Право без полномочий

Несмотря на стремительное развитие законодательства о банкротстве (в том числе посредством правоприменительной практики), оно по-прежнему содержит ряд серьезных проблем, требующих внимания законодателя. Одна из них – отсутствие эффективного механизма, позволяющего участникам дел о банкротстве оперативно получать информацию относительно правовых обоснований требований кредиторов. В ряде случаев это существенно затрудняет возможность заявления возражений против таких требований, а следовательно, – реализацию права на судебную защиту, предусмотренного ст. 46 Конституции РФ.

В условиях недостаточности средств должника для удовлетворения требований всех его кредиторов неизбежно возникают ситуации, связанные как с предоставлением одним кредиторам необоснованных преимуществ перед другими в силу ошибочного отнесения их требований к более приоритетным категориям и (или) очередям, так и с признанием обоснованными явно «фиктивных» требований, предъявленных «дружественными» должнику лицами, чтобы получить часть его имущества в ущерб интересам других лиц, право голоса в комитете кредиторов и т.п. Поскольку размер требований порой достигает весьма значительных сумм, такое положение способно в одночасье «обессмыслить» саму процедуру банкротства, превратив ее в схему, мало чем отличающуюся от мошенничества.

Признавая одной из главных целей института несостоятельности наиболее полное удовлетворение требований кредиторов, а также следуя необходимости недопущения заведомо недобросовестного поведения, приходится констатировать, что выявление и исправление таких ошибок является необходимым условием, без соблюдения которого указанные цели труднодостижимы.

Одним из способов решения проблемы является оспаривание обоснованности предъявленных к должнику требований, а также очередности их погашения другими участниками банкротного дела. Поскольку признание каждого нового требования обоснованным способно повлечь снижение доли удовлетворения требований остальных кредиторов, а также отодвинуть их очередность, несогласные с этим отнесены законом к числу субъектов, наделенных правом подачи соответствующих возражений.

Механизм реализации данного права прямо связан с решением вопроса об обоснованности требования. Так, проверка обоснованности «реестровых» и «зареестровых» требований по общему правилу проводится судом¹, рассматривающим дело о банкротстве, с привлечением участвующих в деле лиц либо без них (п. 3–5 ст. 71, п. 3–5 ст. 100 Закона о банкротстве).

Поскольку статус лица, участвующего в деле о банкротстве, и соответствующие права (на ознакомление с материалами дела в части предъявленных всеми кредиторами требований и возражений, участие в судебных заседаниях по рассмотрению требований всех кредиторов, обжалование судебных актов, принятых по результатам рассмотрения требований, и т.п.), необходимые для реализации права на заявление возражений, возникают с момента принятия его требования к рассмотрению², любой, кто соответствует этим критериям, имеет полное право вступить в процесс и заявить свои возражения относительно обоснованности требования другого кредитора.

При несогласии с требованиями, включаемыми в реестр непосредственно управляющим, заинтересованное лицо также вправе обратиться в арбитражный суд, рассматривающий дело о банкротстве, с заявлением о разрешении разногласий в порядке ст. 60 Закона о банкротстве. Если представленные возражения суд признает заслуживающими внимания, вопрос об обоснованности предъявленного к должнику требования и (или) его очередности будет разрешен в соответствии с общими принципами состязательности и равноправия сторон.

Кредиторы, не согласные с обоснованностью каких-либо требований или результатом разрешения спора, но вступившие в дело после вынесения судом соответствующего определения, также не лишены права обжаловать судебный акт, которым был разрешен соответствующий вопрос, в порядке, предусмотренном процессуальным законодательством³.

Что касается требований о выплате текущих платежей, то они, в отличие от «реестровых», в реестр не включаются (п. 2 ст. 5 Закона о банкротстве) и рассматриваются в ином порядке (например, обычного искового производства⁴). К тому же, в зависимости от конкретных обстоятельств, требования о выплате текущей задолженности могут быть предъявлены непосредственно управляющему (в таком порядке, например, подлежат предъявлению требования об уплате текущих платежей по алиментам, выплачиваемых на основании нотариального соглашения⁵) либо в кредитную организацию, где у должника открыт счет⁶. Не исключается и возможность возбуждения по ним исполнительного производства⁷.

