30 октября Президент России подписал закон о внесении в уголовно-процессуальное законодательство изменений, определяющих порядок участия в уголовном деле лица, с которым было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве.
Законом в УПК введены ст. 56.1, определяющая статус лица, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, в уголовном деле в отношении соучастников преступления, и ст. 281.1, устанавливающая порядок его допроса и оглашения показаний в ходе судебного разбирательства. Корреспондирующие изменения внесены в ст. 113, 164, 264, 287, 288, 389.13 УПК РФ. Порядок допроса лиц, с которыми заключено досудебное соглашение, не отличается от допроса обычного свидетеля, но при этом такие лица сами не являются свидетелями: в частности, они не предупреждаются об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и заинтересованы в исходе дела.
Поправки были разработаны Министерством юстиции в целях реализации Постановления Конституционного Суда от 20 июля 2016 г. № 17-П, в котором отмечена неопределенность статуса обвиняемого, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве. КС указал, что такое лицо не является обвиняемым по основному уголовному процессу, но при этом его позиция не является процессуально нейтральной, как позиция свидетеля. В связи с этим Суд обязал законодателя внести поправки в уголовно-процессуальное законодательство.
Ранее, как писала «АГ», Федеральная палата адвокатов в правовой позиции по законопроекту № 75674-7 отмечала, что в его в тексте положения, сформулированные КС, «в отдельных случаях искажены, а в других вообще не учтены».
В частности, ФПА выразила несогласие с предложенной правовой конструкцией, в которой обвиняемого по уголовному делу, выделенному в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве, предлагается рассматривать как «особого свидетеля», сохраняющего «процессуальный интерес в исходном уголовном деле», хотя прямо в тексте законопроекта оно свидетелем не названо.
ФПА отмечала, что для позиции свидетеля в уголовном деле характерна процессуальная нейтральность, и указывала на ее отсутствие у обвиняемого, на наличие в основном и выделенном уголовных делах процессуального интереса. Предлагалось рассматривать это лицо как «особого обвиняемого», который, заключив досудебное соглашение о сотрудничестве, добровольно согласился дать показания по основному уголовному делу в отношении своих соучастников. Отмечалось, что процессуальный статус этого лица является одним из видов процессуального статуса обвиняемого, существующего определенный период времени и включающего особые «сокращенные» права.
Кроме того, ФПА считала ошибочным предложение регламентировать статус этого лица в гл. 8 УПК РФ «Иные участники уголовного судопроизводства», в ст. 56.1, следующей по очередности за ст. 56 «Свидетель». Статус такого лица предлагалось изложить в главе УПК, предусматривающей наличие субъектов уголовного процесса, имеющих в деле собственный интерес.
Ранее доцент кафедры уголовно-процессуального права Университета им. О.Е. Кутафина Артем Осипов отмечал, что отсутствие процессуальной нейтральности у лиц, с которыми заключено досудебное соглашение, расположило точки зрения об их понятийной идентификации между двумя полюсами – «обвиняемый» и «свидетель». «Предлагаемая редакция ст. 56.1 УПК РФ приближает данных субъектов к свидетелям, привнося особенности и изъятия в их процессуальный статус. Представляется, что это не совсем верно, поскольку результаты рассмотрения предъявленных такому “свидетелюˮ обвинений могут post factum определяться итогами разбирательства “смежногоˮ уголовного дела в отношении его соучастников», – отмечал он.
Эксперт также обращал внимание на то, что для дачи показаний по «смежным» делам могут привлекаться не только лица, заключившие досудебное соглашение о сотрудничестве, но и иные соучастники, таких соглашений не заключавшие. «Возможно, они были осуждены в тот период, когда нормы гл. 40.1 УПК РФ не были введены в действие, или не захотели заключать соглашение, или его нарушили. Какими правами пользуются данные лица при их привлечении к производству процессуальных действий в делах в отношении соучастников? Единственный вариант решения этой ситуации – применение аналогии процессуального закона (при условии принятия законопроекта)», – предложил он.
