сделки купли-продажи недвижимости. Есть банк – собственник недвижимости, есть определенное число клиентов банка, в том числе пытавшихся совершить платежи (часть платежей совершались, часть – нет), и есть два клиента, изъявивших желание приобрести недвижимость.
Особое внимание обращают на себя два обстоятельства.
Во-первых, покупатели спорной недвижимости в данном случае выступали одновременно клиентами банка, но можно ли утверждать о предпочтительности, если недвижимое имущество было приобретено по рыночной стоимости или выше рыночной? Этот момент в определении ВС не отражен. Напротив, СКЭС полагает, что банк не получил встречное удовлетворение от покупателей. На мой взгляд, с данной позицией нельзя согласиться, поскольку покупатели произвели расчет за приобретенную недвижимость, и приобретение по рыночной цене (или выше) означает, что банк не утратил свое имущество – произошло лишь замещение в структуре активов (недвижимость на денежные средства).
Во-вторых, рассматривая возможную предпочтительность по отношению к покупателям, важно установить, состоялось ли, как указал Верховный Суд, полное удовлетворение требований клиентов-покупателей в результате приобретения недвижимости или после совершения сделки у покупателей-клиентов остались требования к банку? Но даже если данные требования были удовлетворены в полном объеме, это, полагаю, не подтверждает предпочтительность при совершении сделки.
Заключив сделку, банк получил за недвижимость встречное удовлетворение – денежные средства, что позволяло ему исполнять обязательства перед клиентами. Почему банк не исполнял поручения клиентов по совершению платежей, подлежит выяснению, но, как представляется, факт неисполнения платежей иных клиентов не создает дополнительного усиливающего основания для признания сделки недействительной.
В случае оставления недвижимости у банка денежные средства за нее были бы получены (будут получены) только в результате продажи с торгов в процедуре банкротства. Зачастую имущество в ходе торгов в процедуре банкротства продается не по рыночной стоимости; следовательно, существует риск поступления в конкурсную массу денежных средств в размере меньшем, чем было получено банком при заключении сделки в 2013 г.
Полагаю неправильным формальный подход к разрешению подобных споров, поскольку сама по себе сделка по продаже недвижимости клиентам банка не нарушает права и законные интересы остальных его клиентов, если продажа осуществлена по рыночной цене. Не исключено, что кредиторы при расчетах благодаря оспариваемой сделке получат средств больше, чем могли бы получить в ситуации, если бы спорная недвижимость осталась у банка и в дальнейшем была реализована на торгах. Таким образом, можно утверждать об определенной помощи клиентов-покупателей банку и иным клиентам в результате приобретения недвижимости.
Что касается изложенного в определении второго тезиса о запрете на совершение сделки банком после отзыва лицензии, то законодательство (п. 1 ст. 174.1 ГК РФ, п. 4 ч. 9 ст. 20 Закона о банках и банковской деятельности) действительно запрещает совершать такие сделки. Однако не могу согласиться с наличием условий для применения указанных норм в данном случае. Тот факт, что по сделке было отчуждено недвижимое имущество, переход права собственности на которое подлежит госрегистрации, не позволяет считать датой совершения сделки день госрегистрации. Считаю важным придерживаться норм гражданского законодательства (ст. 432, 433 и 551 ГК), применение которых не позволяет считать совершение рассматриваемой сделки между банком и его клиентами-кредиторами в дату после отзыва лицензии. Так, 29 ноября 2013 г. стороны договорились, согласовали все существенные условия, подписали единый документ – договор, что позволяет считать сделку заключенной именно в эту дату, а не в момент госрегистрации перехода права собственности, состоявшейся после отзыва лицензии у банка.
В заключение добавлю, что рассматриваемое определение не делает спор предрешенным, как это обычно бывает. В данном случае Верховный Суд задал вектор для нового рассмотрения спора, определил подлежащие установлению факты и обстоятельства, поэтому итог спора пока неизвестен. Замечу, спор сложный, на что обращают внимание два состоявшихся круга его рассмотрения до СКЭС ВС. Возможно, суды нижестоящих инстанций при новом рассмотрении дела, установив дату возникновения картотеки (скрытой) на корреспондентском счете, проанализировав ее на предмет выхода за пределы обычной хозяйственной деятельности и совершения при наличии запрета на распоряжение имуществом, установят отсутствие оснований недействительности (ничтожности) сделки.