В то же время сведения о сумме текущих обязательств должника с указанием процедуры, применяемой в деле о банкротстве, в ходе которой они возникли, их назначения, основания возникновения, размера обязательства и непогашенного остатка, а также копии документов, подтверждающих указанные сведения, должны содержаться в отчете конкурсного управляющего, представляемом комитету кредиторов (абз. 11 п. 2 ст. 143 Закона о банкротстве, п. 11 и 13 Общих правил подготовки отчетов (заключений) арбитражного управляющего, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 22 мая 2003 г. № 299). Это означает, что любой участник дела о банкротстве имеет возможность ознакомиться с данной информацией и при несогласии с предъявленным требованием оспорить его.

Однако если обоснованность предъявленного в рамках дела о банкротстве требования (неважно, «реестрового», «зареестрового» или «текущего») подтверждена вступившим в законную силу судебным актом, защитить свои права конкурирующим кредиторам становится гораздо сложнее. Это обстоятельство в силу ч. 2 и 3 ст. 65 АПК РФ освобождает предъявившее требование лицо от необходимости доказывать наличие задолженности и основания ее возникновения (хотя и не освобождает суд, в производстве которого находится дело, от обязанности проверить очередность требования⁸). Таким образом, возражения любого конкурирующего кредитора о «фиктивности» долга, даже подкрепленные серьезными доказательствами, существенного правового эффекта не возымеют⁹. Единственным выходом в такой ситуации является оспаривание судебного акта, подтвердившего правомерность требования, на что указывает п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 г. № 35.

Как разъяснил в ряде определений Верховный Суд, обжалование кредитором (или арбитражным управляющим) судебных актов по правилам п. 24 Постановления Пленума № 35 является одним из выработанных судебной практикой правовых механизмов обеспечения права на судебную защиту не привлеченных к участию в деле лиц, в том числе тех, чьи права и обязанности обжалуемым судебным актом непосредственно не затрагиваются¹⁰. Посредством такого механизма интересы кредиторов балансируются, а именно: заинтересованные лица получают возможность принять участие в том судебном процессе, где разрешались правопритязания конкурирующего кредитора, и представить свои доводы и доказательства при проверке судебного акта о взыскании задолженности¹¹. Как представляется, нет никаких препятствий в использовании данного экстраординарного порядка для обжалования судебных актов, подтвердивших обоснованность как «реестровых», так и любых других требований. Что касается инстанции, в которую надлежит обращаться заинтересованному лицу, то все зависит от правовых обоснований жалобы¹².

Вместе с тем главная трудность, с которой предстоит столкнуться в данной ситуации заинтересованным лицам, заключается, на мой взгляд, в том, что ни положения Закона о банкротстве, ни иные нормативные акты не содержат норм, наделяющих их правом на получение доступа к информации, хранящейся в материалах дел по спорам между должником и другими кредиторами, в которых заинтересованное лицо не участвовало. Не предоставляет Закон о банкротстве кредиторам и полномочий запросить необходимые сведения у управляющего, из чего следует, что участвующие в деле о банкротстве лица, с одной стороны, наделены правом на оспаривание судебных актов, вынесенных по спорам между должником и иными лицами, а с другой, – закон не предусматривает понятной процедуры получения ими информации о юридических фактах, положенных в основу вынесенного по спору решения. Отсутствие такой информации зачастую не позволяет кредиторам узнать о допущенных судебных ошибках, а следовательно, и о нарушении своих прав, что нельзя признать допустимым¹³.

Этот законодательный пробел создает и серьезные трудности с определением начала исчисления срока подачи кредитором жалобы.

Недавняя практика ВС относит использующих предусмотренный п. 24 Постановления Пленума ВАС № 35 механизм к особой категории лиц, не только ранее не участвовавших в деле, но и – в отличие, например, от указанных в ст. 42 АПК, – не подлежавших привлечению к участию в нем. Следовательно, при решении вопроса о том, не пропущен ли срок на подачу заявления об экстраординарном обжаловании ошибочного взыскания, Верховный Суд указывает на необходимость учитывать не только момент возникновения процессуальных прав на обращение с таким заявлением, но и тот, когда данные лица узнали об обстоятельствах, ставящих под сомнение правомерность судебного акта, то есть указывающих на наличие судебной ошибки. Подобный срок начинает исчисляться только при наличии обоих условий одновременно: возникновения права на подачу заявления по правилам п. 24 Постановления Пленума ВАС № 35 и наличия у кредитора сведений о судебной ошибке¹⁴.