Кроме того, Артем Осипов заметил, что проект закона не охватывал всего перечня процессуальных действий и соответствующих им норм УПК РФ, которые могут применяться к лицам, с которыми заключено досудебное соглашение. Также, по его мнению, следовало бы указать на то, что в случае отказа от дачи показаний со стороны лица, дело в отношении которого выделено в отдельное производство, могут наступить предусмотренные гл. 40.1 УПК РФ последствия несоблюдения условий и невыполнения обязательств, предусмотренных досудебным соглашением о сотрудничестве. В качестве еще одного недостатка законопроекта эксперт назвал то, что он не предусматривал особенностей оценки показаний нового вида субъектов процесса.
Адвокат АП г. Москвы Татьяна Маркова, комментируя ранее проект закона, отмечала: «Принцип, по которому строятся поправки, – компиляция имеющихся в УПК РФ положений о приводах, тайне следствия, свидетеле, вызовах на допрос и т.д. с добавлением фразы “лицо, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничествеˮ. Нормы об ответственности данного лица за дачу заведомо ложных показаний также не являются дополнительной гарантией для лиц, чье дело рассматривается в общем порядке. Сейчас в гл. 40.1 закреплены последствия, которые наступают за нарушение соглашения о сотрудничестве, однако незаконных приговоров от этого не меньше. Не думаю, что закрепление этих положений в отдельной статье приведет к существенному изменению ситуации».
Она также заметила, что предлагаемая к введению в УПК РФ ст. 281.1 не защитит от незаконного, основанного на недостоверных показаниях соучастников осуждения лиц, в отношении которых ведется производство в общем порядке и по делу которых допрашиваются соучастники, заключившие досудебное соглашение о сотрудничестве.
Татьяна Маркова напомнила, что в отношении России принято огромное количество решений ЕСПЧ, в которых признаются нарушения конвенционных положений, заключающиеся в том, что по делу соучастников допрашиваются – иногда с засекречиванием сведений – лица, заключившие соглашение. Одно из последних таких дел – «дело Навального и Офицерова».
«Думаю, что большими ошибками являются помещение норм о лице, заключившем соглашение о сотрудничестве, в главу “Иные участникиˮ и проведение параллели со статусом свидетеля. Эти лица остаются подозреваемыми или обвиняемыми по тем же эпизодам, что и их соучастники, дела которых расследуются в общем порядке, хотя формально их дела выделены. И их статус ближе к участникам со стороны защиты, с теми изъятиями, о которых идет речь в законопроекте», – заключила Татьяна Маркова.
Адвокат АП Свердловской области Сергей Колосовский отмечал, что после введения в УПК РФ в 2009 г. института досудебного соглашения практика допроса в основном уголовном деле лиц, заключивших досудебное соглашение, шла двумя путями – по правилам допроса обвиняемого и по правилам допроса свидетеля. При этом в последние годы в судах сформировалась тенденция, в соответствии с которой предупреждение об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний не требуется.
«В целом показания лица, заключившего досудебное соглашение, при любой форме его допроса всегда признавались допустимым доказательством, и опровергнуть их по формально-процессуальным признакам было проблематично. Поэтому институт досудебного соглашения представляется реакционным, поскольку, по моему глубочайшему убеждению, отечественная правоприменительная практика не готова к объективному использованию “синтетических” доказательств, полученных в результате его применения», – заключил адвокат.
Старший партнер ЮБ «Байбуз и Партнеры» Вадим Байбуз в свою очередь обращал внимание на то, что особый процессуальный статус лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, не нашел своего отражения ни в уголовно-процессуальном законе, ни в единообразной судебной практике. «Поэтому Конституционный Суд самостоятельно, руководствуясь принципами конституционной гарантии прав и свобод человека, дает определение этого статуса, – объяснил он. – Это лицо, по мнению КС, не является субъектом преступлений, предусмотренных ст. 307, 308 УК РФ. Следовательно, и нет необходимости предупреждения его об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. КС указал, что дача ложных показаний лицом, заключившим досудебное соглашение, должна оцениваться как нарушение этого соглашения и влечь за собой его расторжение и рассмотрение дела в обычном порядке или пересмотр вынесенного приговора». Он добавил, что правовая позиция КС согласуется с позицией ЕСПЧ, имеющейся в постановлениях по делам «Владимир Романов против России» и «Пичугин против России».