Как следует из Определения ВС от 24 декабря 2015 г. № 304-ЭС15-12643, получение статуса лица, участвующего в деле о банкротстве, еще не говорит о начале исчисления срока обжалования – для этого необходима еще осведомленность о допущенной судом ошибке, момент наступления которой (если нарушения не могут быть выявлены непосредственно при ознакомлении с текстом судебного акта) – ввиду отсутствия у кредитора права на доступ к материалам дела либо на их запрос у управляющего до подачи жалобы – может откладываться на неопределенный срок. В то же время длительное бездействие также может быть впоследствии истолковано судом как пропуск срока на подачу жалобы, и в удовлетворении ходатайства о его восстановлении будет отказано лишь по этой причине.

При таком правовом регулировании кредиторы в случае спора вынуждены будут доказывать, что о нарушении своих прав узнали позднее 6 месяцев с момента вступления в дело о банкротстве, что далеко не всегда просто¹⁵, а не согласным с их позицией конкурентам приходится находить опровержения, что порой столь же проблематично.

Приемлемым вариантом решения проблемы представляется установление правила о возможности восстановления процессуального срока для реализации участвующими в деле о банкротстве лицами права на использование экстраординарного механизма обжалования при условии, что ходатайство было подано не позднее 6 месяцев с момента вступления лица в дело о банкротстве, при одновременном возникновении у них с той же даты права на получение информации по спорам между должником и иными кредиторами, рассмотренным в рамках других дел.

Такой подход, с одной стороны, позволит всем заинтересованным лицам своевременно получить информацию относительно обоснования требований, предъявленных к должнику другими участниками банкротного дела, и решить, стоит ли их оспаривать. С другой – защитит предъявляющих требования лиц от неопределенно длительного ожидания возможности обжалования.

На первый взгляд, логичным было бы предоставить полномочия на ознакомление с материалами дел по спорам между должником и иными кредиторами самим заинтересованным в этом лицам. Вместе с тем необходимо учитывать, что хранящиеся в материалах дел документы могут содержать сведения ограниченного доступа (например, составляющие коммерческую тайну), и предоставление возможности знакомиться с ними кредитору способно причинить вред охраняемым законом правам и законным интересам иных лиц, не участвующих в деле о банкротстве. Следовательно, доступ к материалам целесообразнее всего предоставлять кредитору путем наделения его правом направить ходатайство о предоставлении соответствующих документов управляющему, законодательно обязав последнего предоставить такую информацию при наличии оснований.

Выбор кандидатуры управляющего как лица, которое будет предоставлять информацию, обусловлен прежде всего тем, что решение о предоставлении кредиторам информации, доступ к которой ограничен, также принимает он, и разумных оснований что-либо менять, на мой взгляд, нет. В частности, судебная практика допускает возможность истребования у управляющего должником информации с ограниченным доступом (например, реестра требований, содержащего банковскую тайну), однако устанавливает, чтобы необходимость в ее получении была мотивирована. Если управляющий по результатам рассмотрения требования примет решение раскрыть охраняемую информацию, предварительно он обязан потребовать от кредитора выдачи расписки, в которой тот подтвердит, что предупрежден о конфиденциальном режиме получаемых сведений и об обязанности сохранять их в тайне. В случае отказа управляющего предоставить сведения кредитор вправе обратиться с жалобой на его действия (бездействие) в суд, которому и надлежит дать оценку убедительности доводов и доказательств кредитора¹⁶.

Такой подход представляется разумным, позволяющим в полной мере соблюсти баланс прав и законных интересов всех участников дела о банкротстве и иных лиц, а также исключить заведомо недобросовестные действия по получению с помощью управляющего сведений, не являющихся необходимыми для реализации кредитором предусмотренного п. 24 Постановления Пленума ВАС № 35 правомочия, и может быть принят за основу для разработки правового регулирования, регламентирующего порядок получения доступа участников банкротного процесса к материалам, положенным в основу судебных актов, вынесенных по результатам рассмотрения споров между должником и иными кредиторами. Кроме того, копирование таких материалов непосредственно управляющим, полагаю, позволит исключить и необоснованную передачу третьим лицам хранящихся в материалах персональных данных, что также немаловажно.

Кроме того, необходимо учитывать, что в случае спора с управляющим, отказавшим в предоставлении соответствующей информации, шестимесячный срок, исчисляемый с момента вступления заинтересованного лица в дело о банкротстве, в течение которого допустимо восстановление процессуального срока для обжалования судебного акта, подтвердившего обоснованность требования конкурирующего кредитора, также может оказаться пропущенным, но уже не по вине заявителя, в связи с чем целесообразно определить, что данный срок не является пресекательным.